Химеры пустошей

40

— Не понимаешь? — сделала бровки домиком вторая девушка. — Совсем-совсем не понимаешь?

— Отчего же. Понимаю. Не понимаю только, что не так? Вы свое упустили, пришла моя очередь…

Увидев, как вытягиваются и свирепеют, сразу теряя все очарование лица девиц, Янка не выдержала и расхохоталась.

— Все хорошо, — сказала она, вытирая слезы. — Вы в безопасности. Серьезно, я не претендую на внимание профессора Шторма…

— Да? А как же вечер после распределения? — продолжила та, что с подвижными бровями. — Да вас вся академия видела в обнимочку…

— Блин, да просто телепортация так работает. Один держится, другой переносит. Ректор приказал профессору осмотреть долину, которую мы нечаянно нашли. Я показывала, где это.

— Да? — цокнула языком вторая и окатила Янку ледяным презрительным взглядом от макушки до самого пола. — Но если опять увидим тебя с ним рядом…

— Ничего не могу обещать, — пожала Янка плечами. — Я собираюсь взять курсовик по теории. С магией у меня все плохо, а вот с теорией — намного лучше. Но вам не меня бояться нужно!

Улыбнулась она им снова, да и пошла своей дорогой, понимая, что, пожалуй, с этого момента пусть не врагов, но недоброжелателей у нее слегка прибавилось.

— А кого? — крикнула одна из них. Которая, непонятно, Янка уже была к ним спиной.

— Спросите у профессора! — ответила она и быстро шмыгнула в «берлогу». Пожалуй, на обратном пути эти две подружки ее снова могут ждать…

«А! — подумала она беспечно. — Поленятся!».

Янка разложила папки по столам.

Открыла свою… и тут же закрыла. И так понятно, что там будет.

И понятно, что если не придумать ничего нового и своего, фиг получится разобраться с гадскими одноклеточными, которые при жизни изучить проще, чем после смерти… после их смерти, разумеется. Хотя, уже кажется, что успеешь состариться и помереть раньше, чем разберешься.

За два дня комната обросла необходимыми вещами и даже некоторым уютом: появился, например, на полу под окном широкий плетеный коврик темно-красного цвета, несколько книжных полок — точно над учебными столами и даже комнатный цветок в горшке. Правда, пока цветочек выглядел довольно чахло, но Лора его взяла под опеку. Теперь у него не было шансов мирно помереть.

И было в «берлоге» не по времени шумно и весело — а все потому, что Дик вытянул у Лоры из рук книгу, которую она увлеченно читала, воздвигся на стол, а с него на высокий подоконник. Скрючился там так, чтоб хозяйка книжки не смогла достать даже в прыжке, и сейчас с выражением читал вслух:

— «Ее тонкое, порванное платье совершенно не защищало от холода, ледяной ветер путался в волосах и норовил столкнуть. «Я прыгну! Вам меня не остановить!» — крикнула она, обернувшись к солдатам императора. Под ногами девушки открывала клыкастую пасть черная бездна, но сама она думала только о своем несчастном любимом, погибшим так рано и так нелепо. Ведь она — принцесса! Так почему же отец так жестоко растоптал ее любовь?!»…

Снизу на оратора с широкой улыбкой смотрел Джек, Даник попросту ржал, упав на красный половичок. Вадим тоже смеялся, но сдержанно, прикрыв рот ладонью.

Может, в тексте не было ничего смешного, но Дик, скрюченный на подоконнике, как на дикой скале, и некоторыми движениями тела пытавшийся изобразить несчастную жертву императорского произвола, выглядел уморительно.

Только сама Лора, красная, как рак, стояла под насмешником и не улыбалась, а кажется, планировала страшную месть.

— По какому поводу веселье?! — уточнила Янка.

— Книга смешная! — крикнул сверху Дик. — Вот слушай: «Вдруг в порывах ветра стал слышен злобный и низкий вой, такой страшный, что даже солдаты замерли, прислушиваясь…».

