Том 4. Стиховедение

В-четвертых, это три строки с рифмующими словами внутри: строки 216 «Воробьем с зажженным хвостом», 208 «Огромной погромной свободы», 127 «Из горбатой мохнатой хаты»; и еще более сомнительные две строки с диссонансно рифмующими словами: строки 56 «Раб белый и голый», 154 «С белым оскалом».

И в-пятых, это строки 135–137 «Более, более Орд В окопы Польши, В горы Галиции!», где напрашивается конъектура «Больше, больше…», дающая рифму к слову «Польши».

Всего, таким образом, сомнительными — то ли рифмующими, то ли нет — оказываются 40 строк, да еще 10 строк предположительных тавтологических рифм, которых мы не учитывали, подсчитывая «по минимуму» суммы мужских, женских и дактилических рифм. Несомненных рифмованных строк в поэме 154, т. е. 53 % (39 % точных и 14 % неточных), сомнительных — 50, т. е. 17 %. Ядро несомненной рифмовки окружено толстым (на треть!) слоем сомнительной рифмовки. А читателю, знакомому с предельно расшатанной рифмовкой в стиле, скажем, Эренбурга или Мариенгофа, будут мерещиться рифмы также и в созвучиях в строках 1–3 берег — морей, 1–7 берег — белым, 2–4–14 рабов — надолго — торговцы и т. п. Так создается ощущение зыбкой, перемежающейся рифмовки, не противопоставляющей, а сливающей рифмованные и нерифмованные строки.

Строфика. Это ощущение еще усиливается из‐за прихотливого расположения рифм. В классической русской традиции рифмовка была употребительна лишь парная (АА, через ноль строк), перекрестная (хАхА или bAbA, через одну строку) и охватная (AbbA, через две строки); даже стихотворения и поэмы с «вольной рифмовкой» практически разваливались на 2-, 4-, 5- и 6-стишные блоки-строфоиды, более длинные сцепления рифмических цепей были в моде очень недолго. (Подробнее см. в статье «Строфика нестрофического ямба в русской поэзии XIX века»[323].) У Хлебникова в «Береге невольников» это совсем не так. Мы видели при разборе начального отрывка поэмы: 2-стишных строфоидов там не было совсем, 4-стишных строфоидов было только два (АххА и ВххВ), зато налицо были 11-стишный блок (CDEDCEFEGFG) и 8-стишный (HxIHJxJI): под короткими блоками — четверть 33-строчного отрывка, под длинными — больше половины. При подсчете по поэме в целом пропорции немного выравниваются: под короткими блоками (2-, 3- и 4-стишными) — 29 % всех строк, под длинными (7 и более стихов) — 30 % всех строк, остальные — в блоках средней длины и в нерифмованных промежутках.

Расположение этих длинных рифмованных блоков по тексту поэмы, как кажется, не случайно. Тематическая композиция «Берега невольников» (насколько о ней можно судить при наличии двух лакун) приблизительно такова: часть I — мобилизация, строки 1–64; II — транспортировка на смерть и калеченье, строки 65–159 (с выделенной средней частью, строки 103–127, «вой России»); III — обвинение, строки 160–200; IV — возмездие-революция, строки 201–280. Части I–II выдержаны преимущественно в настоящем времени, часть III в имперфекте, часть IV в перфекте; последние (после лакуны) строки 281–289 производят впечатление вариации-вставки для середины поэмы. В I части длинные блоки покрывают 30 % всех строк, во II части — 51 % (в том числе в среднем отрывке, «вой России», — целых 92 %), в III части — 18 %, в IV части — 12 %. Ясно видно, что большие блоки с их сложным и напряженным переплетением рифм отмечают тематическую кульминацию поэмы — изображение ужасов войны и встающий над ними вой России; а далее, где напряжение войны находит разрешение в революции, там и напряженная рифмовка больших блоков уступает место простым 2-стишиям и 3-стишиям (под ними — даже без 4-стиший — целых 25 % текста этих частей).

