Так начиналась жизнь

9

Вернувшись к себе, Тулепов долго не решался зайти к полковнику для доклада. Он понимал, что без главного виновника, без организатора, если назвать его так, пресловутого Бригадира, суд над другими членами преступной группы не состоится. Следствие, таким образом, растянется на долгое время.

Когда же из приемной сообщили, что во второй половине дня у полковника состоится совещание, на которое приглашается довольно широкий круг сотрудников милиции, в том числе и он, Тулепов, лейтенант понял: от неприятного разговора не уйти. И чем раньше он состоится, тем будет лучше.

Полковник принял его незамедлительно. Расположившись поудобнее в кресле, приготовился слушать.

— Шофера, что возил рис от комбайна в заранее приготовленный тайник, я доставил. В совершенном преступлении он признался. Просит следствие учесть, что вину свою, хотя и поздно, но осознал.

— Это каким же образом?

— Он уклонился от вторичной просьбы Бригадира...

— Лучше называйте его своим именем, — перебил лейтенанта полковник.

— От предложения Дена помочь перепрятать рис.

— Потому и сбежал?

— Испугался. Ден мог его убрать, как очень опасного для себя свидетеля.

— Вряд ли. Сгущаете краски, лейтенант.

— Так заявил шофер Алдаханов.

— Нервы. У него просто не выдержали нервы. Если бы мы не обезвредили всю бригаду, к следующей уборке риса Ден ее снова собрал бы воедино.

— Возможно, товарищ полковник, — согласился Тулепов. — Куда проще идти протоптанной дорожкой.

Полковнику не понравилось, что подчиненный, подстраиваясь, так легко меняет свое мнение. «Виноватым себя чувствует. Оттого и подлаживается».

— Бригаду вы собрали, — усмехнувшись, сказал начальник горотдела милиции. — А где Бригадир? Упустили. Надо было у тайника его брать. Теперь он затаился. Не продумали операцию.

Это был просчет лейтенанта. Когда первая машина, загруженная рисом из тайника, ушла, оставленный для охраны постовой видел белую «Ниву». Она постояла у разборного мостика, развернулась и укатила. Человек, сидевший за рулем, из нее так и не вышел.

Тулепов покраснел.

— Еще раз опросите соучастников преступления. Может, наведут на людей, с которыми контактировал Ден. Выявите соседей по смежным домам. Займитесь ими. Вдруг окажется, что кто-то видел Дена на улице, в магазине, наконец, в ресторане. Не мог же он провалиться сквозь землю.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

Лейтенант встал. Придвинул стул на прежнее место и замер, ожидая разрешения уйти.

— Ищите. Раскрыть преступление и вернуть государству украденное — половина дела, которому мы себя отдаем. Вторая же состоит в том, чтобы все причастные к преступлению оказались на скамье подсудимых.

* * *

В городе человека, проживающего под фамилией Ден, не оказалось. Соседи по снесенному дому, переселившиеся в микрорайон, его не помнили. Правда, кое-кто видел мужчину в черных очках. А вот жил ли он с ними рядом — этого с уверенностью не подтвердили.

Прошла уже неделя после разговора с полковником, а в расследовании лейтенант на шаг вперед не продвинулся. Полковник к себе его не вызывал.

Тулепов переживал неудачу. Стал вдруг просыпаться среди ночи. Старался не думать об исчезнувшем Бригадире, чтобы снова заснуть, но вскоре ловил себя на том, что опять как бы видит этого человека, даже ставит себя на его место.

Денег у Бригадира, наверное, осталось немного. За осень он изрядно потратился. Пять тысяч пришлось выплатить Алдаханову, поил Махоркина. Расходы рассчитывал покрыть сразу, как пойдет в продажу краденый рис. А операция сорвалась. Кто мог предположить, что учитель, сосед перекупщицы Жиенбаевой, будет страдать бессонницей?

Кстати, Жиенбаева?.. Живет без мужа, детей надолго передает сестре. Может, ей надо, чтобы в доме никого не было? Не в любовной ли связи состоит она с Бригадиром?

Тулепов вспомнил, как женщина сидела перед ним за столиком. Полногрудая, пышущая здоровьем, она не походила на вдову, живущую воспоминаниями о супруге. Даже страх не мог стереть с ее лица печать сытости и довольства.

Прошел почти месяц с того времени, когда задержали грузовик с шалой. Жиенбаеву не арестовали, на допросы в последнее время не вызывали. Почему бы ей не считать, что милиция удовлетворилась тем, что государству возвращено украденное зерно? Почему тогда Дену и не рискнуть навестить вдовушку, обговорить с ней заодно и свои денежные дела?

