Добро не остается безнаказанным

44. Тирион. Казнь

Станниса Баратеона наконец было решено казнить. По всей видимости, он все же надоел лорду Тайвину своим вечным нытьем про кровосмешение и законность претензий его внуков на Железный трон. Тириону было удивительно скорее то, что этот олень вообще так долго прожил.

Джоффри желал устроить казнь на том же месте, где он лишил головы Неда Старка, но его дед, прислушавшись к недовольству септонов, выбрал площадь рядом с Красным замком.

Укоротить изменника на голову было решено в полдень, и уже с утра Тирион волновался. А как иначе, если его жена была сама не своя, не иначе как от воспоминаний о гибели родного отца. Вставала с постели неохотно, от завтрака отказалась, да и просто выглядела бледнее обычного. Жаль, что нельзя отговориться ее плохим самочувствием: Джоффри упивался слабостью Сансы, а если он почует печаль, то постарается усилить ее десятикратно.

Служанки хлопотали над ней с самого утра, так что к оговоренному часу Санса была готова. Тирион с удивлением понял, что она впервые надела его цвета. Волосы жены были заплетены в широкую косу, перевитую золотыми нитями, а низ и лиф белого с золотым шитьем платья усеивали большие и малые кроваво-красные маки.

— Прекрасно выглядишь, — выдохнул он, и был удостоен мягкой улыбки.

— А как же иначе, ведь сегодня не только казнят какого-то там очередного изменника. — Выглядела Санса грустно, но продолжала улыбаться. — Поимка Станниса — твоя заслуга, Тирион. Жить в городе станет безопаснее, а значит, через его смерть чествуют и тебя.

Пусть они оба знают, как на самом деле было остановлено отступление Баратеона к кораблям, слышать такое было очень приятно. Из битвы при Черноводной люди обычно припоминали разве только призрак Ренли да еще его отца, браво скачущего на помощь столице, но выбросить из головы того, кто захватил самого изменника, все же не так-то просто.

Где-то звенели колокола, а рядом с помостом для короля и членов его семьи колыхалось настоящее людское море, едва сдерживаемое золотыми плащами. Собрались уже и Верховный септон, и Малый совет почти в полном составе, не хватало лишь лорда Тайвина. Король, его мать и невеста тоже подошли, потому из толпы то и дело слышались приветствующие их возгласы. Помимо них на фоне замка толпились разряженные придворные, окруженные многочисленными рыцарями.

Привычно не оглядываясь на натекший со всех концов Королевской Гавани сброд, Тирион поднимался, поддерживая Сансу и прислушиваясь к тяжелым шагам Пса позади них. Ну вот, подумал он, сейчас дождутся десницу, а потом приведут Станниса, казнят его после долгой и занудной речи да и разойдутся мирно.

— Полумуж! — донеслось до него, вызвав привычную гримасу раздражения.

И тут толпа взревела.

— Леди Санса!

— Добрая леди Санса!

— Спасительница! — Тирион почувствовал, как от этого выкрика жена вздрогнула.

— Милорд Тирион! — неожиданно послышалось ему, причем во фразе чудилось… уважение?

Заняв место с краю, Тирион с удивлением посмотрел на беснующихся людей. Они правда махали ему! И пусть вызывавшее зубовный скрежет прозвище «Полумуж» продолжало звучать, возгласы были теперь и иные:

— Верно, накажите этих воров, лорд Тирион!

— Справедливый полумуж!

— Слава Ланнистерам!

— Защитник!

Он ощущал полные ненависти взгляды сестры и племянника, а потому старался скрыть ликование. Небрежно махнул в ответ, вызвав очередную волну благодарных выкриков, и повернулся к так же скромно замершей рядом Сансе.

— Я не понимаю, отчего такое приветствие. Эти люди забыли о новом налоге?

