Так начиналась жизнь

3

Днем жена Бекетова сбегала на базар, купила риса, моркови. Постояла в очереди за свежим мясом. Муж решил угостить ночного гостя пловом, а он не пришел. Так и остался на кухонной плите казанок с мясом, обжаренным в хлопковом масле. Рис не засыпали. Плов подают гостю горячим и свежим. А когда ложились спать, казанок вынесли в прихожую, на холод.

Ночь прошла спокойно. Учитель и его жена хорошо выспались. Вечером Бекетов снова ждал лейтенанта. И уже с нетерпением. Гости в доме появлялись редко, он соскучился по дружеской беседе за дастарханом. И когда Тулепов опять не явился, вконец расстроился.

— Плюнули на мое заявление, — сказал он жене. — Не хотят возиться. У них и других дел, конечно, хватает. Зачем еще это? Тут не грабят, дверей не взламывают, не убивают, даже не скандалят.

Каково же было удивление Бекетова, когда на третью ночь в окошко его спальни осторожно постучали.

Учитель бросился к двери. Открыл ее, не включая света.

— Еще раз извините, — сказал вошедший. — Хорошо, что вы догадливый. — Лейтенант имел в виду, конечно же, электричество. — Мне кажется, сегодня привезут груз.

— Почему так думаете? Может, тот грузовик уже привез шалу. Вчера?

— Исключено.

— Почему? Я, например, спал крепко.

— Зато наши люди не спали.

— Понятно, — учитель повеселел. — Жаль, что плов, который ждал вас позавчера, мы съели вчера.

— Обойдусь чаем, — сказал лейтенант, засмеявшись. — Только заварите покрепче.

И опять учитель, лежа в постели, прислушивался к каждому звуку, доносившемуся с улицы. Но присутствие постороннего в доме теперь уже беспокоило меньше.

Уснул он незаметно. Задремал и лейтенант. Голова, становясь неимоверно тяжелой, сама клонилась к подоконнику. Потом Тулепов ловил себя на том, что на какое-то мгновение отключалось сознание. Он прикладывался к носику чайника. Но и это не помогало.

Очнувшись в очередной раз, лейтенант услышал ровное гуденье мотора. Сначала подумал, что высоко в небе прошел над городом самолет.

Гул, однако, нарастал, а встать, сбросить сонливость не было сил. Когда же темное пятно грузовика заслонило почти половину улицы, Тулепов вскочил, прильнул к холодному оконному стеклу.

Автомашина свернула к воротам, на которые ему указал учитель еще в первую ночь. Теперь нужна только выдержка. Он появится, когда преступники будут переносить мешки в сарай, в дом или другое укромное место.

Одного не учел лейтенант. Что ворота могут быть на запоре. Закрытой на внутренний засов оказалась и маленькая калитка. Тулепов приналег на нее плечом, но заперта она была крепко.

Ему ничего не оставалось, как постучать. Люди, занятые во дворе разгрузкой автомашины, услышали его сразу.

Притихли. Наконец, приглушенный мужской голос спросил:

— Чего тебе?

— Это дом Жиенбаевой?

Лейтенант в горжилуправлении узнал фамилию хозяйки. Знал и то, что, кроме нее, в квартире никого не должно быть. Муж ее скоропостижно скончался еще в позапрошлом году. Вроде бы после очередной попойки. Детей, мальчика и девочку, часто уводит к себе сестра Жиенбаевой. Хозяйка, естественно, нигде не работает.

— Чего нужно? — повторил хрипло мужской голос.

— Куда вы денетесь. Откройте. Милиция!

Мужчина, конечно, не открыл. Было слышно, как он побежал в глубь двора. Очевидно, чтобы сообщить эту новость.

Вскоре раздались торопливые шаги. К калитке подошли уже по крайней мере два человека.

— Кто вы? — спросила женщина.

— Вам уже известно. Милиция.

