Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

Книгопечатание

Как другое культурное нововведение 1699 г., кроме школы, «Поденная записка» отмечает печатание таких книг, которые ранее в России не печатались. «Того ж года, — читаем в записке, — исправлена друкарня в чистоте печати, и начали многие книги переводить и печатать инженерские, артиллерийские, механические и прочих художеств, также и исторические и календари». В этих словах содержатся собственно два известия: во-первых, об исправлении типографии, во-вторых, о появлении книг нового научного содержания. К какой типографии относить и как понимать слова «исправлена друкарня в чистоте печати»? Идет ли здесь речь только об улучшении шрифта на московском Печатном дворе, или же известие «Записки» о типографии можно толковать шире? На московский Печатный двор 26 марта 1698 г. был назначен справщиком из преподавателей Славяно-греко-латинской академии Федор Поликарпов, впоследствии долгое время бывший директором этой типографии. Это был по своему времени образованный человек, знавший древние языки, много переводивший с них и составивший «триязычный словарь греко-славяно-латинский» (М., 1704), не вышедший из практического употребления еще и в 70-х гг. XVIII в. О том, чтобы Поликарпов тотчас же по вступлении в должность справщика ввел в 1699 г. какие-либо улучшения в шрифте Печатного двора, нет известий; если бы такую заслугу он за собою знал, он не преминул бы о ней упомянуть в своих неоднократных жалобных челобитных, подававшихся им по поводу злоключений, постигших его при управлении типографией, наложенных на него начетов и штрафов; он не был в управлении типографией бескорыстным. Между тем, как раз наоборот, Поликарпов писал, что за его время печать в его типографии ухудшилась, и жаловался, что никто новых книг не покупает, покупатели предпочитают брать старые книги хорошей печати, давая даже за них более дорогую цену: «…нынешних книг обегают и больше со стороны покупают прежние книги чисто печатные с наддачею, нежели новые марашки меньшею ценою»[457]. Да и едва ли «Поденная записка» — эта история царствования — стала бы упоминать об исправлении шрифта как об историческом факте. Поэтому вернее предполагать, что в приведенных словах «Записки» речь идет не о московском Печатном дворе, а о славянской типографии, заведенной в 1698 г. в Амстердаме по желанию царя крупным амстердамским негоциантом Яном Тессингом. Коммерческая фамилия Тессингов вела дела с Россией. В 90-х гг.

XVII в. этот торговый дом составляли три брата, из которых средний, Фридрих, жил по торговым делам в Вологде, а младший, Ян, бывал в Архангельске, где видал Петра. Во время пребывания в Амстердаме Великого посольства дом Тессингов оказывал посольству услуги по переводу векселей и по закупке разного рода припасов для флота. Петр водил с Яном личное знакомство и посещал его. Как он сам рассказывает в предисловии к Морскому регламенту, он, будучи «на загородном дворе Яна Тессинга в компании», встретил среди гостей англичанина, который, услыхав его жалобы на недостаток голландской корабельной науки, посоветовал ему для усовершенствования в корабельной архитектуре ехать в Англию. В ноябре 1697 г. Ян Тессинг подавал посольству мемориал о необходимости понижения в Архангельске вывозной пошлины на мачтовые деревья, указывая на вредную для Архангельска конкуренцию со стороны Нарвы и Риги, где эти пошлины были ниже[458]. Как уже мы видели выше[459], перед самым отъездом посольства из Амстердама в Вену он уже подал челобитную на имя царя о предоставлении ему монополии на типографские произведения в России сроком на 15 лет с платежом пошлины, какая будет государем установлена. Он брался завести в Амстердаме типографию, в которой изготовлять для ввоза в Россию картины и книги: «…всякие земные и морские картины или чертежи, листы и всякие книги о земных и морских ратных людех, о математике, архитектуре, городовом строении и иные художественные книги» с русским и немецким текстом вместе, а также с этими текстами порознь. Свою просьбу он мотивировал указанием, что от таких книг царские подданные получат большую пользу для службы и будут по ним обучаться всяким знаниям и художествам. Просьба докладывалась Петру под городом Нимвегеном, и царь удовлетворил ее. Яну Тессингу была предоставлена просимая им монополия на 15 лет с воспрещением всем иным помимо Тессинга ввозить и продавать подобные же произведения под опасением конфискации товара и штрафа в 1000 ефимков за каждый ввоз, из которых 2/3 идут в казну, а 1/3 Тессингу. Картины, чертежи и книги, выходящие из типографии Тессинга, должны были быть снабжены его подписью и печатью. При ввозе своего товара в Архангельск Тессинг должен был платить таможенную пошлину по 8 денег с рубля, с тем что никаких других пошлин с него уже взыскиваться не будет. Ту часть товара, которую Тессинг или его приказчики не распродадут в Анхангельске, он волен отпускать из Архангельска к Москве и в иные великороссийские города, подавая в Москве заявление о привезенном товаре в Посольский приказ. Сравнительно с текстом челобитной Тессинга Петр сделал в указе одну оговорку: ему предоставляется право на печатание всяких книг «опричь церковных книг греческого закона». Указ тогда же, 17 мая 1698 г., под Нимвегеном был вручен Тессингу, может быть сопровождавшему посольство до Нимвегена или ожидавшему его в Нимвегене, в виде отписки от посольства на имя архангельского воеводы князя М. И. Лыкова, которая заканчивалась приказанием записать сей великого государя именной указ у города Архангельского в книгу для сведения будущим воеводам приказным людям, а также объявить о нем находящимся в Архангельске иноземцам. От кого исходила инициатива всего этого дела печатания русских книг в Амстердаме? Трудно думать, чтобы Тессинг по собственному почину «восприял намерение трудиться во изготовлении и делании всяких печатных листов и книг», как он заявлял в своей челобитной. Знакомый с нравами московского общества, коммерсант не мог, конечно, рассчитывать на сколько-нибудь значительную прибыль от этого предприятия в стране, где книга совсем не была распространена и где царь только приступал к насаждению математических, географических и иных светских наук, действуя принуждением. Вернее предполагать, что Тессинг взялся за это дело и подал свою челобитную, чтобы сделать угодное царю, зная его настойчивое желание завести в своем государстве светские науки, может быть, действовал так не без расчета на какие-либо льготы и уступки со стороны царя в других, более выгодных коммерческих предприятиях в России. Судя по его заявлению в челобитной, что он уже трудится над изготовлением книг, можно думать, что он под воздействием разговоров с царем приступил к делу еще до подачи челобитной, а челобитная и последовавший на нее указ 17 мая только оформляли дело. Несколько времени спустя, когда посольство было в Вене, он адресовал туда на имя царя письмо, в котором просил о выдаче ему на предоставленные ему указом 17 мая права обещанной жалованной грамоты, причем извещал о ходе работ по изданию книг и карт. Подготовляется перевод сочинения Квинта Курция о деяниях Александра Македонского с посвящением этой книги государю; через шесть недель будет готова карта территории от Москвы до южных берегов Черного моря. Успеху дела мешает недостаток переводчиков, иначе дело приняло бы широкие размеры: «Токмо мне скудость, милостивейший государь, в переводчиках; инако бы же великие дела почал»[460]. Ходатайство Тессинга о жалованной грамоте было удовлетворено, но много позже; грамота была ему дана только 10 февраля 1700 г. Схельтема в своем труде о Петре Великом свидетельствует, что подлинник грамоты хранился в его время у потомков Тессинга, и правильно описывает этот подлинник: грамота на пергаменте, каймы ее разрисованы золотом, серебром и яркими красками, в заглавии русский герб с 25 другими гербами областей, подвластных царю; государственная печать привешена на золотом шнуре, и вся грамота обернута в шелковую ткань[461]. Жалованные грамоты выдавались тогда действительно в таком именно виде: на пергаменте с разрисованной красками, золотом и серебром каймой и в оболочке из камки.

