Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

Иван Семенович Ларионов с конца 70-х гг. XVII в. и в течение 80-х упоминается стольником, с 1688 г. думный дворянин; 20 октября 1689 г. получил поручение быть у переписки и у продажи движимого имущества князя В. В. Голицына, 4 марта 1697 г., перед отъездом Петра за границу, был послан на воеводство в Азов с боярином князем А. П. Прозоровским и был назначен в Уложенную палату, вернувшись с этого воеводства[310]. Там же на юге служил и третий из думных дворян Иван Иванович Щепин. 20 февраля 1697 г. он назначен был на воеводство в Азов вместе с боярином Матвеем Степановичем Пушкиным; но, когда назначение М. С. Пушкина вследствие открывшейся его близости с Цыклером не состоялось, Щепин 4 марта 1697 г. получил новое назначение — заведовать постройкою крепости в Таганроге. Раньше, в начале 90-х гг., он, будучи пожалован из стольников в думные дворяне, присутствовал в Дворцовом Судном приказе[311].

Три думных дьяка, назначенных заседать в Уложенной палате, были опытные и знающие приказные дельцы, выдвинувшиеся в 80-х и 90-х гг. XVII в. Гаврило Федорович Деревнин был пожалован в думные дьяки 29 июня 1689 г. В 1693 г. назначен присутствовать в приказе Большого дворца; с 8 февраля 1694 г. по 1697 г. был управляющим этим приказом. С 25 февраля 1697 г., когда во главе приказа был поставлен боярин Т. Н. Стрешнев, Гаврило Федорович был назначен его товарищем. Находясь при царе, Г. Ф. Деревнин постоянно закрепляет его именные указы[312]. Так, в 1700 г. 4 января он закрепил именной указ о ношении венгерских кафтанов, 14 февраля — о передаче управления Азовом и приазовскими городами из Пушкарского приказа в Разряд, 18 февраля им же был закреплен и самый указ о составлении нового Уложения. 19 августа — указ о войне против шведов[313]. Очень часто он получает почетное назначение присутствовать в составе боярской комиссии, заменяющей присутствие государя в Успенском соборе на поставлениях митрополитов, происходивших в 1698 и 1699 гг.[314]

Любима Алферьевича Домнина встречаем с конца 70-х гг. XVII в. дьяком Разряда. При царе Федоре он очень выдвигается в придворной сфере. 30 марта 1678 г. он вместе со своим товарищем разрядным дьяком Петром Кавелиным пожалован особою милостью: государь велел им «на праздник светлого Христова Воскресения свои государские очи видеть в комнате с думными людьми», т. е. присутствовать в комнате во время высочайшего выхода к светлой заутрене. С тех пор постоянно видим Л. А. Домнина в «комнате» во время этого пасхального выхода среди немногих лиц, допускаемых туда в этом случае. Вскоре после этого пожалования ему явлена была новая милость. 8 июня того же 1678 г. в день св. Федора Стратилата, ангела царя Федора, он присутствует за именинным столом у царя в Грановитой палате. К столу были приглашены из не думных дьяков только двое: Ф. Шакловитый и Л. Домнин. Он постоянно сопровождает царя Федора в его «походах»; возможно, что этот «разрядный дьяк» принимает и передает царские повеления и как бы исполняет обязанности царской походной канцелярии. 8 июля 1689 г. он думный дьяк. 19 февраля 1697 г. ему было велено заведовать Оружейной палатой вместе с боярином Ф. А. Головиным, тогда уезжавшим за границу. Но и сам Домнин уходил в этом году на службу под Азов в большом полку А. С. Шеина в качестве начальника посольской канцелярии, главнокомандующего. Как один из самых выдающихся думных дьяков, Л. Домнин весной 1700 г. был назначен членом комиссии из трех лиц, оставленной Петром ввиду отъезда его в Воронеж «на своем государеве дворе быть и дела ведать, какие прилучатся». Это была комиссия, по старинному обычаю оставлявшаяся на государеве дворе при отлучках государей. В ее состав вошли председатель комиссии боярин князь И. Б. Троекуров, окольничий М. Т. Лихачев и думный дьяк Л. Домнин[315].