Звякнула металлическая задвижка. В образовавшуюся щель протиснулся мужчина. Он был намного выше лейтенанта, навис над ним черной горой.

— Документы?

Тулепов протянул удостоверение. Мужчина принял его. Вспыхнул свет. Это лейтенант включил фонарик.

У мужчины правая рука была поднята над головой, сжата в кулак. Электричество его ослепило.

Тулепов, отступив на шаг, приказал:

— Отставить!

Мужчина разжал пальцы.

— Твоя правда. Зачем мне это. Я тут — человек посторонний.

— Шофер грузовика?

— Точно.

— Тогда постучись в соседние два дома. Скажи, что у Жиенбаевой произошло несчастье. Нужны, мол, свидетели для протокола.

— Понимаю. А не боитесь, что убегу?

— Найдем. Куда денетесь.

— Все сделаю.

Разрешая преступнику уйти из-под надзора, лейтенант не допустил просчета. Он, таким образом, оторвал его от тех, кто находился во дворе и в доме. Сколько их? Кто они? Этого Тулепов пока не знал.

Он прошел к машине. Осветил ее, запомнил номер. Автомобиль был заметный, пятитонный, с двумя задними осями. Рис преступники сносили в сарай. На земле валялся огромный мешок. Очевидно, бросили, когда он постучал в калитку. Тулепов попытался его приподнять. Нет, такой груз одному перетащить вряд ли под силу. Надо искать сообщника.

С зажженным фонариком он поспешил к сараю. Половина огромного помещения была забита такими же мешками с неочищенным рисом. Аккуратно уложенные, они упирались в самую крышу. А к задней сырцовой стене сарая мешки не прижаты. Это, наверное, для того, чтобы зерно не отсырело и не попортилось. Ему предопределено было лежать здесь не один месяц.

Внимание лейтенанта привлек выдвинутый мешок. Последний, у самой стены. Тулепов осветил пространство между стеной и мешками. Он не сразу догадался, что это. Две стертые подошвы. Словно кто воткнул между мешками кирзовые сапоги.

— Эй, дядя, вылезай! — произнес лейтенант.

Подошвы не двигались. Тогда лейтенант постучал по ним фонариком.

— Живее! — приказал он. — Дел у нас впереди много.

Мужчина попытался вылезти. Мешок с шалой еще выдвинулся, и, наконец, выпал из своего ряда. Другие рухнули на него. Потом эта груда задвигалась. Вскоре перед лейтенантом встал растрепанный человек. Шапку он потерял, заношенная телогрейка распахнулась. Надета она была прямо на нижнюю рубаху, на воротнике которой не оказалось пуговицы.

— Степан Махоркин. Механик.

Называя себя, он прикрылся рукой от яркого света.

— Готов дать показания. Глубоко раскаиваюсь.

Махоркин сделал шаг вперед, и Тулепов ощутил винный перегар.

— Сволочь сопливая! — произнесла хозяйка дома.

Она все время молча следовала за невесть откуда появившимся сотрудником милиции.

— Пойдемте в дом. Мне нужно вызвать оперативную группу.

— Телефон не работает.

— Лжете. Сегодня днем я проверил его. Помните звонок? «Алло, автобаза!..» — лейтенант произнес последние слова скороговоркой, возмущенно.

Женщина, видимо, узнала голос. Повернулась, пошла из сарая.

В комнате, при ярком свете дорогой люстры, лейтенант хорошо ее разглядел. Лет хозяйке, наверное, под сорок. Крупная. Некрасивая, хотя в лице и не было ничего отталкивающего.

Внешне спокойная. «Считает, что выкрутится», — подумал лейтенант.

По телефону он назвал себя, сказал:

— Выезжайте.

Насмешливо посмотрел на хозяйку, чтобы та поняла: у милиции все распланировано, милиции все известно.

— Присядем, гражданка Жиенбаева. Поговорим.

— Уберите этого.

