Том 4. Стиховедение

Стих поэмы В. Хлебникова «Берег невольников»

Стих Велимира Хлебникова не избалован вниманием исследователей. Единственная работа, целиком ему посвященная, — это прижизненная заметка Д. Варравина (Ф. Вермеля) «О стихе В. Хлебникова» в «Московских мастерах» (1916. С. 86–89). Все дальнейшее — это попутные наблюдения и замечания, иногда тонкие и интересные, но в цельную картину никогда не складывающиеся.

Тому есть свои причины. Стих Хлебникова труден для описания: он меняется на ходу, не давая читателю времени выработать те ритмические ожидания, которые и должен фиксировать описывающий. Стих Маяковского тоже труден для описания, потому что тоже меняется на ходу; но он по крайней мере уложен в отчетливые четверостишия и двустишия, которые можно описывать порознь. Эту особенность стиха Маяковского мы назвали в свое время «микрополиметрией» и перенесли этот термин также и на стих Хлебникова[322]. Но под это объяснение подходит далеко не все у Хлебникова. Ранние его поэмы (1909–1913) легко рассыпаются на разноразмерные четверостишия и двустишия, но поздние поэмы (1921–1922) написаны плавно и не имеют внешних признаков, по которым их текст можно было бы дробить на отрывки. В ранних поэмах Хлебникова (и у Маяковского) отрывки расчленялись по рифмовке. В поздних, наоборот, рифмовка служит не дробности, а плавности текста. Как это происходит, мы попробуем показать на примере поэмы 1921 года «Берег невольников». Текст поэмы взят по изданию: Хлебников В. Творения / Сост., подгот. текста и комм. В. П. Григорьева и А. Е. Парниса. М., 1986. С. 336–341.

Введение. Вот начало поэмы — первые 33 строки. Рифмующие слова выделены курсивом и помечены одинаковыми буквами.

Невольничий берег,
Продажа рабов
Из теплых морей (А),
Таких синих, что болят глаза, надолго
Перешел в новое место:
В былую столицу белых царей (А),
Под кружевом белым
Вьюги, такой белой,
Как нож, сослепа воткнутый кем-то в глаза,
Зычно продавались рабы (В)
Полей России.
«Белая кожа! Белая кожа!
Белый бык!» (В)
Кричали торговцы (С).
И в каждую хату проворнее вора (D)
Был воткнут клинок (Е)Набора (D).
Пришли, смотрят глупо, как овцы (С),
Бьют и колотят множеством ног (Е).
А ведь каждый — у мамыньки где-то, какой-то (F)
Любимый дражайший сынок (Е).
Матери России, седые матери (G), —Войте! (F)Продаватели (G)
Смотрят им в зубы,
Меряют грудь (Н),
Щупают мышцы,
Тугую икру (I).
«Повернись, друг!» (Н)
Врачебный осмотр (J).
Хлопают по плечу:
«Хороший, добрый скот!» (J)
Бодро пойдет на уру (I)…

Из 33 строк 21 строка зарифмована (9 обычных двойных рифм и одна тройная): это составляет 64 %, почти две трети текста. Из 10 рифм — 6 мужских (А, В, Е, Н, I, J), 3 женских (C, D, F), 1 дактилическая (G). Из них неточные — мужские рабы — бык, грудь — друг, осмотр — скот, женская какой-то — войте, дактилическая матери — продаватели, т. е. половина всех рифм. Насколько ощутимы эти неточные рифмы, сказать трудно: манера рифмования у Хлебникова сильно меняется от произведения к произведению — от очень точной до очень свободной, поэтому опыт рифменного ожидания читателю приходится каждый раз накапливать заново. Например, неясно, считать ли цепь слов грудь — икру — друг — на уру одной рифмой или (как мы считали) двумя; а при очень свободной манере рифмования в этот ряд могли бы войти и ассонансы по плечу и зубы. Неясно, считать ли одинаковые слова в концах строк нерифмующимися или же это «тавтологические рифмы»; если допустить последнее, то можно увидеть рифму и в белым — белой, и в глаза — глаза; правда, глаза в строке 4 приходятся не на конец, а на середину строки и должны были бы считаться внутренней рифмой.