По своему содержанию грамота в основном только более приподнятым и велеречивым слогом повторяет указ 17 мая 1698 г. с некоторыми, однако, отличиями. Иначе обозначены языки, на которых будут печататься книги в амстердамской типографии. В указе были упомянуты русский и немецкий языки, в грамоте говорится о славянском и голландском языках; «немецкий» язык было тогда обозначение очень неопределенное, охватывавшее собой чуть ли не все западноевропейские языки. Есть небольшое дополнение в упоминании тех карт и чертежей, которые будут печататься: «повелели ему в том городе Амстердаме печатать европейские, азиатские и америцкие земные и морские картины и чертежи»; остальные предметы издания: «и всякие печатные листы и персоны» и т. д. — обозначены так же, как и в указе. Расширена сделанная в указе оговорка «опричь церковных книг греческого закона»; к ней прибавлено в грамоте пояснение «потому что книги церковные славянские греческие со исправлением (т. е. с соблюдением) всего православного устава восточные церкви печатаются в нашем царствующем граде в Москве». Кроме этой оговорки относительно печатания церковных книг, в грамоте сделана и другая, которой нет в указе 17 мая: относительно составления, печатания в Голландии на славянском и голландском языках и ввоза в Россию таблиц, чертежей и книг, касающихся Сибири и китайских владений: «Сибирскому нашему царствию и китайскому владению городам и землям и рекам». Право на эти географические издания, относящиеся к Сибири и Китаю, предоставлено было ранее голштинцу Елизарию Избрандту, за ним оно и остается. Наконец, грамота содержит еще одно условие, которого не было в указе 17 мая: чтобы печатаемые Тессингом карты и книги служили к славе русского государя, «к цветущей и наивящей похвале» Российскому царству между европейскими монархами и к «общей народной пользе и прибытку», и распространению знаний и чтобы они не заключали в себе какого-либо понижения царского величества чести и государств его славы[462].

Итак, по всей вероятности, слова «Поденной записки» «Того же года исправлена друкарня в чистоте печати» относятся к учреждению типографии Яна Тессинга в Амстердаме. В ней были отлиты славянские шрифты более округленные по образцу латинских; может быть, этим и достигалась та большая чистота печати, о которой говорит «Поденная записка»[463]. С 1699 г., именно с того, который указан «Запиской», типография начала работать. Мы уже видели выше[464], что в июле 1699 г. Адам Вейде посылал из Москвы Петру в Азов «листок», присланный из Амстердама от Тессинга к Бранту, вероятно заглавный лист печатающейся книги, и при этом делал замечание: «…и будут таких книг на русском языке 600 к городу Архангельскому присланы»[465]. Работа шла, разумеется, слабо. Один из современников так отзывался о ней в частном письме от 10 апреля 1700 г.: «Я узнал о намерении Тессинга действовать по силе преимущества и привилегии, данных ему царем; но он еще ничего не сделал, да и не думаю я, чтобы он что-нибудь сделал, разве захочет человек более ученый вмешаться в это дело и сделаться товарищем по предприятию, что очень бы хотелось Тессингу; но трудно ему будет сыскать такого человека. Притом же москвитяне, как и вам это известно, нисколько тем не интересуются; они все делают по принуждению и в угоду царю…»[466]