Она кивнула в сторону нерешительно переминавшегося у двери Махоркина.

— К сожалению, некуда. Придется потерпеть.

Тулепов принялся разглядывать мебель. Стенка дорогая, два больших кресла, диван, у стульев и журнального столика резные ножки. Книг не было. Их место в стенке занято хрусталем — вазы, блюда различной формы. Лейтенант подошел к двери, ведущей в смежную комнату.

— Что это, обыск?

— Нет. Просто интересуюсь, как живете. По долгу, так сказать, службы.

— Неплохо живу.

— Вижу.

— Может, начнете задавать вопросы, относящиеся к делу?

— Какие, например?

— Ну, откуда рис? Кто привез? По какой цене куплен?

За окнами послышался скрип тормозов. «Дежурная машина, — Тулепов узнал ее. — Приехали». Он все время боялся, что у водителя грузовика сдадут нервы, он вскочит в машину, рванет на ней, куда глаза глядят.

На пороге вырос одетый по всей форме милиционер. Вытянулся, приложил руку к виску, доложил:

— Прибыли, товарищ лейтенант.

— Заберите, сержант, с собой задержанного...

Лейтенант выдвинул стул, приставленный вплотную к столу. Сел, предварительно расстегнув пуговицы на своем немодном демисезонном пальто, снял шапку. Женщина правильно его поняла: она расположилась напротив и тоже распахнула утепленную бархатную курточку.

На пальце ее сверкнуло кольцо с бриллиантом. Тулепов отметил про себя, что вещица эта очень и очень дорогая.

— Скажите, вы живете на пенсию, которая была назначена детям после смерти кормильца? Вашего мужа?

Хозяйка дома промолчала.

— Конечно, самой надо бы работать. А вы — домохозяйка... Дети у сестры?

Женщина опять ничего не ответила. Только глаза опустила.

— Я жду!

— Так. К чему их будить. Мне нужно было накормить тех людей.

— Это что, кто-то дал вам такое указание?

— Обычный долг вежливости. И не ловите меня на слове. Я скажу вам только то, что знаю.

— Понятно, — лейтенант поднялся. — Подождите меня в комнате.

Во дворе находились свидетели, несколько милиционеров. Шоферу грузовика и Махоркину лейтенант приказал продолжать разгрузку автомашины.

— Транспорт нам может понадобиться, — сказал он дежурному офицеру. — Сарай опломбируйте.

Когда возвратился в комнату, Жиенбаева в той же позе сидела у стола.

— У меня несколько вопросов, — выкладывая бумаги, произнес Тулепов.

— Допрос?

— Да уж, тут без допроса не обойтись. Итак, кто вам привез шалу и сколько ее должно быть?

— Сколько будет, не знаю. Я договаривалась по пятидесяти копеек за килограмм.

— Я просил бы назвать имя человека.

— Не знаю. Он подошел ко мне на рынке и предложил товар.

— Когда он зайдет за деньгами?

— Позднее. С шалой хлопот много. Надо свезти на рисорушку, забрать. Вывезти на базар. Всюду расходы.

— Копеек по сорок с килограмма у вас все же останется?

— Свое бы вернуть.

— Рис хороший. На него большой спрос.

— Успели проверить?

— Обшелушил на ходу несколько зерен.

Лейтенант выложил на стол из кармана горсть шалы. Придвинул к хозяйке дома.

— А вы не подумали о том, что рис краденый?

— Нет. Человек с виду порядочный. Цену запросил приличную.

— Зачем тогда товар везти ночью, с потушенными фарами?

— Я в этом деле ничего не понимаю, может, в пути в машине что-то сломалось.

Лейтенант вопросов больше задавать не стал. Хозяйка, решил он, сейчас все равно будет стоять на своем, сколько ее ни спрашивай. Тем более, что машину во дворе уже, наверное, разгрузили, а сарай опечатали. Надо быстрее выехать туда, откуда прибыл груз.