Дороги товарищей

В ОСАДЕ

…Женя сбежала с крыльца и, размахивая руками, как крыльями, кинулась навстречу Саше, повисла у него на плечах.

Саша поцеловал Женю в щеку.

Женя поцеловала Сашу.

— Как ты долго не приходил! — сказала Женя. — Мама и Костик Павловский тебя давно ждут!

— А зачем здесь Костик? — спросил Саша. — Ему давно пора быть на фронте.

— Он получил отпуск для того, чтобы нарисовать мой портрет. Он хочет отправить мой портрет на выставку. Пойдем, я приготовила для тебя манную кашу.

— Я не люблю кашу. Я тебя люблю, — прошептал Саша.

— Я тебя тоже люблю, но Костик мне советует не любить тебя.

— Он трус! — закричал Саша. — Он дезертировал с фронта! Я сам видел это.

— Костик нарисует мой портрет, он гениальный художник! — возразила Женя. — И никакого фронта нет, это ты выдумываешь.

— Может быть, мне приснилось это?

— Наверное, приснилось. Ведь у нас завтра последний экзамен.

— Да, завтра последний экзамен, а я и забыл. Я думал, что идет война.

— Это тоже приснилось.

— Мне казалось, что я иду по полю, заросшему кустарником, а рядом со мной идут бойцы, Много бойцов.

— Это тебе приснилось.

— Да, это мне приснилось. Полюбуйся, какая щепка! Это березовая щепка. Мне подарил ее помкомвзвода Батраков. Она меня чуть не убила. Хочешь, я подарю тебе эту щепку?

— Подари. Костик вырежет из нее фигурку.

Саша рассердился. Женя почему-то стала хватать его за рукав и тормошить. Саша сердито отбивался.

— Я не хочу видеть Костика! Пусть Костик уйдет! Пусть он уйдет. Женя!

Саша вгляделся: да, это Маруся.

— Я Маруся, — сказала она.

— Маруся! — радостно воскликнул Саша.

Маруся схватила его за руку и стала дергать.

— А? Что? — вскинулся Саша и увидел над собой знакомое мужское лицо…

Над ним склонился Батраков.

— Ты что кричишь во сне, Александр? — озабоченно спросил он. — Ты не заболел?

— Мне снился сон, — пробормотал Саша, еще плохо соображая. — Мирная жизнь… Мне снилось, что война… это… во сне.

— Нет, не во сне, — сказал Батраков. — Нас окружили. Вставай. Уже десять часов.

Саша услыхал выстрел.

— Это наши стреляют, — пояснил Батраков. — А они нас из пушки обстреляли. Не слыхал?

— Нет. — Саша изумленно повел плечами.

— Беги в монастырь, там убитые лежат. Возьми винтовку на всякий случай.

— Наши убитые?..

— Чьи же, — Батраков невесело усмехнулся. — Пятерых — насмерть, трое тяжело ранены. Тает народ.

Саша огляделся и увидел бойцов: с винтовками наготове они лежали вдоль стены, группируясь возле проломов. Некоторые сидели на корточках и осторожно выглядывали в рваные бреши. Бойцов было не больше пятнадцати.

— Товарищ помкомвзвода, где же остальные?

— Круговая оборона, — ответил Батраков. — Ну, беги! И возвращайся ко мне. Я буду на той стороне. Только ползком там, понял?

Убитые и раненые лежали в соборе. По широкой лестнице Саша вошел сначала в какой-то длинный с высоким потолком коридор. Саша никогда не бывал в церквах и не знал, как называются церковные помещения, — может быть, это была паперть, а возможно, что-нибудь другое. Из коридора высокая и узкая дверь вела в обширный, скупо освещенный зал. Саша вошел внутрь, и от его шагов вокруг сразу же загрохотало. Зал был огромный и такой высокий, что Саша задрал голову, чтобы рассмотреть купол, расписанный изображениями людей в розовых, голубых и желтых одеждах. Чуть ли не от самого купола тянулись вниз узкие, похожие на бойницы окна. Когда-то они были застеклены, теперь же лишь кое-где видны были осколки разноцветного стекла. На подоконниках, до которых не дотянулся бы и гигант, зеленела трава. Все стены зала были разрисованы картинами из библейской жизни, исписаны затейливой церковнославянской вязью. В отдалении тонуло во мраке некое возвышение, похожее на сцену. Из художественной литературы Саша знал, что в церквах существует клирос, алтарь, но что это было, он сказать не мог, да это и не занимало его. Он увидел справа, возле стены, несколько недвижных тел и шагнул в ту сторону, и снова шаги его загрохотали, и весь зал загудел, словно по полу промчалась боевая колесница. Пораженный и подавленный фантастическим гулом, Саша опять остановился.