Вот рифмовка всех девяти длинных блоков поэмы. Часть I, «мобилизация», строки 14–24: торговцы — вора — клинок — набора… и т. д.; строки 26–33: грудь — мышцы — икру — друг… и т. д. (см. полный текст выше); 11-стишие CDEDCEFEGFG и 8-стишие HxIHJxJI. Часть II, «война», строки 66–72: палубу — пароходов — жалости — жалобы — рука — наживы — шалости — 7-стишие АхВАххВ; строки 81–89: раз — за море — глаз — женихом — овчинки — пушкам — починка — попал — хама рев — 9-стишие АВАхСхСхВ; строки 133–141: простерт — рубля — более — орд — Польши — Галиции — скобля — мясо — столицы — 9-стишие АВхАхСВхС; «вой России», строки 106–118: дадено — шатрах — вой — говядины — скота — сыны — удобрили — прах—(ребра ли) — устах — головой — войны — 13-стишие ABCAxDcdxBBCD; строки 119–127: Русь — жабры—(трусь) — хаты — храбрый — самоката — самоката — войны — сыны — хаты — 9-стишие AB(a)CBCcDDc. Часть III, «обвинение», строки 168–174: взорах — оттуда — мученья — изувечено — порохом — печенья — человечины — 7-стишие АхВСАВС. Часть IV, «возмездие», строки 257–266: наш — товарищи — готовлю — мясом — торговля — шарашь — винтовок — параш — дворец — ловок — 10-стишие АхВхВАСАхС. Рифмы в этих отрывках идут очень густо, но даже непосредственно на слух ощутимо, как непредсказуемо они появляются. Читатель чувствует, что рифмы здесь есть, но ни при первочтении, ни (вероятно) даже при первых перечтениях не может опознать, где они, — это и создает ту напряженность восприятия, о которой мы говорили. Кроме того, напоминаем, что синтаксически эти пассажи нисколько не выделены (из 18 начал и концов только пять отмечены точками) и обманчиво сливаются с окружающим текстом, где рифмы гораздо реже.

Из 62 рифмопар в поэме (тройные рифмы не в счет) в 18 рифмующиеся строки вплотную следуют друг за другом, в 20 разделены одной строкой, в 13 — двумя, в 7 — тремя, в 3 — четырьмя, в 1 — шестью (строки 82–89: за море… — хама рее, см. выше). Пропорция интервалов (0: 1: 2: 3: 4 и более) равна, таким образом, 29: 32: 21: 11: 7 %; интервалы дольше двух строк, в классическом стихе почти невозможные, составляют в среднем 18 %. В мужских рифмах доля их поднимается до 25 %, в женских, дактилических и неравносложных опускается до 10–12 %. Видимо, мужские рифмы, как всегда, выделяются на общем фоне заметнее, и перекличка их ощутима на более дальнем расстоянии.

Ритмика. Эта нерасчлененная плавность, однородность строк подчеркивается и их ритмом.

Поэма написана преимущественно короткими строками. Из 289 ее строк 31 (11 %) — 1-ударна, 129 (44,5 %) — 2-ударны, 74 (25,5 %) — 3-ударны, 44 (15 %) — 4-ударны, 9 (3 %) — 5-ударны, 1 (0,5 %) — 6-ударна и 1 (0,5 %) — 7-ударна. Таким образом, почти половина строк — двухударны, еще четверть — трехударны, и еще четверть составляют все остальные строки. Средняя длина строки — 2,57 фонетических слова.

Ритмические вариации коротких строк менее разнообразны, чем вариации длинных, поэтому единство ритма ощущается в них сильнее. Ритмические вариации строк — это различные сочетания в них междуударных интервалов разного объема. В «Береге невольников» встречаются 0-, 1-, 2-, 3-, 4- и 5-сложные междуударные интервалы. Чтобы сравнить их пропорции с «естественными» языковыми пропорциями, мы сделали подсчет по прозе Хлебникова: разбили первую часть рассказа «Есир» на колоны, приблизительно аналогичные стихам «Берега невольников» (1-ударных — 46, 2-ударных — 185, 3-ударных — 141, 4-ударных — 72, пропорции почти те же, что и в поэме) и подсчитали в них соотношение междуударных интервалов. Результаты (в процентах):