— А по-моему, это какая-то трагедия. Лор, что за книга-то?

— Амалия Чайка из Каменного Круга Скальда, — ответил за Лору Дик. — Очень трагично, я весь плачу.

— Да ерунда, — отсмеявшись, прокомментировал Даник. — такая, специально для девочек книжка. Про любовь. Но вот помнишь, я тебе про Егора Шквала рассказывал? С его «Розой?» Вот там тоже про любовь, но ржать не тянет.

— Это как читать, — возразила Лора тихо. — Высмеять можно что угодно. А книга интересная… ну, не всем, наверное. Но все равно. Дик! Отдай! А то я у тебя со стола что-нибудь возьму и тоже буду дурака валять…

— А ты не сможешь, у тебя чувства юмора нет!

Но он все-таки спрыгнул вниз и торжественно вернул Лоре ее книжку.

— О чем хоть там дальше? — спросил Даник, тоже поднимаясь.

— Тебе же не интересно было? — удивилась Лора.

— Мне интересно! — обрадовала всех Янка. — Я такое никогда не читала. У нас вообще дома книг не было, а в лицее только домлечная классика была в библиотеке. Чем кончилось-то? Она прыгнула?

— Нет, — чуть оттаяла Лора. — Ее жених спас.

— Вы путаетесь, девушка! — встрял снова Дик. — Жених же помер!

— А вот и не совсем помер… он да, умирал, но совсем не умер. Но некромант, который на радостях решил его поднять, этого не заметил… и получилось, что он поднял не простого зомби или кадавра, а лича… то есть, ее жених получил всю свою магию и всю магию накопителей и даже этого некроманта, превратился в ветер, и успел вовремя ее подхватить и спустить на землю, к друзьям… но все равно книга грустно кончается.

— Почему? — удивился Влад. — Вроде, все спаслись…

— Кроме жениха. У него было всего три часа жизни в виде нежити, чтобы остановить врага и дать ей и их друзьям возможность сбежать. И он там знатно так посражался, но все равно умер…

Дик хмыкнул:

— А оно того стоило? Я имею в виду, вот так умирать за эту принцессу? Может она дурочка была. Или стерва…

А Янка вдруг хлопнула в ладоши и сказала:

— Лора, а ты у нас же гений! И книжка твоя гениальная! Я знаю, как нам исследовать гадских одноклеточных методом памяти образа.

Повисла такая тихая пауза, что останься в «берлоге» хоть немного пыли, было бы слышно, как она летает.

— Нам же только метод описать? Так? — торжественно провозгласила Янка.

Все уставились на нее.

— Короче, надо взять это одноклеточное. Засунуть в магический стазис. И на основе его самого поднять этого самого одноклеточного лича. У нас будет трупик простейшего в стазисе и его вполне деятельный и функциональный образ, как материал для сравнительного анализа… который, кстати, чисто теоретически, можно перенести будет на полихистр и увеличить.

— Фигня, — тут же заявил Дик. — Ничего не выйдет. У одноклеточных нет сознания, соответственно и памяти никакой нет. Из чего будет образ лепиться?

— Не фигня, — возразил, вскакивая, Вадим, — а гипотеза. Короче, ребятки, если это даже не будет работать, но вы грамотно все опишете, то из «ямы» вылетите пробкой. Всем коллективом!

Даник снова упал на половичок и оттуда высказал общее мнение:

— Еще чего! Я не для того отсюда весь хлам вытаскивал! Да здравствует «Яма»!

Мар Шторм

— Вот. Держи, Макс.

Некромант, в тот момент мирно поливавший комнатные цветы, чуть не выронил лейку. Но не выронил, а оглянулся.

В лаборатории у него всегда было зелено и светло. Помимо традиционно небольшого окна здесь располагалось около десятка вертикальных светильников дневного освещения, которые позволили ему вырастить у себя что-то вроде небольших домашних джунглей.

