Так начиналась жизнь

19

Батыр работал в саду. Обрезал, готовя к укладке на зиму, виноградник.

Иней с утра посеребрил землю. А сейчас, когда наступил полдень и поднялось солнце, теплые лучи уже ласкали спину. Воздух был свеж и чист по-осеннему. Похрустывала под острым ножом лоза. Батыр всегда увлекался работой, если она ему нравилась. Вот и теперь он любовно осматривал каждую ветвь, выбирая два-три самых сильных побега, остальные срезал.

Из дома вышел Талас. Потянулся, не спеша приблизился. Присел около Батыра, стал поучать.

— Не режь эту ветку, Батыр-ага. Оставь!

Талас опоздал. Подсеченный побег упал на землю. Батыр не ошибся: урожай виноградного куста не пострадает. Количество кистей на нем, правда, уменьшится, зато они будут крупнее. Батыра удивило обращение «ага», им обычно пользовались в тех случаях, если хотели подчеркнуть особое уважение к человеку.

Его эта перемена в Таласе насторожила, но он не подал вида. Принялся прикапывать кусты. Талас вдруг изъявил желание ему помочь. Он, пригибая к земле, удерживал упругие ветви, чтобы не распрямились. Быстро росли земляные холмики.

После полудня Талас пригласил Батыра к себе домой. Подобная честь оказывалась работникам не часто.

Батыр прошел вслед за хозяином по полутемному коридору, согнувшись, пролез в маленькую дверь и оказался в очень узкой, но длинной комнате, похожей на коробку.

Стекла в единственном окне комнаты были грязными, по ним ползало множество вялых, полусонных мух. Отогреваясь на солнце, они начинали летать, наполняя все вокруг монотонным жужжанием. В несколько рядов мухи облепили и железный прут, вделанный в потолок, на котором висела десятилинейная лампа под зеленым эмалированным абажуром.

Вошла жена Таласа. В платке, сползшем до бровей, молчаливая и угрюмая. Она внесла угощение.

— А ведь давно ты у меня работаешь, Батыр. И я тебя никогда, кажется, не ругал. Я к тебе всегда относился с большим уважением. Вспомни, Батыр?.. И платил тебе хорошо. Так что зря ты иногда на меня был сердит. Теперь подарок, Батыр-ага, тебе хочу сделать...

Талас попытался оценить, какое произвел впечатление. Но Батыр оставался почему-то безразличным. Хотя, нет! Вон в глазах его появились смешливые огоньки. У Таласа нервно задергалась щека, он отвел взгляд.

Подавив наплывшую злобу, Талас миролюбиво спросил:

— Хочешь хорошо жить?

Батыр согласно кивнул головой.

— Я тебе помогу в этом. Кроме подарка, дам еще десяток баранов, лошадь, корову...

— Боитесь, что отобрать могут?

— Батыр-ага, не надо сердиться! Я хочу сделать как лучше. И тебе помочь. Ты потом с Шамуратом поговоришь. Тебя он послушается. Еще кое-кого из дехкан на свою сторону склоним. И колхоза в ауле не будет.

С железного прута сорвалась муха. Она ударилась об абажур и, отскочив от него, угодила в чай к Батыру. Он отставил пиалу в сторону.

— Ну, зачем нам колхоз? Разве плохо нам было?

Батыр провел по лицу рукой. Это означало конец чаепитию.

— Многословие хорошо для молитвы, — сказал Батыр. — Скот у тебя брать не буду. А что живут дехкане пока впроголодь — известно всем.

Захлопнулась за Батыром дверь. И Талас тотчас с силой швырнул вслед ему пиалу. Зазвенели, рассыпаясь по полу, осколки.

— Будь ты проклят, нищий гордец! — процедил сквозь зубы Талас.

В комнату тихо вошла жена, принялась подбирать разбитую пиалу, боясь взглянуть на разгневанного мужа.