Добро не остается безнаказанным

59. Тирион. Угроза

Дядю Гериона Тирион предложил погрузить на один из торговых кораблей Ладона, прибывший накануне в порт Королевской Гавани, а позднее — случайно повстречать, прогуливаясь неподалеку от пристани. Правда, стоило бы еще придумать какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы новость о его возвращении не добралась до Красного замка быстрее самого Гериона. Идею Санса поддержала, но вызвалась самолично перенести своего бывшего раба туда и договориться с экипажем.

— Тем более, — добавила она, — «заморской колдунье» совершенно незачем дальше оставаться в этой гостинице. Да и как леди мне давно уже пора оказаться в покоях, подменяя спящий там морок.

— С завтраком придется повременить, — поспешно добавил Тирион.

— А ведь точно, — Санса нахмурилась. — Тебе ведь еще, наверное, захочется пообщаться с родными. Что ж, перенесем на вечер, хорошо?

И упорхнула, быстро чмокнув его в макушку на прощание.

Обитатели гостиницы постепенно просыпались. Выходили из сарая заспанные постояльцы, а из соседней комнаты показалась давешняя спутница Джейме, представившаяся Бриенной Тарт.

Вид этой женщины привел Тириона в замешательство. Невыразительное плоское лицо в веснушках, вокруг которого растрепались короткие светлые волосы, большой рот, широкий нос, благо что прямой. Разглядывать ее вчера ему было недосуг, но в целительских способностях жены он не сомневался. Так вот это — лучшее, что могла сотворить с ней магия? И она сопровождает Джейме, притом беременная? Очень, очень любопытно.

Когда тот проснулся, молчать и дальше у Тириона уже не было сил:

— А расскажи-ка мне, братец, какую роль ты сыграл в том, что леди Тарт на сносях?

— Кхе-кхе! Роль? — Джейме выплюнул весь эль, который успел отпить, чуть не захлебнувшись, вытаращил глаза и возмущенно продолжил: — Да ты в своем уме, я просто встретил эту женщину к Харренхолле, там ее Гора при себе держал…

Тирион не выдержал и расхохотался, а немного погодя Джейме вторил ему. Эта женщина могла бы в будущем стать прекрасной темой для подшучивания над братом! Впрочем, настоящая история этой Бриенны, рассказанная братом, была отнюдь не веселой. Когда спасенный Джейме с сопровождающими прибыл в захваченный Клиганом Харренхолл, он был совсем плох: рана гноилась, началась лихорадка. На его счастье, Гора оставил в живых какого-то мейстера без цепи, который сохранил Джейме остаток руки и жизнь.

— А в перерыве между тем, как Квиберн резал меня, и гнусным забытьем, принимаемым за сон, я бродил по руинам, — пожимал плечами Джейме, когда уже они выехали на Королевский тракт. — Там, в углу какой-то древней темницы, наткнулся на грязный ком, еще не разучившийся говорить. Я вижу, твоя ведьма, Тирион, сотворила чудеса не только со мной. Во рту прелестной леди Тарт в тот момент не хватало нескольких зубов, один глаз заплыл, другой был красен настолько, что становилось неясно, видит ли она вообще. Единственной ее одеждой был какой-то порванный балахон, а все, что из-под него виднелось, казалось одним большим синяком. Мне просто стало ее жаль.

— Гора писал отцу, что вначале ты уехал из Харренхолла без нее.

Тирион бросил короткий испытующий взгляд на ехавшего рядом брата. Была в его истории какая-то недосказанность, примерно такая же, как когда Санса после битвы при Черноводной рассказывала о своих целительских подвигах как «меня так учили». Вроде бы и не врала, но и всей правды не говорила.

— Потом передумал, — отмахнулся Джейме, ясно давая понять, что ничего другого он не скажет.