— Кажется, им очень понравились устроенные тобой аресты портовых и других чиновников, пойманных на воровстве, — она отвечала негромко, но слышно было каждое слово. Не иначе, как магия. — Кроме того, тебя ведь наградили замком за взятие Станниса в плен, а это лучше прочего доказывает, как велико твое участие в прекращении нападений на город. Так что многие из горожан просто рады, что им не придется снова лезть под стрелы.

Джоффри явно был всем этим недоволен. Ну конечно, он ведь король, и все народное обожание должно доставаться ему. К счастью, раньше, чем он что-то сказал или сделал, на помост взошел Тайвин, блестя золотой цепью десницы на груди. В тот же миг горожане сосредоточились на восхвалении Великого Льва Утеса и всех прочих Ланнистеров, а после и вовсе смолкли, не в силах противиться властному его повелению.

В этой совершеннейшей тишине перед взорами людей и богов предстал Станнис. Тирион ожидал, что, завидев дядюшку короля, люди примутся голосить и браниться, но любые крики застревали, видимо, в глотке от грозного вида Тайвина Ланнистера.

Джоффри гордо выпятил грудь и шагнул вперед.

— Я, Джоффри Баратеон, король андалов, ройнаров и первых людей, владыка Семи королевств и защитник государства, обвиняю тебя, Станнис из дома Баратеонов, в измене короне и приговариваю к смерти. Сир Илин, поторопитесь же и принесите мне голову изменника!

Королевский палач шагнул было вперед, как по площади разнесся резкий и хриплый голос Станниса:

— Я имею право на последнее слово. Какой же ты король, племянник, если испуганно трясешься при одной только мысли о том, что я могу сказать?

Покрасневший Джофф и в самом деле затрясся в гневе, но лорд Тайвин успел высказаться первым.

— Пусть выскажется, мой король. Мне любопытно, что именно тот, кто изменил короне и даже своей вере в Семерых, хочет сказать в лицо людям, которых пытался убить, чьих жен намеревался отдать на растерзание своим солдатам, а детей — затоптать конями.

Как изящно ты расписал все, отец, хмыкнул про себя Тирион. А вот Станнис словно бы не услышал этого.

— Лорды и леди, добрый народ Семи королевств, — не преминул он сразу же начать говорить. — Знаю, вы любили моего брата, Роберта Баратеона, так же, как любил его и я. Пусть он тем и не гордился, но мой дорогой Роберт стал отцом многих бастардов. Вы видели их в этом самом городе до той злосчастной резни, в которой носящие золотые плащи детоубийцы обагрили свои руки кровью невинных младенцев! Одного из детей Роберта, Эдрика Шторма, растили и воспитывали в Штормовом Пределе. И он, и все эти бастарды, как мы, Баратеоны, темноволосы, а потому я спрошу вас: как же те, кого вы называете законными детьми, могут похвастать светлой шевелюрой?! Молю вас, одумайтесь! Лживая шлюха Серсея Ланнистер и ее поганый ублюдок вас погубят! Все, чего я хотел на самом деле, это спасти вас от неведения. Внемлите мне, сбросьте оковы обмана и присоединяйтесь, ибо грядущая ночь темна и полна ужасов!

Тирион слушал эти слова и, говоря откровенно, полностью разделял правоту всего сказанного. Ну, кроме той пафосно-религиозной части про темную ночь. Наверное, как и все, стоящие по эту сторону толпы.

Вот только признание правды никому из них не приносило выгоды.

Несколько томительных секунд последний из Баратеонов ждал, чтобы кто-то в толпе вдруг закричал нечто вроде «долой короля-бастарда» и рванул к нему на выручку. Однако ничего такого не произошло. Да, ропот пронесся по рядам собравшихся горожан, толпа вновь забурлила, а в ком-то, быть может, зародилось сомнение, но ничто из этого не могло уже помочь тому, кто прежде увенчал себя огненной короной.