И тогда там, где лежали убитые, приподнялась окровавленная голова, и голос, которому позавидовал бы сам бог, — так он был густ и грозен, — спросил:

— Ну, что там, парень? Наши держатся?

— …р-рень, рень, рень!.. а-атся, атся, атся! — отдалось под сводами зала.

— Все в порядке, держатся, — ответил Саша, невольно содрогаясь от звука собственного голоса.

— Пусть нас не забывают в этом храме господнем, — пророкотал раненый, и забинтованная голова упала на пол, в пыль, щебень и осколки стекла.

Саша на цыпочках подошел к винтовкам, сваленным в кучу, поднял одну, открыл затвор. Патронов не было. Он взял вторую — патронов не было и во второй. Патронов не было ни в одной из винтовок. Магазинные коробки были пусты, и значит, только штык да приклад могли служить Саше.

Он выбрал самую новенькую винтовку и опять на цыпочках вышел сначала в коридор, а потом на волю. Круглое здание собора густо заросло крапивой и лопухами. Эти постоянные спутники нежилых, давно заброшенных мест разрослись во дворе с диким раздольем. Обойдя собор, Саша увидел, что монастырская стена имела совсем жалкий вид. Лишь в трех местах высилась она в полный свой рост. И эти скупые остатки казались бастионами среди груды битого кирпича, густо переплетенного корнями трав, холмиков щебня и кустарника, удобно прижившегося в развалинах.

Фю-юить! — не очень громко свистнуло возле самого уха Саши, за спиной раздался щелчок, и в спину больно ударили мелкие осколки кирпича. Саша тотчас же упал и пополз на коленях к Батракову, который стоял за обломком стены и махал ему рукой. Странно, выстрела Саша так и не услыхал, хотя точно знал, что около уха свистнула пуля.

— Ты что же?! — накинулся на него Батраков. — Я тебе же говорил! У них снайперы тоже есть.

— Я не предполагал… — пробормотал Саша.

— Ладно, стрелять-то ты умеешь?

— Я ворошиловский стрелок, призы на соревнованиях брал, — с затаенной обидой сказал Саша.

— Да ну! На двести метров попадаешь?

— Стрелял по движущейся мишени на двести и четыреста метров с оптическим прицелом.

— Ну, у нас оптического не имеется. Сними одну сволочь так, из простой. Выглянь-ка. Сюда. Осторожно. Видишь памятник? Крест и ангел еще…

В стене было отверстие, искусно замаскированное травой и ветками. В него хорошо было видно все кладбище, начинающееся метрах в пятидесяти от стены и уходящее вниз по склону к реке, за которой — примерно в километре отсюда — на обрывистом берегу сверкали на солнце оцинкованные крыши Валдайска.

— Среди погоста — видишь? — шептал сбоку Батраков. — Каска сквозь кусты — заметил?

Саша прищурился: рядом с мраморным ангелом, установленным на массивном пьедестале, проглядывалась сквозь листву фигура человека в каске.

— Увидел? — все спрашивал Батраков.

— Да, ясно вижу.

— Ведь какой нахальный гад! Снимешь?

— Патронов нет.

— Патронов у нас мало. Но один найду. Вот, — и Батраков протянул Саше патрон. — Коли снимешь, обойму выдам.

— Сниму, — сказал Саша.

Он зарядил винтовку и осторожно высунул ствол в отверстие. Мушка остановилась и поползла вверх. Саша увидел подножие памятника. Теперь еще вверх и левее. Саша плавно нажал спусковой крючок.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Батраков.

Саша вгляделся: памятник на месте, каска исчезла.

— Попал! — сказал Саша.

Батраков обрадовался:

— Ну-ка, ну-ка, гляну!

Вдруг о камень щелкнула пуля. Батраков отскочили стал протирать глаза.