Расположение рифм очень прихотливо. Обозначая нерифмующие (холостые) окончания буквой х, мы получим такую последовательность: ххАххА, ххх, Вх, хВС, DED, СЕ, FE, GH, GxHxI, Н, J, xJ, I… Запятыми обозначены концы предложений: видно, что синтаксическое членение текста нимало не совпадает со стыками рифменных цепей. Впрочем, анжамбманы немногочисленны: один, ощутимый уже при первочтении, в строке 4 («надолго Перешел»), и другой, ощутимый лишь при перечтении, в строке 7 («Под кружевом белым Вьюги»). Между рифмами D, G, J — по одной строке, между рифмами А, В, F, Н — по две, между рифмами С — три, между рифмами I — четыре, между членами тройной рифмы Е — две и одна. При таком своевольном чередовании рифмующих и нерифмующих строк у читателя не может возникнуть рифменное ожидание — такое, при котором он ждет найти на определенном месте определенную рифму, и подтверждение или неподтверждение этого ожидания переживается как художественный эффект. Скорее наоборот: у читателя возникает установка на то, что рифм впереди не будет, а если какая и возникнет, то не по плану, а от свободной щедрости поэта. И только при повторном чтении, освоившись с манерой рифмовки данного отрывка, читатель начнет чувствовать приблизительное, вероятностное рифменное ожидание: вероятность того, что в данной строке встретится рифма, — 2: 1; вероятность того, что она будет точная или неточная, — 1: 1; вероятность того, что она будет через одну, две или более строк — 3: 5: 2.

На чем будут основываться такие рифменные ожидания — это мы и постараемся прояснить. Такое прояснение и явится описанием стиха поэмы «Берег невольников».

Рифма. Всего в поэме 289 графических стихотворных строк: 106 с мужскими окончаниями, 129 с женскими, 50 с дактилическими, 4 с гипердактилическими (36,5: 44,5: 17,5: 1,5). Часть текста не сохранилась (строчки точек после строки 159 и 280), поэтому некоторые нерифмованные строки, примыкающие к этим лакунам, могли на самом деле иметь рифмы в пропавших частях текста. Это значит, что подлинное число рифмованных строк могло быть больше, чем наличное, и что показатели рифмованности текста, которые мы получим, могут оказаться незначительно заниженными.

Мужских рифм точных — 16 парных и 4 тройных (строки 16–19–21, 107–115–116, 240–241–242, 257–262–264), всего в 44 строках. Мужских неточных — 4: две образованы усечением/наращением звука, рабы — бык и высоко — кол, две — заменой финальных звуков, грудь—друг и осмотр—скот, всего в 8 строках. Три рифменные цепи сомнительны: строки 60–61–62 стада — года — стада, 108–112–117 вой — вой — головой и 111–113–118–125–126 сыны — сыны — войны — войны — сыны. Если не учитывать тавтологических рифм, то рифмованными в них следует считать только по два слова в каждой, всего 6 строк; если же учитывать, то рифмованными следует считать все 11 строк. Таким образом, всего мужскими рифмами зарифмовано минимум 58 строк (20 % всей поэмы, 55 % всех мужских окончаний). Доля неточных рифм среди мужских — 15 %.

Женских рифм точных — 19 парных, всего в 38 строках. Женских неточных — 5: одна образована усечением/наращением звука, скорее — реют, и четыре — смягчением интервокального звука, какой-то — войт’е, деревн’я — плачевный, овчинк’и — починка, помощь — слом’ишь (в последнем случае — также замена финального звука), — всего в 10 строках. Сомнительных — три цепи: 50–52–53 сила — кобыла — сила, 91–95–96 мясо — Спаса — мяса, 121–123–124–127 хаты — самоката — самоката — хаты, без тавтологических рифм — 6 рифмованных строк, с тавтологическими — 10. Таким образом, всего женскими рифмами зарифмовано минимум 54 строки (18,5 % всей поэмы, 42 % всех женских окончаний). Доля неточных рифм среди женских — 18,5 %.