Третий думный дьяк Андрей Андреевич Виниус — один из ближайших сотрудников Петра в конце 90-х гг. и в начале 700-х гг., его наиболее частый и наиболее аккуратный корреспондент. Отец его, Андрей Денисович, обрусевший выходец из Голландии, при царе Михаиле занимался в Архангельске хлебной торговлей, затем устроил железный завод близ Тулы и сначала вел дело самостоятельно, а в дальнейшем в компании с известными железными заводчиками иноземцами П. Марселисом и Т. Акемой. Приняв православие, Андрей Денисович был записан в московские дворяне, представлял правительству разного рода проекты и получал поручения за границу, частью дипломатического, частью коммерческого характера, — словом, был тип обрусевшего иноземца, коммерсанта и дельца, какие бывали в Москве в XVII в. Эти отцовские черты в значительной мере были унаследованы сыном. Андрей Андреевич родился в России в 1641 г. и получил от отца хорошее по тому времени воспитание, давшее ему знание нескольких языков и привившее интерес к наукам. Знание языков открыло ему путь к службе по дипломатическому ведомству.

В 1664 г., следовательно 23 лет от роду, он был взят в переводчики в Посольский приказ; до того времени он писался гостиной сотни торговым человеком. Через 8 лет службы в приказе, в 1672 г., он получил уже серьезное дипломатическое поручение, был отправлен к английскому, французскому и испанскому дворам для привлечения этих дворов к союзу против турок. За границей он пробыл два года и, как показывают его отписки в Посольский приказ и «Статейный список» его посольства, провел время недаром, — ко всему, что его окружало, с большою наблюдательностью присматривался и умел понять и точно передать наблюдаемое; таков, например, сделанный им очерк английского политического устройства. По возвращении в Москву он в чине дьяка был назначен управляющим почтами — дело, которое тогда было наполовину государственной службой, наполовину частным предприятием, дававшим Виниусу хорошие доходы. Почтами он заведовал более четверти века (1675–1701). С начала 90-х гг. он делается близок к Петру, с того же времени, с какого попадают в близость Лефорт и Гордон. Близость эта нашла себе, между прочим, выражение в том упоминавшемся выше пожаловании, которого удостаивались немногие дворяне и дьяки: присутствовать в «комнате» и «видеть очи» перед выходом к светлой заутрене. Виниус «видел очи государей в комнате» в 1690 г., и затем находим его на таких же выходах и в последующие годы. С 1694 г. он находится в постоянной переписке с Петром во время частых отлучек последнего из Москвы, переписке столько же деловой по содержанию, сколько и дружеской со стороны царя по тону. Заведуя почтами и получая иностранные газеты, Виниус делает из них выборки и, сообщая их Петру, держит его в курсе европейских событий и международных отношений. С управлением почтами Виниус соединял в своих руках и другие дела: был дьяком в Аптекарском приказе, а с 1697 г. в чине думного дьяка стал во главе Сибирского приказа, сделался, таким образом, статс-секретарем по делам царства Сибирского, сменял там воевод, преследовал их за взятки, хотя и сам получал от управления Сибирью большие доходы. Управляя Сибирью, он главное внимание обращал на развитие промысла, склонность к которому была унаследована им от отца, на розыск руд, на устройство железных заводов на Урале и на снабжение этих заводов «железными мастерами» — один из наиболее частых сюжетов в его переписке с Петром. Позже заведование железными заводами привело Виниуса к артиллерийскому делу, и он в качестве «надзирателя артиллерии» стал во главе Артиллерийского приказа, после того как генерал-фельдцейхмейстер царевич Александр Арчилович, незадолго перед тем поставленный во главе старого Пушкарского приказа, попал в плен к шведам в битве при Нарве.

Что могло привлекать Петра к Виниусу? Вероятно, то же, что влекло его и к Гордону. Для него Виниус был интересным человеком. Так же как и Гордон, он сблизился с Петром уже в очень немолодых годах, когда ему было около 50 лет. Он много на своем веку видел, многое знал, был широко образованным человеком в различных областях знания.

