Том 4. Стиховедение

1905 год и метрическая эволюция Блока, Брюсова, Белого

Предлагаемое сообщение подсказано недавним оживлением работ по метрическому репертуару русских поэтов. В 1979 году вышел сборник «Русское стихосложение XIX века». Там было много интересного, но особенный интерес представляли разделы о диахронической эволюции каждого поэта: как менялись стиховые предпочтения автора и как соотносились эти перемены с этапами его жизненного и творческого пути. Такие стихотворные биографии некоторых авторов — Пушкина, особенно Тютчева, даже Дельвига — читаются почти как роман. Намечается даже общая схема смены этапов: период выработки стиховой манеры, потом ее освоения, потом ее широкого, серийного использования, потом ее исчерпанности и осторожного нащупывания новых путей, а потом, если жизнь позволяет, начинается новый цикл. И все это отражается в таких объективных показателях, как количественная продуктивность, предпочтение больших или малых жанров, пропорции метрического репертуара и строфики, иногда — ритмика наиболее показательных размеров.

Годы первой русской революции были важны для русских поэтов и как большой общественный опыт, и как события личной жизни: 1905 — это роман Брюсова с Н. И. Петровской, 1906 — Белого с Л. Д. Блок, 1907 — Блока с В. В. Волоховой. (Так для Тютчева решающим совпадением для его позднего творчества оказались польское восстание 1863 года и смерть Е. А. Денисьевой в 1864 году.) Естественно посмотреть, какую параллель находят эти жизненные события в стиховых вкусах, идут они с упреждением или запозданием и проч.

Мы сделали прикидку такого рода на материале метрического репертуара названных трех поэтов — по количеству текстов (не строк!), т. е. обращений к каждому размеру (а не всей продукции каждого размера!) за каждый год. Блок обследовался по Полному собранию сочинений[315]; Брюсов — по Собранию сочинений[316], прижизненным сборникам и посмертным публикациям; Белый — по однотомнику большой серии «Библиотеки поэта»[317], прижизненным сборникам и по рукописи «Зовов времен» в РГАЛИ. Было бы очень интересно привлечь еще и материал по Вяч. Иванову, но там не всюду можно установить точную хронологию до года.

Общие, массовые тенденции эволюции русского стиха в первой четверти XX века известны: это прежде всего — освоение неклассических, чисто-тонических размеров. Это значит: в 1890‐х годах примерно половина русских лирических стихов писалась ямбом, четверть — хореем, четверть — тремя трехсложными размерами, вместе взятыми; а к 1925 году доля ямба и доля хорея остается примерно той же, зато трехсложные размеры наполовину сокращаются, уступая свое место дольнику, акцентному стиху и прочим неклассическим формам. Посмотрим же, как это наступление неклассических размеров проявляется в творчестве трех поэтов. Оказывается — очень по-разному.

У Брюсова интерес к неклассическим новациям сосредоточен в раннем творчестве, до 1900 года, и в позднем, после 1919 года. В промежутке они отступают до минимума перед классической силлабо-тоникой, причем минимум неклассичности и максимум классичности приходится если не на самую революцию 1905 года, то, во всяком случае, рядом. У Блока наоборот: начинает он с минимума неклассических размеров, максимума его чисто-тонические новации достигают почти точно в годы первой русской революции (об этом «почти» будет сказано далее), затем вновь падают до прежнего минимума, а затем Блок вообще перестает писать стихи, и среди этого молчания — только одна вспышка, но знаменательная: это «Двенадцать», решительно неклассическое стиховое построение, представляющее собой прямой отклик на новую русскую революцию. Наконец, у Белого у одного эволюция неклассических размеров на первый взгляд точно соответствует общей тенденции эпохи: минимум в начале, затем от периода к периоду их все больше и в 1920‐х годах больше всего. Но и у него при ближайшем рассмотрении картина окажется более сложной и напряженной.