Дактилических рифм точных — 8 парных и 1 тройная, всего в 19 строках. Дактилических неточных — 5: матери — продаватели, за море — хама рев, вывоз куй — выв’еской, хама рог — за мор’е, пирожного — порожн’ие (три из семи звуковых несовпадений в них образованы смягчением интервокального звука) — всего в 10 строках. 5 рифм имеют тяжелое сверхсхемное ударение на последнем слоге (любимый прием молодого Маяковского): хама рев, хама рог, вывоз куй, выше травы скачки — выскочки, выломать — выла мать. Таким образом, всего дактилическими рифмами зарифмовано 29 строк (10 % всей поэмы, 58 % всех дактилических окончаний). Доля неточных рифм среди дактилических — 34,5 %.

Неравносложных рифм — 5 парных и 1 тройная или четверная. Из них в четырех рифмуются женское окончание с дактилическим: колосья — Великороссии (вставка слога), взорах — порохом, Галиции—столице, чавкая—лавкой (надставка слога); в одной — 3-сложное гипердактилическое окончание с 4-сложным сверхсхемноударным: очереди — взгляд дочери дикий; в одной — мужское, женское и дактилическое сверхсхемноударное окончания (строка 196 «Стадом чугунных свиней… Пастух черного стада свиней, — Небо синеет, тоже пьянея, Всадник на коне едет»). Таким образом, всего неравносложными рифмами зарифмовано минимум 13 строк (4,5 % всей поэмы); все они, понятным образом, неточные.

Наконец, в поэме можно усмотреть целый ряд сомнительных рифм, которые мы не решаемся включать в общую сумму.

Во-первых, это слишком расшатанные неточные созвучия: глоткой — бочкой, над мор’ем—Аврора, на заре — завет—земле (строки 183–184, 255–256, 221–223–226).

Во-вторых, это тавтологические рифмы в строках 284–287: «Есть обрубок… И целует обрубок… Колосья синих глаз, Колосья черных глаз».

В-третьих, самое интересное — это 7 случаев, когда конец строки находит рифму не в конце, а в середине другой строки: строки 202–204 «Жратвою, — жратва! И вдруг „же“ завизжало, Хрюкнуло, и над нею братва, как шершнево жало…»; 119–121 «Сельскую Русь Втягивает в жабры. „Трусь! Беги с полей в хаты…“»; 235–237 «Азбуки боем кулачным Кончились сельской России Молитвы, плач их. Погибни, чугун окаянный!»; 114–116 «Где вы удобрили Пажитей прах? Ноги это, ребра ли висят на кустах?»; 226–229 «Жратва на земле Без силы лежала… И над ней братва Дымное местью железо держала»; 195–197 «Жрали и жрали нас, белые кости, Стадом чугунных свиней. А вдали свинопас…»; 274–279 «Заводы трубили Зорю Мировому братству: просыпайся, Встань, прекрасная конница… Заводы ревут: „Руки вверх“ богатству». Может быть, некоторые из этих случаев — результат небрежности хлебниковской записи, и при издании следовало бы разделить сомнительные строки надвое. Сюда же относятся 4 еще более сомнительных случая: 65–75 «Кулек за кульком, Стадо за стадом брошены на палубу… А вернется оттуда Человеческий лом, зашагают обрубки…» (слишком велико расстояние между рифмами); 79–83 «Иль поездами смутных слепцов Быстро прикатит в хаты отцов. Вот тебе и раз! Ехал за море(?) С глазами, были глаза, а вернулся назад без глаз» (обе рифмы — в серединах строк, а третья — слишком вольная; нет ли здесь также скрытой рифмы глаза — назад?); 223–225 «Из уст передавалось В уста, другой веры завет… Стариковские, бабьи, ребячьи шевелились уста» (тавтологическая рифма); 4–9 (см. выписанное выше начало поэмы) «Таких синих, что болят глаза, надолго… Как нож, сослепа воткнутый кем-то в глаза» (тоже тавтологическая рифма).