Он хорошо знал свой родной голландский язык, а Петр учился этому языку. Он много мог сообщить Петру о Голландии и вообще о Западной Европе. Через его посредство Петр вступил в сношения с Витзеном. Об образованности Виниуса свидетельствует оставшаяся после него и поступившая затем в Академию наук библиотека, в которой заключалось 363 названия книг по богословию, математике, юриспруденции, истории, военным наукам на голландском, немецком, латинском, французском и польском языках, которые знал ее хозяин. Виниус превосходно владел также и русским языком, умея писать на нем красиво и витиевато. В 1696 г. по случаю триумфального вступления в Москву войск, возвращавшихся из Азовского похода, он сочинил приветственные вирши, которые и говорил в трубу (рупор) с построенных под его же наблюдением триумфальных ворот. Его перу приписывают книгу, перевод с немецкого под заглавием «Зрелище жития человеча, в нем же изъяснены суть дивные беседы животных с истинными тому приличными повесть-ми в поучение всякого чина и сана человеком» — это сборник басен, с присоединением к каждой басне исторического анекдота. Из наук он, что и естественно для почт-директора, особенно интересовался географией: составил книгу «О столицах нарочитых городов и славных государств, и земель, и островов, и проливов, и знатных мест сухими и водными путями, колико имут расстояние Российского государства от первопрестольного его царского града Москвы», где указаны расстояния разных городов от Москвы и пути к ним. По его распоряжению и под его покровительством тобольский сын боярский Семен Ремезов составил руководство по географии Сибири «Чертежную книгу Сибири». Была поощрена им и географическая экспедиция: в его управление Сибирским приказом казачий пятидесятник Атласов совершил поход в Камчадальскую землю, открыл Камчатку, за что по приказу Виниуса был щедро награжден деньгами и товарами и получил повышение по службе. Умный, образованный человек, заботливый, энергичный и разносторонний администратор, с большим опытом и большими знаниями, Виниус мог быть очень полезным членом Палаты об Уложении. И на этом поприще службы он выказал присущую ему активность — написал к будущему Уложению предисловие[316].

Уложение даря Алексея Михайловича проходило через две инстанции: первая — узкого состава — комиссия из пяти лиц выработала первоначальный проект; вторую — которая прослушала и приняла этот проект — составляло широкое учреждение, Земский собор, куда входили и Боярская дума полностью, и освященный собор русских иерархов, и общественные элементы в лице выборных представителей от служилого и тяглого классов русского общества. Новое Уложение 1700 г. составлялось не двумя инстанциями, а одной — Палатой об Уложении; но по составу своему Палата 1700 г. занимает середину между теми двумя учреждениями, через которые прошло Уложение 1649 г. Палата 1700 г. не была предварительной комиссией, работа которой должна была затем поступить на рассмотрение Земского собора с участием представителей сословий; но зато в состав самой Палаты был введен некоторый общественный элемент, правда, в очень узком смысле этого слова. Как мы упоминали выше, в Дворцовых разрядах, вслед за текстом указа 18 февраля 1700 г. об учреждении Палаты об Уложении, помещен список ее личного состава: думных чинов, затем стольников, дворян и дьяков. В списке стольников здесь значится 28 человек. Но среди бумаг Разрядного приказа сохранились и другие списки стольников, не совпадающие с тем, который попал в Дворцовые разряды. Так, находим список в 23 человека, впрочем с дополнением, озаглавленным «и к выше-писаным написаны в прибавку», и затем следует 11 имен, так что всего в этом списке заключается 34 имени[317]. Находим в тех же бумагах еще списки в 27 человек и в 29 человек[318]. Не следует думать, что список, попавший в Дворцовые разряды, представляет собою что-нибудь окончательное, каноническое; по-видимому, составители Дворцовых разрядов внесли его в текст Разрядов довольно случайно, просто как первый попавшийся под руку. Что он не представлял собою какой-либо окончательной редакции, видно из того, что в первом же заседании Палаты присутствовали стольники, которых в списке Дворцовых разрядов не значится: Дмитриев-Мамонов, Эверлаков, Тухачевский, Племянников.