Свет в окне напротив

— Подожди… А где Визжащая хижина?!

— Сгорела, — ровно отозвался Северус.

— Давно?

— Девятого января.

— Это… хорошо? — почти беззвучно прошептала я.

— Да.

Мы стояли рядом. Рукав его мантии касался моей руки, но повернуться и взглянуть сейчас на Северуса я не решалась. Какими глазами он смотрит на замок? Может быть, его лицо сейчас усталое, с горькими складками возле губ и вертикальной морщинкой на лбу? Или молодое, почти мальчишеское, каким я запомнила его в лесу Дин?

Северус пошевелился, я почувствовала, как его взгляд переместился на меня.

— Что такое гештальт и почему его надо закрывать? — поинтересовался он.

— Нечестно, — возмутилась я. — Ты говорил, что без специальных усилий чувствуешь только образы, если они слишком эмоциональны, чтобы держаться в границах сознания. А термины образами быть не могут!

— Могут. Если состоят из книжных страниц. С пометками на полях, — возразил Северус. — Рассказывай, что ты опять себе насочиняла.

Он развернул меня за плечи и взглянул почти сердито, но тут же притянул к себе, запахнув широкими полами мантии.

— Профессор Макгонагалл спит и видит тебя деканом Слизерина, — пожаловалась я, уткнувшись в его свитер, знакомо пахнущий шалфеем и полынью. — Мне кажется, ты тоже этого хочешь — наконец-то получить от школы и профессии учителя нормальные эмоции, а не всё то, что было раньше. Прожить этот этап правильно. Это и есть «закрыть гештальт». Наверное, это здорово. Но разве у декана может быть… — я замешкалась, подбирая нейтральное понятие. — Жизнь помимо школы?

Северус помолчал, потом сдержанно ответил:

— Мечты Минервы — это мечты Минервы. Не так давно директор оговорилась, что согласна видеть меня даже приходящим преподавателем. При условии, что мне будет к кому возвращаться в конце каждого дня. Ей показалось, что это смешная шутка.

«Будет к кому возвращаться», — повторила я про себя. А вслух предположила:

— Вот бы ты её ошарашил, если бы воспользовался обещанием? Мастер-класс по-слизерински.

Северус только неопределённо хмыкнул и поинтересовался:

— Не замёрзла?

— Нет, — я потёрлась щекой о его свитер. — Хочу ещё спросить. Как раз о мастере… Прочитала в «Вестнике зельеварения», что тебя приняли в Гильдию…

— И что?

— Ты стал Мастером Зельеварения. И не сказал. Почему?

— Антидот. К экстракту. Муховёртки, — прошептал Северус мне в волосы.

— Что?!

— Твоя одежда и волосы пахнут антидотом. Не хочешь рассказать, почему?

Я смутилась. Антидот пролил Гарри, когда я отлевитировала ему стакан к люстре... Но рассказывать Северусу, как мы сходили с ума?

— М-м-м… Тебе точно нужны подробности? Это всего лишь детская игра. Шалость. Было забавно. А рассказывать неловко…

— Понимаю.

Я отодвинулась и взглянула на Северуса.

— Так почему ты не сказал мне, что стал Мастером?

Он пожал плечами:

— Ты сама ответила.

Мы снова пошли вперед по пустой заснеженной дороге с редкими фонарями вдоль обрывистого берега озера. Снисходительное объяснение меня уязвило, но я никак не могла найти ответный образ для начала пикировки.

— Сдать ТРИТОН и получить диплом с отличием — тоже детская игра? — наконец выбрала я.

— Необходимость, — сразу отозвался Северус. — Конечно, героиню войны в Министерстве примут с распростёртыми объятиями даже без СОВ. Но когда они поймут, какую занозу получили, а это произойдёт быстро, у них не должно быть повода вышвырнуть тебя под благовидным предлогом.

Он помолчал и чуть погодя добавил:

— Кроме того, диплом пригодится мне.

— Каким образом? — полюбопытствовала я, твердо решив проигнорировать «занозу».

— Не знаю, как в магловском мире, но в волшебном сообществе не одобряют союзы между студенткой учебного заведения и её преподавателем, в том числе бывшим, — доступно объяснил профессор тоном, каким дикторы по телевизору сообщают, что погода завтра будет неплохой, но возможен дождь.

Заявление застало меня врасплох. Тема совместного с Северусом будущего представлялась пока чем-то расплывчатым и покрытым тайной.

— Ого! — только и сумела выдавить я. — Союз? Могу я это рассматривать в качестве декларации о намерениях?

Он пожал плечами:

— Исключительно декларация. Тебя это ни к чему не обязывает.

— Немного неожиданно, — честно призналась я. — Ты прогуливаешься со мной по Хогсмиду, не используя маскировочных чар, рассуждаешь о долговременных отношениях. Тебя точно не сглазили?

— Не сглазили.

— Тогда почему?

— Возможно, я примитивно приревновал к Хопкинсу и занервничал? — так же спокойно предположил Северус. — Он моложе, неглуп, хорош собой, любит книги, почти свободен от местных стереотипов… И у него нет Метки.

Ледяной ветер дунул так сильно, что я в одну минуту продрогла до костей.

— Интересная мысль, — согласилась я. — Дай руку!

Не отводя взгляда, Северус протянул мне руку ладонью вверх. Он не шевельнулся, когда я расстегнула манжету и закатала рукав.

В неярком свете фонаря Метка казалась старой блёклой татуировкой. Вроде тех, которые набивают криминальные подростки, вступающие в банду. Впрочем, почти так всё и было…

Я закрыла Метку ладонью. Северус не шелохнулся, всё так же пристально глядя на меня.