— Засекли, гады! — проворчал он.

Левее в стене зияла еще одна дыра, меньшего размера, узкая, в виде щели. Саша выглянул в нее, и горячий стыд зажег его щеки: каска маячила на прежнем месте.

— Промазал, — удрученно прошептал Саша.

— Нет, Александр, не промазал ты, — успокоил его Батраков. — Но и не убил никого. Это они мишень, приманку выставили, смеются над нами, мерзавцы, а мы на ихнюю удочку попались. Вот какое дело. Держи обойму. Честно заработал. На вторую не рассчитывай.

— Что же теперь?.. — спросил Саша.

— А теперь ждать будем.

— Много их?

— Не знаю, но думаю, что нет. Они тоже не дураки. Если мы дорогу не обстреливаем, значит, сил у нас нет. А сил нет, что же вокруг нас целый полк держать? Ну, рота, может. А может, и того меньше. Да нам от этого не слаще: ни боеприпасов у нас нет в запасе, ни пищи. Хорошо, что козу тут поблизости Матюшенко добыл, по куску мяса будет к вечеру. А там — роток на замок, зубы на полку. Ну да ничего, пострашнее дела бывали! Главное в нашем солдатском деле — не унывать и помнить, что выход из любого положения есть. Ты вот что, Александр, полезай сейчас на крышу. Вон туда, — Батраков показал пальцем на купол собора. — Изнутри там лестница есть, найдешь — и валяй. Влезешь на чердак, там дощечки прибиты по куполу, поймешь, как и куда. С крыши всю округу видно. Заметишь что — знак подавай или живым манером — вниз. Понял?

— Все понял, товарищ помкомвзвода!

— Не стрелять. Только наблюдать. Смотри, чтобы не заметили, — снимут. Понял?

— Есть, понял!

— Ну, давай. Заряди винтовку.

Саша привычным движением вогнал в магазинную коробку четыре патрона, пятый подал в патронник, свернул курок затвора.

— Ты как бывалый солдат!

— Разрешите выполнять задание, товарищ помкомвзвода?

Саша с трудом нашел лестницу, о которой говорил Батраков. Из коридора, примыкающего к залу собора, вела дверь в какой-то темный чулан. Лестница, шаткая, скрипучая, полуистлевшая, начиналась здесь. Саша повесил винтовку на плечо и полез вверх, в темноту. Он лез долго, осторожно нащупывая покрытые пылью ступеньки. Наконец вверху мелькнуло светлое пятно. Саша высунул голову в отверстие и увидел, что лестница привела его к громадному бурому холму. Саша понял, что это — купол собора, а сверху, над куполом, была крыша, железная, пышущая жаром.

Сначала Саша обошел вокруг холма, представляя, каких трудов стоило соорудить при жалкой технике той поры эту грандиозную махину. Нельзя было не удивляться русским мастеровым. Саша мог бы, наверное, целый час любоваться куполом, если бы не задание Батракова, не осада, не война. Невольно вздохнув, Саша полез наверх, к окошку, выходящему на крышу. Он подтянулся на руках и выбрался на упруго прогибающееся грохочущее железо.

Сверху Саша увидел далекие синие леса, серебряную речку, петляющую до самого горизонта, весь, весь, как на ладони, Валдайск и какие-то строения дальше, в дымке расстояния и черном, извергнутом войной дыму пожаров. Слева и справа Валдайска широко раскинулись поля и перелески, сверкали на солнце, как осколки стекла, озерца и пруды. Сзади, по другую сторону монастыря, зеленел один большой, сплошной массив леса. За лесом, далеко-далеко, только зоркие Сашины глаза позволили рассмотреть, землю пересекала зигзагообразная полоса противотанкового рва; там еще два дня назад работал Саша и его товарищи.

Саша вглядывался вдаль, а поэтому все, что происходило ближе, сначала ускользнуло от его взора. Но вот он перевел взгляд на кладбище и на овраг позади него — и ничего не заметил. Он видел только кресты, ограды, видел отдельные деревья, видел крутые желтые осыпи оврага — и больше ничего, никаких признаков жизни. Где тот памятник? Ах, вот он! Он гораздо ближе, чуть ли, не у самого обреза крыши… Стоп, стоп!