* * *

Отговорившись от возвращения в Красный замок желанием присмотреть какой-то подарок жене из привезенных по морю товаров, Тирион, сопровождаемый Бронном, отделился от Джейме со спутниками и свернул с Хлебной на Грязную улицу. Хм, а если подумать, с чего бы Сансе посылать корабли к берегам Вестероса? Она не раз говорила ему, что мало кто здесь может купить ее снадобья и притирания.

Начиная от пересечения с Крюком, улица оказалась запружена народом. Жители столицы спешили к пристани, удерживая на весу какие-то мерзко пахнущие мешки и ведра, но застревали где-то у Речных ворот. Золотые плащи расчищали дорогу как могли быстро, так что за ворота выехать все же удалось. А там!..

— Я уж было подумал, что видел в жизни все, — присвистнул Бронн. — Но чтоб кто-то покупал дерьмо!

По эту сторону от ворот в наведении порядка страже помогали смуглые моряки с одинаковыми железными ошейниками, превращая неорганизованную толпу в строгую очередь, заканчивающуюся около одного из кораблей.

Тирион на миг даже захотел, как в детстве, кукишем глаза протереть, потому что ничем иным, кроме как наваждением, представшее перед ним зрелище быть не могло: разнообразные помои обменивались на деньги около величественного галеона с огромным черным водоворотом на одном из белых парусов. Герб Ладона! Рядом возвышался еще один, не занятый в массовой скупке помоев.

— Торопитесь, только сегодня! — перекрикивая всеобщий гвалт, разорялся ладонец, вышагивая туда-сюда. — За пуд грязи — грош, звонок да хорош! За пуд дерьма — два, тащи его сюда! За пуд тухлятины — три, но чтоб давнишней, ты смотри!

Моряки ловко вытряхивали «ценный» товар в бочки, закрывали их и конопатили как-то по-особому, чтобы после закатить на корабль. А горожане все шли и шли. Да уж, когда еще предложат денег за то, что у каждого под ногами валяется.

Сраженный увиденным (и запахами, впрочем, тоже), Тирион едва не забыл о том, зачем сюда приехал. Блуждая взглядом по людям в толпе, он настойчиво искал массивную фигуру дяди, пока наконец не заметил его. Герион пробирался через благоухавшее скопище, уверенно держа курс на Грязные ворота.

— Поехали, Бронн, — махнул Тирион. — Не в такой обстановке покупки делать. Вернемся в Красный замок.

«А по пути словно невзначай прихватим дядюшку».

* * *

Тени от небольшой свечи причудливо плясали по стенам, пока Тирион спускался потайными ходами к сокровищнице. Как Санса и говорила, ему хотелось бы поговорить с дядей и братом, однако судьба и отец распорядились иначе. Лорд Тайвин, в один день вернувший и сына, которого не чаял увидеть живым, и младшего брата, которого уже похоронил, заперся с ними и дядей Киваном в Башне Десницы, никого другого видеть не желая.

Уставшая Санса отсыпалась в их покоях, участие мастера над монетой в подготовке к свадьбе уже не требовалась, а потому Тириону было действительно нечем себя занять. Так что, думал он, раз выдалась минутка, почему бы не потратить ее на чтение уникальных свитков из древнего тайника Таргариенов.

Только спустившись и войдя в сокровищницу, Тирион вспомнил: шкатулку со свитками Санса погрузила в стену их покоев после откровений о случайной замене настоящей леди Старк. Возвращаться наверх не хотелось, а потому пришлось прогуляться меж стеллажей с запыленными, обтянутыми паутиной, но внушающими трепет древностью фолиантами.

Внимание Тириона привлек совсем небольшой на фоне остальных томик, да к тому же стоявший едва ли не на нижней полке. Стянув паутину и откашлявшись от поднявшегося в воздух облака пыли, он вгляделся в потускневшее название. «Знаки и Предзнаменования» — интересная, наверное, книга, но только для узкого круга любителей. Тирион к ним не относился, а потому потянулся вернуть ее на место.