Что стихотворные формы в сознании поэтов и читателей семантизируются, это общеизвестно. Для Маяковского неклассические размеры твердо связывались со стихией революции, а то, что он презрительно называл хореями да ямбами, — со стихией контрреволюции. Блок писал в предисловии к «Возмездию», что ощущал ямб как музыкальный ритм эпохи, идущей к собственной катастрофе и рождению нового человека, а о строчках «Русского бреда» отмечал в дневнике (4 марта 1918): «У меня непроизвольно появляются хореи, значит, может быть, погибну». Как складываются такие синкретические фантазии — вопрос, имеющий очень большое культуроведческое значение, и исследования сдвигов в метрическом репертуаре могут сильно помочь разобраться в нем. Для Андрея Белого, который во всех своих тенденциях умел идти до самого предела и еще дальше, это дает интересную картину уже сейчас. Но сначала — о Брюсове и Блоке.

У Брюсова история стиховых исканий сравнительно проста и, самое главное, почти не связана с внешними событиями литературной и общественной истории. Его осознанное дело — обновить русский стих, и он это делает все более тонкими средствами. Сперва — метрическими, самыми простыми. В 1898–1899 годах он экспериментирует с неклассическими размерами, доля их — 22 % метрического репертуара, почти четверть. Около 1900 года, на половине работы над «Tertia vigilia», он переходит к более тонким средствам, ритмическим и синтаксическим: создает тот специфически брюсовский тип ораторского ямба, прежде всего 4-стопного, который на современников произвел неизгладимое впечатление, потомками безошибочно ощутим, а от детального научного анализа ускользает до сих пор. После этого неклассические размеры ему уже больше не нужны, доля их с 22 % падает к 1909 году до 2 %, а доля 4-стопного ямба — именно 4-стопного — с такой же неуклонностью нарастает. Около 1910–1912 годов наступает перелом: окостеневшая ритмико-синтаксическая интонация приедается, Брюсов сбавляет долю ямбов вообще и 4-стопных в частности и перемещает свое внимание сперва в область строфики и твердых форм, а потом, после 1919 года, — опять в область метрики, опять к неклассическим размерам, доля которых достигает уже 33 %. Таким образом, начало брюсовского углубления в классику — это 1900 год, заметно раньше первой революции, а конец — 1919 год, заметно позже последней революции. Сами революционные рубежи почти не сказались на движении его метрического репертуара. Единственно, чем он, пожалуй, откликнулся на события 1904–1907 годов, — это усилением хорея, который в эти годы даже немного теснит ямб: видимо, Брюсов ощущал этот метр более динамичным и более отвечающим переживаемому моменту.

У Блока история применения неклассических размеров выглядит так. До 1901 года у него их не больше 2 % (сперва гексаметры, в конце 1901 года первые 3-иктные дольники); в 1902 году — уже 11 % (почти сплошь 3-иктные дольники — «Вхожу я в темные храмы…» и др., но уже и первые тактовики — «Царица смотрела заставки…» и др.). В 1903 году — первый высокий всплеск, 36 % (преимущественно дольники — «Потемнели, поблекли залы…» и др.; но также и больше тактовиков чем когда бы то ни было — «Просыпаюсь я — и в поле туманно…», «По городу бегал черный человек…» и др.). В 1904 году — некоторый спад, 19 %; но спадают преимущественно легкие дольники, а тяжелые тактовики остаются («Ранним утром, когда люди ленились шевелиться…»), и даже является первый свободный стих («На перекрестке, Где даль поставила…»). В 1905 году — второй высокий всплеск, 40 %, причем 3-иктных дольников («Ты в поля отошла без возврата…») уже мало, а господствуют вольные дольники («Твари весенние», «Вот открыт балаганчик…» и др.), отчасти 4-иктные («Вот Он — Христос — в цепях и розах…») и все те же тактовики и верлибры. После этого в 1906 году уже начинается спад, 22 % (почти сплошь мелкие дольники из «Балаганчика» и «Короля на площади»); в 1907 году — 10 % (из «Снежной маски») — Блок возвращается к уровню 1902-го; и наконец, в 1910–1914 годах, 3 % — Блок возвращается к исходному уровню 1901-го. Таким образом, полоса блоковского увлечения неклассической, расшатанной тоникой укладывается в 1903–1906 годы, с двумя кульминациями: в 1903‐м — году свадьбы и первых публикаций, и в 1906‐м — году революции, т. е. как бы при началах сперва своей, а потом общей новой жизни. И та, и другая внутренне ощущались Блоком как дисгармония и катастрофа. Вспомним, что хронологические рамки блоковского II тома — 1904–1908 годы; таким образом, смена формальной манеры у Блока как бы упреждает смену содержательной манеры, и «Распутья» оказываются скорее прологом II тома, чем эпилогом I.

