Химеры пустошей

Надар едва удержался от едкого замечания. Клара, которая возится с детьми, это сложно представить. Особенно если судить по скупым оговоркам Мара, которого и вообще-то на разговор о жизни в Водопадном вывести трудно.

— Когда заговор в Радужном чертоге разоблачили и Изер был… э… был лишен прав на Водопадный, Олег… а он был его секретарем, или личным помощником… что-то такое. Так вот. Олег этот пытался доказать, что ни при чем, но суд ему не поверил. После его смерти его баба вернулась в циркус к себе, а Нана осталась в Водопадном. Дракон должен жить с драконами. Говорят, она показывала неплохие успехи при обучении, но я не знаю деталей, меня эта полукровка никогда не интересовала. Спросите Клару, она к таким убогим имеет какую-то особую тягу…

Что ж, и это уже немало: есть имя, есть примерное представление о семье. Есть с чего начать… Надар добросовестно закончил беседу и попросил драконов перечитать и подписать документ. Если бы они действительно его прочитали, узнали бы, насколько рассказали больше, чем собирались… но они просто пробежали глазами первые фразы. Все трое. И подписали.

Когда и эта делегация, наконец, вспомнила, что пора бы и домой, Надар с непередаваемым выражением скорби и тоски от предстоящей разлуки лично проводил гостей до главных ворот Академии. И когда ворота закрылись, первым делом метнулся наверх — в нижний зал Ректорской башни.

Он не видел Мара с самого утра, но был почти уверен, что магнетизм ректорского камина непременно притянет его к себе: даже подростком единственным местом для уединения и размышлений у Мара Шторма всегда был нижний зал башни.

Он не подбрасывал в камин дров, что интересно. Просто садился рядом и любовался угасающим пламенем. Так что у ректора не было никаких сомнений, где искать Шторма.

Тем более, лекции давно закончились.

Мар плавно поднялся навстречу, протянул в приветствии руку.

— Что там?

— Тедор прислал Кондора. Не Клару.

— Ну, значит, заранее знал, кого мы могли найти. Что решили?

— Подтвердил твои полномочия. Девушку опознал.

— Да, я ее тоже вспомнил. Она ребенком была, трудно узнать. Ее звали Нана. Дом не назову…

— А я назову, — перебил Надар и жестом показал Шторму, что не прочь продолжить разговор у камина. Когда оба устроились на вытертых за годы кожаных банкетках, продолжил:

— Антонина Филин из Чертога Рокота. Ее отца звали Олег Филин, он был или секретарем или другом Изера Шторма. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Мар медленно кивнул. Прикрыл глаза.

— Да.

— Марик, все хорошо? Можешь работать?

— Да. Она, значит, дочка «дяди Олега». Изер нас знакомил — мельком, когда однажды они вместе прилетели из Водопадного.

Мар редко называл Изера Шторма отцом, но говорил о нем со сдержанным уважением. То ли не простил невольного «предательства», то ли было что-то еще, чего Мар ему не простил.

— Я не знал. В садке же все дети — потенциальные драконы, ко всем одинаковое отношение. Нану даже любили. Она была такая… безобидная, что ли. Впрочем, тогда ей было года четыре. Все равно не понимаю, чем я ей насолил. И что она собиралась делать.

— Кондор еще сказал, что девушка была полукровкой.

Мар вздохнул:

— Мастер… мне нужен день. Лучше — несколько дней. Хочу найти ее мать, сообщить о смерти Наны. Думаю, драконам плевать, а другие искать не будут.

— А ты-то где собираешься ее искать? По словам Кондора, она может быть чуть ли не в Магеллане…

— Она в Белуше. Вот.

Мар снова вытащил из кармана слегка помятое письмо от некоего «В.», протянул Надару.

— Хорошая мысль. — Ректор даже не стал спрашивать, как Мар собирается искать человека в городе людей. У драконов свои методы. — Кстати, наш друг Аркада в той Белуше загостился… вероятно, Константин тебя сам за ним отправит со дня на день, а я потороплю.

…и не нужно будет писать прошений и униженно просить одолжить Академии Мара Шторма для личных целей. Достаточно того, что он тут преподает в свободное от великих военных планов Константина время.

Мар кивнул и вновь уставился на пламя.

— Могу слетать сам. — Предложил ректор осторожно. — Если…

— Да нет. Все нормально. Это мое дело. Семейное дело…

Он снова наглухо замолчал, но Надар знал, что тормошить Шторма, когда он в этом состоянии бессмысленно. Лучше просто рядом посидеть. Дождаться, пока сформулирует. Почему-то, если дело касается науки или преподавания, его лучший студент всегда бывает куда более красноречив.

А вот попытки в самоанализ — всегда жалкие и какие-то болезненные, что ли.