Мысль эта все чаще тревожила Тулепова. Ворочаясь в постели, он был уверен, что его предположение не плод уставшего воображения. Днем, при свете солнца, все представлялось совершенно иначе. Поделиться своими предположениями с товарищами по работе лейтенант не решался. Как и каждый молодой человек, он страшился снисходительных улыбок людей, умудренных жизненным и служебным опытом.

Три дня оставалось до Нового года. Ждали на праздник снега, а пошел дождь. Притом теплый, занесенный ветром с каких-то южных широт. Тулепов, не входя в свою квартиру, стряхнул перед дверью намокшую шапку-ушанку.

Жена впустила его, подала шлепанцы, чтобы не наследил в коридорчике. Сняв шинель, потер озябшие руки и прошел в комнату. В углу матово светился экран телевизора.

Едва он присел к столу, как жена подала ему в касе[7] наваристого супа. Сверху плавали разломленный стручок перца и желтая морковь. Пленка жира не давала супу остыть. Чтобы не обжечься, нужна деревянная ложка. В семье они были. Вроде не современно, а осталась привычка с детства, и трудно теперь отвыкнуть.

«Что может быть приятней в такую погоду, чем ужин и спокойный отдых в теплой комнате», — подумал Тулепов.

И тут же пришла неотвязная мысль о Бригадире. Его еще больше тянет к теплу, к привычной обстановке, так как он понимает, что все, вероятно, потерял, и надолго.

Тулепов заторопился, обжег губы. Жена засмеялась: нетерпелив, словно ребенок.

«Он там, он у нее. Если не возьму его сегодня, Бригадир покинет город».

— Кумрай, мне надо отлучиться, — сказал Тулепов, поднимаясь.

Он вынул из кобуры пистолет, переложил в карман.

— Ты должен сказать, куда направляешься, — испуганно спросила жена. — Где тебя искать, если...

— Пожалуйста, успокойся. Я скоро вернусь.

Что-то, прозвучавшее в голосе жены заставило лейтенанта остановиться. Взгляд его задержался на отрывном календаре, что висел на стене у двери. На картинке, к которой он был прикреплен, изображен летний лес. Тулепов сразу вспомнил о дожде и раскисшей земле под ногами.

Вынув ручку, он написал на листке адрес, сказал:

— На всякий случай.

Лейтенант давно приметил, что в канун праздников движение на автомагистралях уменьшалось. А тут еще мелкий дождик: сечет и сечет. Вскоре ему все-таки удалось остановить «Москвича». Человек, сидевший за рулем, с неохотой, но согласился подвезти Тулепова. Представитель власти — куда денешься.

Сошел лейтенант на центральной улице. К дому Жиенбаевой решил подойти незаметно, держась тротуара. Шагов через двадцать встретился «Жигуленок», сиротливо мокнувший под дождем. Лейтенант больше по привычке, чем осознанно, подсветил фонариком номерной знак, записал его себе в блокнотик.

«Машину-то угнать могут, — подумал он, так как свет в окнах дома, около которого она была оставлена, уже не горел. — Спать легли хозяева».

У Жиенбаевой тоже не было света. Тулепов перешел на противоположную сторону улицы, чтобы через забор видеть крыльцо. Но это ему не удалось.

Лейтенант уже решил уйти, как вдруг осветилось одно из окон. «Спальная комната», — прикинул Тулепов, так как хорошо помнил, что в столовой было два окна.

Ему нужно обязательно заглянуть туда, удостовериться, что Бригадира в комнате нет.

Тулепов вернулся к калитке. Нажал на плотную деревянную дверцу, в которой была прорезана щель для газет и писем. Калитка не поддалась. Пошатав ее, Тулепов определил, что изнутри она заперта на засов.

Отошел к дереву. Это был каратал, от толстого ствола которого, обрубленного сверху, веером расходились отросшие за лето ветви-прутья. Лейтенант легко выломал себе палочку. Просунув ее в щель для почты, попытался нащупать засов.

Минуты три осторожных усилий, и калитка открылась. Скрипнули несмазанные петли.

Всего шаг сделал Тулепов по дорожке, как что-то заставило его оглянуться. Он сразу различил прижавшегося к воротам человека. Небольшое углубление не смогло его укрыть полностью.

Лейтенант не успел нажать на кнопку электрического фонарика, он только увидел, что неизвестный выдвинулся, поднял руку... Боль туманом застлала глаза. Чернота и необыкновенная легкость в теле — это отметило сознание, прежде чем угаснуть совсем.