Что касается классических размеров, противостоящих неклассическим, то здесь главной жертвой оказывается ямб. С наступлением тоники отступает именно ямб: доля его до 1900 года — три четверти всей продукции, в 1901–1902 годах — половина, в критические 1903–1906 годы — одна четверть, в 1907–1909 годах — опять половина, и после 1910-го — по крайней мере две трети. Остальные классические размеры — буферные и существенно не меняют картину; только хорей заметно усиливается в 1904 и 1907 годах, оба раза как бы сдерживая наступление ямба вслед отступающей тонике.

Наконец, у Андрея Белого нарастание доли неклассических размеров имеет вид, казалось бы, ровный и объяснимый: 1900–1903 годы — 3 %, 1904–1909 — 10 % (а если выделить 1904–1907 годы, то даже 16 %), 1910–1918 — 14 % (а если учесть поэму «Христос Воскрес», то и больше), 1920–1931 — 38 % (но если учесть поэму «Первое свидание», то немного меньше). Получается картина неуклонного усиления неклассической тоники с двумя сильными толчками — на революции 1905 года (доля неклассики в этом году — 22 %) и на революции 1917 года (поэма «Христос Воскрес»). При этом неклассические размеры у Белого имеют совсем другой вид, чем у Блока: дольников и прочих легковоспринимаемых форм очень мало, а подавляюще преобладает (во всех периодах) тот аморфный, переменчивый, интонационно расчлененный и непредсказуемо прорифмованный стих, которым написаны «Душа мира», «Осинка», «Горе», сборная поэма «Мертвец», бóльшая часть книги «После разлуки» и, конечно, «Христос воскрес».

Интересное начинается, когда мы посмотрим, как соотносится эта доля неклассических размеров с долей ямба. У Блока, как мы видели, они находились в отношении дополнительности: одни наступали, другой отступал. У Белого и неклассические размеры, и ямб наступали, сдавливая и вытесняя все остальное: хореи и трехсложные размеры. При этом в годы первой революции энергичнее наступал ямб (особенно 4-стопный), в годы второй — неклассические размеры. (Для Блока революция 1905 года была движением от ямба, для Белого — к ямбу.) В 1900–1903 годах главное поприще новаторских экспериментов Белого — вольные, нетрадиционные трехсложники, ямба у него только 27 %, меньше, чем амфибрахия. В 1904–1909 годах доля ямба у него взлетает вдвое, а доля 4-стопного ямба — всемеро: в сборнике «Урна» 60 % стихотворений написано 4-стопным ямбом, 35 % — другими ямбами и только 4 стихотворения — неямбическими размерами; сам Белый делает об этом замечание в предисловии. В 1910–1918 годах волна 4-стопного ямба с такой же стремительностью откатывается, но общий уровень ямба остается по-прежнему высок: в лирике — около 60 %. 1921 год дает последний взлет 4-стопного ямба в «Первом свидании», и затем в последнем десятилетии Белого наконец наступает равновесие: около 40 % стихотворений писаны ямбами, около 40 % — неклассическим интонационным стихом, а оставшиеся 20 % — остальными размерами (преимущественно амфибрахием).