Быстрый знак сиру Илину Пейну от десницы, короткая борьба с не пожелавшим вставать на колени Станнисом, резкий свист — и вот уже палач показывает отрубленную голову улюлюкающей толпе. По камням площади во все стороны стремительно разливалась кровь. Темно-алая, как подол платья Сансы.

Пока Джоффри с самодовольным видом командовал, на какую пику нацепить голову его изменника-дядюшки, а после рассуждал, куда по соседству с ней он наколет голову Робба Старка, Тирион кинул быстрый взгляд на жену. В порядке ли она?

К его удивлению, Санса не побледнела еще больше, равно как и не потеряла сознание. Ни слез, ни ужаса на лице, только какая-то усталость и печаль, заломившая маленькую морщинку меж бровей. А потому, взамен радости или облегчения, Тирион ощутил противный червячок сомнения, который начал прогрызать путь в его сердце в тот самый день, когда он прочитал про «фулграстис».

Пусть Санса сильная и сдержанная, ни одна девушка вести себя так, как она, не может. Временами он даже забывал, что когда-то терзался сомнениями из-за ее возраста, поскольку воспринимал даже более взрослой, чем Шая. Эти ум, образ мысли, чувство юмора и рассудительность не могли принадлежать кому-то моложе хотя бы двух десятков лет.

Тирион помнил свои впечатления от юной дочери Неда Старка в тот момент, когда гостил в Винтерфелле. Пусть все, происходившее там, было смазано из-за значительных объемов горячительных напитков, которые он выпил, но та Санса была малым ребенком: ветреной, мечтательной, доверчивой и наивной. Она тянулась к подружкам, любезничала с его царственной сестрой и ее отпрысками, засматривалась на прекрасных рыцарей и предпочитала песни, танцы и вышивание любым другим развлечениям.

Санса Старк, на которой он был женат, была поразительно умной, веселой, ласковой, но при том рассудительной, осторожной и внимательной. Обществу Маргери Тирелл и подобных ей девушек она предпочла… подумать только, слабоумную Лоллис, как же он сразу не спохватился! Да и то, как спокойно дочь Кейтилин Талли отнеслась к любовнице-бастарду дорнийского принца, должно было броситься в глаза.

С Серсеей и Джоффри, как он слышал, Санса была мила, вежлива, даже словно бы напугана все время, но… не боялась на самом деле. Вот сейчас рядом с ними она стояла совершенно бесстрастно, не пытаясь сжаться или отстраниться, даже после всего, что его сестрица и этот коронованный выблядок сделали с ней.

А еще, Тирион аж присвистнул от неожиданной догадки, основное доверенное лицо его жены — Сандор Клиган, которого она всегда обходила седьмой дорогой. Да и как можно было поверить во внезапно открывшийся в ней дар к исцелению и магии!

«Я просто был рад тому, что нравлюсь девушке, выбранной мне в жены», с горьким смешком признал он, медленно возвращаясь обратно в замок. «Да и с чего заподозрить подмену? Она выглядит точь-в-точь как Санса Старк. Речь у нее правильная, манеры прекрасные, знает все, что должна знать, даже всех называет по именам без ошибок».

К тому моменту, когда Тирион переступил порог своих покоев, он нашел достаточно расхождений поведения своей жены с тем, что ожидал бы от леди Сансы. Во-первых, вместо безопасной Твердыни Мейегора эта «Санса» отправилась помогать раненым. Это, конечно, было храбро и благородно, а заодно принесло ей народную любовь, но… кто из леди так поступает?!

Во-вторых, и это был самый неприятный пункт в рассуждениях, леди всегда брезговали его обществом. Даже находиться рядом или разговаривать с ним девам из благородных семейств было противно. Всем, кого он только помнит, но не ей.

Вкусы в одежде, поведение в день свадьбы, исследование потайных ходов и обнаружение сокровищницы, любопытство к работе мастера над монетой и то, что она преуспела в этих расследованиях — все это однозначно говорило в пользу того, что леди Сансу Старк не иначе как грамкины недавно подменили.