Средняя длина междуударного интервала в прозе — 1,93 слога; в поэме — 1,72 слога. Иными словами, в стихах, как обычно, слова короче, чем в прозе, и ударения идут гуще. При этом средняя длина интервала в 2-ударных стихах — выше общей средней, 1,83 слога, а в 3–7-ударных стихах — ниже общей средней, 1,68–1,69 слога. Иными словами, строки стараются подравниваться по слоговой длине: 2-ударные становятся чуть длиннее за счет объема междуударных интервалов, а 3–7-ударные строки — чуть короче. Такова же и тенденция в распределении анакрус и окончаний разной длины. Средняя длина анакрусы (безударного зачина строки) по всей поэме — 0,71 слога; в том числе в 2-ударных стихах 0,83, в 3-ударных 0,52, в 4-ударных 0,36 слога. Средняя длина безударного окончания строки по всей поэме — 0,83 слога; в том числе в 2-ударных стихах 0,88, в 3-ударных — 0,79, в 4-ударных — 0,73 слога. Короткие строки чуть-чуть удлиняются за счет безударных зачинов и окончаний, длинные чуть-чуть сокращаются. Чем длиннее строка, тем гуще в ней ударения: в 2-ударных на один ударный слог приходится 1,8 безударных, в 4-ударных — 1,5 безударных.

Но еще ярче видно из таблицы, что по сравнению с прозой в поэме резко повышена доля 2-сложных интервалов и резко понижена доля 3-сложных и более длинных интервалов. Особенно это заметно в коротких 2-ударных стихах, где уследить за ритмом труднее, и он требует усиленного подчеркивания. Ритм стал единообразнее: два самых частых интервала, 2 и 1, в совокупности составляют не 65 %, как в прозе, а целых 86 %. Эти два интервала складываются в ритм дольника на 3-сложной основе: дольниковые строки, образованные только ими и их сочетаниями (1, 2, 1–2, 2–1, 2–2, 2–1–2, 2–2–2 и проч.) составляют 91 % всех 2-ударных строк, 72 % всех 3-ударных, 59 % всех 4-ударных, а в среднем 76 % от общего числа 2- и более ударных строк поэмы. Наоборот, строки, укладывающиеся в ритм ямба и хорея (т. е. образованные 1-сложными и избегаемыми 3-сложными интервалами), составляют только 17 % от общего числа строк с междуударными интервалами — поэтому они не в силах разрушить господствующий дольниковый ритм. Три четверти строк поэмы укладываются в дольник — это дает право определить размер поэмы как вольный (т. е. неравноиктный) дольник.

Контекст. Неравноиктный дольник, частично рифмованный, с очень прихотливым чередованием рифм, не допускающим членения текста на строфы или строфоиды, — это стихотворная форма, характерная не только для «Берега невольников», но и для других поздних поэм Хлебникова. Для подробного анализа их здесь нет места, поэтому ограничимся лишь отдельными замечаниями.

Из 26 поэм Хлебникова, включенных в «Творения» (1986), две относятся к 1909 году, девять к 1911–1913 годам, шесть к марту 1919 — маю 1920 года и девять (в том числе «Берег невольников») к осени 1921 — весне 1922 года. Оставив в стороне два первых опыта, «Зверинец» и «Журавль», мы увидим: 15 поэм 1911–1920 годов все, кроме одной («Марина Мнишек»), написаны микрополиметрией с дробными строфоидами, с рифмами и с подавляющим преобладанием силлабо-тонических размеров. Наоборот, 9 поэм 1921–1922 годов все, кроме одной («Уструг Разина»), написаны тем же или почти тем же размером, что и «Берег невольников», — плавным астрофическим стихом с неполной рифмовкой и с преобладанием ритма дольника на трехсложной основе. Перелом, таким образом, приходится на полуторагодовой перерыв между «Ладомиром» (май 1920) и «Ночью перед Советами» (осень 1921); «Марину Мнишек» можно рассматривать как зачаток поздней манеры в недрах ранней, а «Уструг Разина» — как рецидив ранней манеры в пору поздней.

Процент рифмованных строк в «Береге невольников», как сказано, — 53. Выше этой цифры он в «Ночи перед Советами», «Перевороте во Владивостоке» и «Синих оковах» — около 63–68 %; ниже этой цифры — в «Ночном обыске», около 23 %, совсем ничтожен — в «Тиране без Тэ». В «Шествии осеней Пятигорска» это разнообразие возможностей рифмовки использовано композиционно: из 8 отрывков в первом прорифмовано 69 % строк (строфоидами), во втором — 62 % (прихотливее), в остальных — только 16 %. В «Настоящем» соседствуют отрывки, густо прорифмованные (монолог великого князя — 73 %) и совсем безрифменные («голоса и песни улицы» 1, 2, 4).