Измерение 23 - долгий путь

— Честно, я даже не знаю какое число сегодня. Один, вроде бы Льюис, умер более двух недель из за того что переел арбузных семечек. Ну мы думаем от того. — Лев вспомнил как Слава обречённо смотрела на свои красные лапы, будто бы ими он только свернул чью то шею и не мог в это поверить. Потом следом всплыла самодовольная предсмертная улыбка Льюиса. — чуть позже на реке утонул ещё один, имени я не знаю. Потом был спуск спустя вроде бы два или три дня. После пустыни я не помню когда точно. Дерево через которое мы спускались не выдержало и упала вниз, убив десяток котов. — это напоминало Льву кровавую яичницу. — наконец по пути от жары умерло ещё несколько и в финале двух убил скорпион и один сломал шею. — спокойно закончил он. Сейчас он напоминал отличника у доски, что отвечал один из миллионов вопросов, на которые знал ответы.

Лейтенант сщурился, будто пытался прочитать микроскопический шрифт где то вдалеке.

— Сегодня 38 ноября. — ответил допрашивающий.

Три дня до нового года.

— Ладно, думаю мы закончили нашу беседу. — сказал Питерс. — один вопрос с разрешения…

— Говори уже Майк, — сказал дымный. — у нас ещё девять человек, я не хочу торчать тут весь день.

— Один из вас…

" Сто процентов Гаврила"

— … Упомянул, что вы находились впятером в одной камере вместе с бывшим лисьим офицером, который возможно причастен ко всему этому. Это правда?

— Правда. Но после побега мы его не видели, смею выдвинуть предположение, что он мёртв.

— Предположения ваши оставьте при себе. — огрызнулся Майк Питерс. — вы свободны. Выведите его.

Льва взяли за подмышки и повели на то место, где его ждала Юля. Вышла она быстрее Льва и их отвели обратно в камеру.

— Господин капитан, господин капитан. — кричал Питерс пытаясь догнать Хирца.

— Ах, Майк. — сказал улыбнувшись Хирц, не снижая шага.

Питерс был на двадцать сантиметров ниже начальника, и ноги у него тоже были гораздо короче, по этому он не поспевал за его шагами.

Питерс был не очень высокий, ниже среднего роста, ближе к стандартным человеческим пропорциям. Мыслил не то чтобы широко, но пытался быть если не лучшем, то хотя бы качественным исполнителем своей любимой работы — бухгалтер. Лейтенантом он стал когда четверть века назад выбрался из похмелья после развода с женой и по совету знакомых решил пойти в армию, где из него должны были сделать нормального кота. Совет помог, несмотря на то, что Питерс не был не героем, не чем то выдающимся, его место вполне ему нравилось.

Что касается начальства, то сомневаться в нем ему не приходилось. Он верил и словам и капитанов разного ранга и словам полковника. Этакий мешок с чужими мыслями, где он их сортировал. Однако не перечил он полковнику не из за того, что считал его умным, из-за страха. У Хирца была фамилия, у Бахарева опыт, а он был лишь мальчиком на побегушках, главой маленького отряда, что три недели назад был почти полностью уничтожен в пустыни и сейчас их место должны были занять эти упавшие с неба гости. Его недовольство можно было понять, Гилберт в лучшем случае просто провалится, а он..?

— Господин капитан, я по поводу сегодняшнего допроса. — сказал Майк поднимая палец, будто он профессор из мультика. (Хотя количество мультиков на данный период времени можно было посчитать по пальцам.)

— Интересные ребята однако же должен тебе признаться Майк. — перебивая его сказал он. — Продуманная история и у всех без особых отличий. Похоже на странную правду.

— Да, но знаете мне не нравится идея все равно…

— Мне тоже Майки. Но выбора у нас нету… Спорить с полковником смысла нету, он слишком упёрт. Придётся тебе взять над ними контроль. Я понимаю какого тебе терять людей впервые. Тяжело, но поверь мне, что обычные новички, что эти — разницы тебе не будет. — Он положил свою лапину ему на плечо. Выглядело будто бы дядя хлопает племянника по спине.

— Все равно, мне не нравится это идея. — сказал лейтенант. — Я согласен.

— Хорошо.

Хотя от его мнения ничего не зависело, Гилберт не мог сказать это ему. Даже от него мало что зависело. Он не исключал вероятности, что Майк Питерс — хороший бухгалтер, что слетел с жизни и вернулся в нее, умрёт в тот же день, как они выйдут. По этому он пошел по коридору и в полголоса пел какую чушь, что услышал по радио за обедом.

Весь день в своей камере Тагир смотрел на Андрея, как коршун смотрит на кролика, но молчал, переодически демонстративно переводя глаза на Полину, когда та просила внимания и игнорируя Пашу и Матвея. На допросе он показался Питерсу апатичным и одновременно взволнованным. Никто не должен знать его слабость, это ящик Пандоры. А те кто нарушает его правило не имели права больше набирать воздух грудью. Но все таки нельзя гневу позволить себя съесть. Он не зверь и не человек.