Профессор Максим Нырок любил повторять, что даже если ты — некромант со стажем, у тебя на маленьком кладбище должен расти большой куст сирени…

— Привет, Шторм. Каким ветром на этот раз? Говорят, драконы всерьез вознамерились вернуть тебя в Водопадный?

— Да. Жаль, не вовремя. Так ты взглянешь?

Макс поставил лейку, убрал со лба кудри.

— Что это?

— Ммм… палец. Кажется. Извини, не было времени выбирать косточку поинтересней. Это еще один мертвый дракон…

— и тебе снова надо знать имя и за что его убили? Шторм, я буду с тебя расписками брать…

— Легко. Все, что есть, буквально…

— Опять нищенствуешь? А, казалось бы, высокий маг, единственный в циркусе… ладно, я помню. «Подневольное» и так далее. Давай сюда… ого!

Мар склонил голову набок, внимательно разглядывая заинтересованного коллегу.

— Что «ого»?

— Действительно, свежая человеческая кость. Где ты их берешь?..

— Это от того… нехорошего человека, который, предположительно, ранил Нану Филин. Она проглотила криос. Следователь полагает, хотела укрыться от преследования в Академии, но не знала, где именно скрыт вход. Это еще старой системы безопасности остатки.

— Логично.

— На первый взгляд. Но зачем было глотать весь камень? Знала же, что это смертельно опасно. То есть, вариантов два…

— Да? Я думал, просто торопилась, вот и…

— Он с мой кулак. Как нужно было торопиться?

Макс пожал плечами. Мар закончил мысль:

— Я думаю, просто не хотела, чтоб ее подняли. Знала что-то, чего не хотела бы выдать при допросе драконам. И догадывалась, что живой не выберется. Но сама она не подтвердит, а вот этот господин…

— Что-то я не вижу с тобой тут следователей и экспертов…

— Официально это дело передано Чертогам: по официальной версии, Нана Филин с товарищами готовила, ни много ни мало, переворот в Водопадном, даже хотела меня позвать. Чтоб я его возглавил, вероятно.

— Ты бы не стал?

— Нет.

— А что так?

— Тебе серьезно ответить, или доходчиво?

— Серьезно я и сам понимаю — отношения с другими чертогами, военная мощь Радужного, магическое превосходство верхушки твоего родного чертога. Это вот все…

— И статус, — добавил Мар. — Я — всего лишь один из пары сотен штормовых магов. Да, не самый слабый. Но и только. В чертогах имеет значение только наличие крыльев.

— Кстати, почему?

— Для них это важно. Так посмотришь?

Рука, потянувшаяся к следу от криоса, была остановлена на взлете.

— Ладно. Сядь вон, под циперус. И давай сюда накопители…

Круглое лицо Макса стало сосредоточенным, даже наметилась складка меж бровей. Он ушел в лаборантскую за материалом, когда вернулся, раскинул сетку и выставил накопители.

— Кость — очень хорошая основа для образа, — заявил он. — Но чтобы получить ответы, понадобится полихистр. Не будем заморачиваться с внешним сходством, маска же тебя устроит? Или ты хочешь, чтобы он потом еще официальные показания дал? Или куда-то сходил с тобой?

— Там было много костей, — пожал плечами Мар. — Если Тедору действительно нужны будут его показания, он сам все спросит.

На сетку плюхнулся шмат материала, напоминающего белую глину — такой же пластичный и мягкий.

— Отмывать потом… — пробормотал хозяйственный Макс.

— Я помогу, — Мара подобные мелочи не останавливали.

Кусок кости скрылся под «глиной» весь, а под пальцами некроманта стало проявляться подобие грубой маски: глаза, губы — просто разрез. Действительно, никакого сходства. Не то, что с конкретным человеком, а и с человеком в принципе.

Знакомо прокатилось по спине ощущение чуждого присутствия и недоброго глаза, после чего над маской, зримый но неточный, искажающийся, как сквозь поток горячего воздуха, вдруг вырос образ — гордый профиль, тонкие черты лица, волна темных густых волос… и очень недобрая ухмылка.