Тонкий свиток, выскользнувший из «Знаков», стал для него неожиданностью: на ощупь казалось, что кроме листов с текстом внутри ничего нет. Что-то секретное? Решив повременить с возвращением книги, Тирион вернулся к дивану, развернул пыльную крошащуюся находку и принялся читать. Больше всего напоминало страницу из чьего-то дневника.

«…Всю жизнь я слушал о величии и уникальности нашего рода на примере моей матери. Отец говорил, что нам невероятно повезло: за двенадцать лет до катастрофы мы покинули дом, чтобы оказаться единственными по-настоящему сильными потомками владык небес. Вот только много лет спустя, когда мама сильно заболела и могла умереть, у ее постели мне открылась правда о самом грандиозном обмане в истории моей семьи. Я решил записать эту историю, как мать — свои видения, хотя уверен, что никогда не смогу рассказать об услышанном.

Честь Таргариенов не должна оказаться запятнанной.

Это случилось за день до того момента, когда Дейнис Сновидице приснился ее знаменитый сон. В тот год только и разговоров было, что об ослабевающей силе пиромантов и о скорой утрате ими контроля над огненными горами. Как и многие благочестивые девы, матушка отправилась принести жертву Вхагар и попросить у огненного бога милости и защиты.

Пока, окруженная служанками, она проходила через внутренний двор храма, туда привели одного из выращиваемых Детьми Вхагар рабов, скованного цепями по рукам и ногам. Многие девушки в отвращении отпрянули и заторопились уйти, но не Дейнис. Она сказала, что не могла отвести взгляда от лица того юноши и его глаз, в которых плескалась жаркая, неудержимая ярость.

Более того, в тот момент он напомнил ей дикого дракона. Как и тех, раба окружали больше дюжины сильнейших служителей Вхагар, направлявших его длинными острыми пиками и словно боявшихся подходить ближе. На груди его, пристегнутая к ошейнику, висела табличка с символом извергающейся огненной горы.

Мать сказала, что уже тогда слышала о таких рабах, пусть никогда раньше не встречала лично. Разумеется, это совершенно правильно: дочери драконьего владыки не пристало даже воздухом одним дышать с безродными потомками первых усмирителей драконов. Те, кто не поднимается на драконах в небо, суть прах под ногами истинных валирийцев. Так пусть же приносят хоть какую-то пользу, платя добром за носимые вещи и пожираемую еду.

Размышлявшие так же Дети Вхагар приносили таких рабов в жертву духам огненных гор, приковывая у подножия. Говорили, будто перед тем семь выбранных юношей и девушек опаивали колдовским снадобьем, из-за чего они становились способны две и даже три луны орошать землю своей кровью, умиротворяя жадную злобу духов. Отец рассказывал мне о необычайной красоты шествиях и празднествах, устраиваемых по этому поводу раз в две луны.

А тот юноша в цепях явно не был благодарен за оказанную честь. Он рычал и бился в цепях, проклиная служителей. Особенно запомнились маме такие слова: «Вы сгорите, задыхаясь от пепла своих драконов! Захлебнетесь тем золотом, что так жадно тащите из-под земли, а ваш прах будет смешан с морским илом, где уже ждут! Ненавижу!», а после, если можно в такое поверить, раб загорелся. Не так, как полыхают глупцы, попавшие в струю пламени дракона, с воплями боли и катанием по земле. Нет, больше всего Дейнис, по ее словам, поразило спокойствие, с которым он воспринял объявшие его с головы до ног огонь, словно так и должно было произойти.

Юноша торжествующе усмехался, глядя, как расплавились наконечники и загорелись древки копий, а державшие их Дети Вхагар разбежались. Его цепи лопались, кандалы плавились и стекали на землю. Он содрал с шеи ошейник, а затем двинулся к застывшей в ужасе маме. Не знаю, что бы произошло дальше, но, к счастью, один из подоспевших Воинов Вхагар, стерегших покой ее Детей, оглушил раба, подбежав сзади. Пламя его погасло, и матушка смогла убежать.