Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

VI. Начало мирных переговоров. I конференция

4 ноября начались мирные переговоры. В этот день состоялась I конференция у посланников с великим визирем, которая, по выражению Маврокордато, должна была иметь значение «преддверия», или вступления к дальнейшим переговорам. В полдень посланники со свитой из 15 человек дворян, переводчиков и подьячих в сопровождении отряда из 32 человек янычар и посланничьих людей «в цветном платье» отправились к великому визирю, причем старший подьячий Лаврентий Протопопов вез полномочную грамоту «в камке во уготованном суконном мешке… за пазухою». На крыльце и в сенях визирева дома стояли «аги и чауши, и иные начальные многие люди»; перед посланниками шли пристав и чурбачей. Посереди визиревой палаты встретили посланников чауш-баша и Александр Маврокордато и, поздравя посланников, велели им сесть близ визирева места на «устроенных» стульях, обитых червчатым бархатом. Когда посланники сели, из другой палаты вышел рейз-эфенди — государственный канцлер или посольский думный дьяк, — как его называет, поясняя значение его должности, «Статейный список», — а за ним шел великий визирь, которого вели под руки справа тефтедарь (казначей), а слева новоизбранный визирский кегая (адъютант) Магмет-ага. Посланники при входе его встали.

Визирь сел на софе на ковре в углу между двумя золотными бархатными подушками, а посланникам велел сесть на прежних местах на стульях. Составитель «Статейного списка» в подробностях заметил и точно описал одежду визиря: «Кафтан на нем, везире, был соболей, покрыт светло-песочного цвета сукном, а исподней кафтан киндячной темно-вишневого цвету, подпоясан тесьмою с плащами золотыми, а в них каменье: алмазы, и яхонты, и изумруды большие». На голове: «зеленого сукна скуфья, обвита белою индескою кисеею». Сев, визирь положил перед собою на подушке «часы золотые зепные» (карманные). По правую сторону визиря стоял рейз-эфенди, по левую: чауш-баша, янычар-агасы, кегая и тефтедарь, а всего, как замечает «Статейный список», «было в той палате всякого чину турских людей больше пятидесяти человек». Визирь, поздравив посланников, обратился к ним с вопросом: «Не скучно ль им здешнее царегородское житие и в добром ли здравии пребывают?» Посланники «взаимно поздравляли» визиря и на вопрос его ответили, что «милостию Божиею они по се время здравы и жалованьем пре-светлейшего и державнейшего императора великого государя, его салтанова величества, а потом и его великого везиря, призрением во всяком здешнем поведении удовольствованы, и скуки никакой им нет». Затем они сделали переход к делам, выразив желание выступить с предложением, «наедине, приватно, а не всенародно». Тогда визирь приказал удалиться всем своим, оставив при себе рейз-эфенди, тефтедаря и в качестве переводчика Александра Маврокордато, а посланники оставили при себе переводчика Семена Лаврецкого «да для записи» подьячего Лаврентия Протопопова (таким образом, указывается составитель, по крайней мере, этой части «Статейного списка»), и, кроме того, подьячий Григорий Юдин держал полномочную грамоту. Когда все лишние из палаты вышли, визирь обратился к посланникам со словами: «О чем они требовали ему предлагать, чтоб они о том теперево ему предлагали, а он того их предложения слушать будет». Е. И. Украинцев произнес, очевидно приспособляясь к восточному стилю, несколько цветистых витиеватых слов о том, что они, посланники, будучи на приеме у султанова величества, просили о назначении ближних людей для выслушивания у них порученного им дела и для постановления и утверждения того, что «надлежит к дружбе и любви». Теперь они благодарят султана, а видя его, визиреву, «вельможность», радуются и хотят усердно и радостно «надлежащие дела объявить и к согласию приводить», а для удостоверения своих полномочий представляют полномочную грамоту. При этом посланники подали визирю полномочную грамоту и с нее список. Визирь грамоту и список принял сам и отдал рейз-эфенди, который положил их подле него на подушке. Затем визирь сказал, что вручением грамоты он «зело доволен», приезд их, посланников, сиятельной Порте угоден, грамоту он велит перевести и, «выразумев» ее из перевода, доложит султанову величеству, а потом им объявят, кому будет поручено вести с ними переговоры. Посланники просили визиря, как правителя «пространных мусульманских государств», приложить «изящное свое радение» к тем предложениям, которые они сделают, и иметь «к совершенству (т. е. к окончанию дела) усердно-радетельное и желательное свое тщание», уверяя его, что «то его радение и усердие у Бога и у них, великих государей, забвенно не будет и вечною неугасимою славою всегда процвести будет». Визирь объявил, что он вступить в полезное и приятное народам обоих государств дело желает с радостью, чтобы между султановым величеством и великим государем обновилась дружба и любовь так же, как это совершилось на съездах в Карловицах у султана с цесарем Римским, королем Польским и «речью посполитою венецкою». Поблагодарив, посланники заявили, что имеют ныне объявить «некоторые начальные статьи». На вопрос Маврокордато: те статьи, которые они хотят визирю объявлять, относятся ли к «миротворению» или это особое какое дело, посланники ответили, что статьи относятся к миру, и они предложат их кратким решением, чтобы не затруднять визиря. Маврокордато предлагал было отложить объявление этих статей, сказав, что сначала визирь должен «выразуметь» полномочную грамоту; но визирь, когда ему переведены были слова посланников, выразил готовность выслушать статьи сейчас же. Тогда Украинцев объявил четыре следующие статьи:

1. На комиссии в Карловицах было постановлено заключенное там краткое перемирие привести к вечному миру или к продолжительному перемирию и чтобы для этого к султану присланы были царские послы. Теперь они и присланы, и царское величество готов быть с султаном в крепкой и непоколебимой дружбе и заключить договор о вечном мире или о продолжительном перемирии. 2. По заключении такого договора хан крымский и «всякий род татарской», состоящий в державе Блистательной Порты, не должны причинять никакого зла Русскому государству. 3. Размен пленных. 4. «Великий государь желает, чтоб во Иерусалиме святые места отданы были грекам» согласно многим «повелительным указам» прежних султанов. Это не значит, что царь не признает власти султана над святыми местами. Иного государя, кроме султана, над Иерусалимом нет, так как султан владеет теми местами «по воле Божией». Святых мест великий государь не для себя просит, но «посредствует», т. е. ходатайствует как посредник, чтобы султан отдал те святые места своим подданным, которым отдали их предки его, самодержцы мусульманские, и славной памяти отец его султанова величества то подтвердил. Впоследствии посланники обещали эти статьи, «описав со укреплением, пространно изобразить», т. е. изложить подробно. Выслушав перевод статей, визирь сказал, что ответ будет дан в свое время и будут назначены комиссары для ведения дела, причем он надеется, что «то доброначинаемое дело воспримет себе всякое благо и доброе окончание». Этим секретная часть конференции закончилась. Визирь приказал впустить опять высланных людей и подать кофе. «И как кагве принесли в чашках ценинных, и везирь велел поднесть посланником, и посланники, приняв, пили. А потом принесли благовонное курение и подносили перед лицо везирское и посланником и окуривали». Конференция закончилась, так же как и началась, светским разговором. «И после того везирь спрашивал посланников, что они, будучи в Цареграде, куды для забавы от скуки ездили ль? И посланники говорили, что, опричь святейших патриархов константинопольского и иерусалимского, и то для слушания Божественные литургии и для поздравления им, нигде они, посланники, не были и желания их никуда ехать не было для того, что еще по се время никакого разговору о государственных делех с ним, великим везирем, они, посланники, не имели. И везирь сказал: еще-де будет такое время, куда им, посланником, ездить. И салтаново величество, и он, везирь, того, куда б им намерение было ездить, не забороняют и дают им в том повольность. И посланники говорили, что за такую повольность его салтанову величеству они, посланники, челом бьют, такожде и ему, великому везирю, благодарствуют. А когда им, посланником, потребно будет куда ехать, и о том они скажут Александру Маврокордату». Далее посланники стали извиняться перед визирем, что «утрудили» его своими разговорами, и хотели откланяться. «А потом ему ж, везирю, посланники говорили, что они его, везиря, многими своими словами утруднили, и в том бы на них он не подивил, и ныне время уже им ехать на подворье». Но визирь еще задержал их, говоря, «что ему в том их благополезном предложении и во искусном доношении никакие трудности и докуки нет и не имеет, потому что присланы они от его царского величества к салтанову величеству для доброго и обоим государствам полезного дела и приемлет их, посланников, он, везирь, с радостию». Посланники вновь обратились к нему с просьбой: «Когда ему, великому везирю, то их, посланничье, предожение и доношение угодно, а не докучно, и приезду их он желателен, и он бы, везирь, в тех… предложенных делех приложил труды свои и радение, дабы те дела, не испустя благополучного времени, приведены были к совершенству. И везирь говорил, что он в тех делех труды свои и радение прилагать готов и желает того, чтоб междо такими славными обоими государствы была тишина и благополучной покой. И потом посланники встали и, поклонясь по обычаю, из палаты пошли»[855].