На запястье сильно и ровно билась жилка, отмеряя пульс. Вот где Северус Снейп: шестьдесят ударов в минуту, горький насмешливый ум, стальная воля и обожжённое, но живое сердце. А картинка на предплечье — всего лишь картинка.

— Ты абсолютно прав, — согласилась я. — У Хопкинса нет Метки. И ещё у него нет шрамов от этой войны. А у тебя есть. И у меня есть. И я их ни на что не променяю. Даже не рассчитывай, понял?

Северус кивнул.

В голове кружились обрывки сумбурных, но ярких мыслей. С неба сыпался сухой снег. Было тихо и празднично. И, кажется, у меня даже закончились вопросы. На сегодня.

Свободной рукой Северус стряхнул снежинки с моей шапки и заметил своим обычным едким тоном:

— Вовремя. Беседа перестаёт быть личной.

Он показал глазами на тропинку, ведущую к лодочному сараю. Оттуда приближались два силуэта.

Я вздохнула. Вряд ли когда-нибудь мне хотелось видеть Невилла и Ханну меньше, чем сейчас.

Северус «поймал» мою эмоцию и усмехнулся:

— Утешай себя тем, что мы им тоже помешали.

— Добрый вечер, профессор Снейп, — крикнул Невилл ещё за несколько шагов.

— Приветствую, профессор Лонгботтом, мисс Аббот, — отозвался Северус. — Прекрасный вечер!

— Правда, сэр, — согласился Невилл, в голосе которого не промелькнуло ни грана замешательства, будто Снейп с Грейнджер на заснеженной Хогсмидской дороге были самым привычным делом. — Здорово, что мы вас встретили. Как раз сегодня говорил Гермионе… Короче, хотим спросить вас… в смысле вас и Гермиону, но её я уже пригласил… Вы придёте на нашу свадьбу?

— Это будет тихое торжество, — добавила Ханна. — Только близкие и родные. Приходите, сэр!

— Близкие и родные? — Северус задержался взглядом на её руках, но Ханна не смутилась.

— Да. Придёте?

— Когда? — буднично поинтересовался Северус.

— В августе, — отозвался за неё Невилл. — Мы пришлём открытку, когда определимся с точной датой.

— Не могу обещать. Но постараюсь успеть, — ответил Северус после минутного молчания.

— Спасибо, — просиял Невилл.

— Молодец, — беззвучно прошептала я ему. Он подмигнул в ответ, хотел добавить что-то ещё, но Ханна сжала его локоть, деликатно намекая, что пора заканчивать разговор. Они попрощались и направились к Хогсмиду.

— Пожалуй, нам тоже пора, — предложил Северус. Он взял меня за руку, и я почувствовала рывок аппарации.

Ночной парк Баттерси дышал весной, мокрой землей и только что проклюнувшимися листьями. Недалеко обнаружилась памятная скамейка, с которой всё началось. На двух людей, внезапно появившихся из воздуха в нескольких метрах от тропинки, никто не оглянулся. Не иначе как профессор Снейп оборудовал себе площадку для безопасных прогулок.

Северус снова усмехнулся моим мыслям.

— Чары отвлечения внимания не нарушают Статут, можешь спросить у Поттера. А если ты не хочешь больше гулять, здесь недалеко есть кофейня. Судя по запахам, кофе они варить умеют.

И чем дальше, тем чудесатее! Судя по выражению лица, профессор Снейп хотел посетить кофейню примерно так же, как Рон — Национальную галерею.

— Это опять какой-то пункт из правил о добрачном поведении homo sapiens? — уточнила я. — Но ты сам варишь замечательный кофе, у тебя есть библиотека, где можно сколько угодно беседовать о редких изданиях и уникальных монографиях. С примерами… А когда ты осознаешь, что целый день не был в лаборатории и снова станешь мрачным, ворчливым и раздражительным, а я спохвачусь, что уже на сутки отстаю от графика подготовки к экзаменам, то оставлю тебя восстанавливать душевное равновесие и отправлюсь к себе — осваивать новые книги по истории магии.

— У тебя всё сводится к библиотекам и экзаменам, — проворчал Северус, но в его голосе сквозило облегчение.

— Ничего подобного, — легкомысленно отозвалась я. Поднялась на цыпочки, дотянулась губами до сетки страшных шрамов на шее, разгладила упрямую морщинку на лбу. — В последнее время всё сводится к тебе.

Глаза у Северуса стали чернее чёрного. Знакомый взгляд, от которого перехватывало дыхание и кружилась голова. Но его голос прозвучал по-прежнему насмешливо:

— Знакомая история. Кажется, нам придётся привыкать с этим жить.

Он выхватил палочку, взмахнул, и с её острия вырвался серебристый след. На мгновение застыл в воздухе, а потом поднялся над деревьями и принял форму.

Ворох мыслей и воспоминаний промелькнул у меня в голове.

Патронус… Лань… Красиво. Грустно… Почему сейчас?

— А какая связь между летучей кошкой и летучей мышью? Или я чего-то не понимаю?

— Ну крылья же…

Крылья…

— Крылья, — прошептала я, — их раньше не было, да?

— Не было, — негромко подтвердил Северус. — Понятия не имею, почему так. Не спрашивай.

— Хорошо, — кивнула я. Потом прижалась к его плечу и долго смотрела вверх. А серебряная лань, невидимая в магловском мире, парила над нами, закрывая крыльями звёздное небо.