Свет в окне напротив

Она выудила из сумки опус Скитер, посвящённый моей персоне.

— Знаешь откуда? Из аврората — вместо ответа на запрос сингапурской Палаты о носителях Тёмной Метки, оставшихся без Надзора. Мило, да? И так приятно было понять, что я угадала.

— Отличное чувство юмора, — согласился я. — Мистер Поттер тот ещё затейник. Вроде тебя. К чему были эти странные запросы из пересекающихся множеств?

— А по-моему, весело, — отмахнулась Холли. — Рон и Гермиона рассказали совсем капелюшечку, а легилимент из меня, как ты уже понял, весьма посредственный. Что я про тебя знала? Циничный менталист, почти наверняка зельевар, мизантроп и, возможно, учитель. Маловато. Зато у меня много друзей по миру, и они с удовольствием поучаствовали в моей игре. А потом появился список участников конгресса с темами выступлений, и я догадалась заказать подшивку «Вестника зельеварения». Там был и ты, и Грейнджер, и все подробности. Даже обидно… Зато ты точно знал, что я тебя ищу, и мог выбирать, нужно тебе это или нет. Я рассчитывала, что Грейнджер расскажет о моей проблеме, и у тебя взыграет научный интерес. Извини, не подумала, что ты заподозришь шантаж.

Официант в синем фартуке принёс заказ, и мы перебрались за столик.

— Помоги мне, — просто закончила Холли. — Я внимательно изучила всё, что ты опубликовал. Эссенция не подходит — я давно знаю, что случилось на самом деле. Но мне позарез нужно нормально попрощаться со Стивом и оплакать его. Именно его — а не собственную трагедию, как двадцать лет назад. А эти нюансы дает гидролат, который никогда не поступит в свободный доступ, поскольку ты — по результатам единственного испытания — признал его ядовитым.

— Допустим, ты веришь, что нуждаешься именно в этом, — пожал плечами я, — но на практике заблудишься в своих фантазиях и погибнешь. Не слишком большая цена за вечер отсроченной скорби?

— Ты не погиб.

— Мой опыт не поможет. Эффект восстановления воспоминаний наступает на пике мультисенсорной галлюцинации. Остановишься раньше — ничего не выйдет. Но в нужный момент ты не захочешь остановиться.

— Значит, меня остановишь ты, — снова отмахнулась Холли. — Проследишь за моей галлюцинацией, вмешаешься и, когда будет нужно, дашь противоядие. Просто, как разбить кокос.

— Взламывать галлюцинирующего окклюмента? Пострадаешь, и наша сделка перестанет быть тайной. К чему мне такой риск?

— Если бы ты не был готов согласиться, то не спорил бы сейчас со мной, а пил вино с Поттером, — мягко напомнила Холли. — Предложи свою цену, обозначь условия — и риск будет оправдан.

Направляясь в Кёльн, я был уверен, что Джейн Холли даст о себе знать, но предполагал, что она выстроит наш диалог с позиции силы — вспомнит о родителях Гермионы, продемонстрирует свои возможности, сама продиктует условия… А теперь можно было встать, поблагодарить за интересную беседу и ответить, что её предложение не кажется мне приемлемым. Забавно.

Я достал блокнот, написал в нём несколько пунктов и подтолкнул к ней.

Холли бегло просмотрела текст и присвистнула:

— Да ладно? Ты ведь понимаешь, что вендетту я поддержать не могу?

— Это не вендетта.

— Никаких убийств, похищений, угроз, шантажа и манипуляций с личностью?

— Никаких.

— Нарушение Статута?

— Маловероятно.

— Источник информации?

— Альбус Дамблдор. Знакомое имя?

Холли внезапно прошила меня острым взглядом.

— Если всё так — это слишком просто. В чём подвох?

— Никакого подвоха. Считай, что ты накопила себе небольшой бонусный рейтинг радушным приёмом моих бывших учеников в Австралии. Два месяца экскурсий, развлечений, уроков на свежем воздухе, мистер Уизли даже освоил окклюменцию! Как не помочь в ответ? За небольшую услугу, которую можешь оказать только ты.

Холли усмехнулась и потёрла пальцами виски.

— Какая длинная интересная мысль. Я сегодня не усну — буду гадать, что же отчудил Ронни.

— Спать не придётся, — заверил я. — Нас ждёт увлекательнейшая ночь. Если определимся с условиями.

— Сегодня? — уточнила Холли, и я впервые почувствовал её сомнение.

— Да, — подтвердил я. — И сеанс диагностической легилименции. Сейчас. Мне нужно хотя бы примерно представлять, с чем я имею дело.

Она поморщилась.

— Вот ещё. Я только собиралась поесть.

— Приятного аппетита, — я поднялся. — Запишись к хорошему психотерапевту. Он сделает куда больше ядовитого, непатентованного и неисследованного зелья — и без всякого риска.

Холли наколола на вилку ломтик жареной картошки и хмыкнула:

— Куда катится мир! Британский волшебник советует мне посещать психотерапевта. Садись. И не трать время на общеизвестные факты и советы, которым сам никогда не следовал.

— Тогда — диагностика, — повторил я.

— Ладно, — вздохнула Холли. — Сейчас доем и пойдём. У меня или у тебя?

— Здесь.

— Ты в своём уме?!

— Именно потому, что я в своём уме. Здесь ты не устроишь поединок, если решишь, что я увидел что-то лишнее.

Холли насмешливо протянула:

— Боишься?

— Нет. Решай.

— Хорошо, — неохотно согласилась она. — Сколько тебе понадобится?

— Будешь вести себя адекватно — минуты три.

Она молча кивнула. Окклюментный щит растаял, открывая сознание.

Поступки Джейн Холли жили в мире с её убеждениями. Активной жизненной позиции позавидовала бы даже миссис Поттер. Имелось собственное кладбище. Туда я заглядывать не стал. Друзья? Да. Множество… Слишком много. Рон Уизли? Неожиданно. Неинтересно. Всего лишь внешнее сходство, растравившее старую болячку. А вот и она — многолетняя, ноющая, с ночными кошмарами, навязчивыми мыслями, но в рамках, позволяющих казаться вменяемым человеком... Рамки. Правила. Правила, чтобы нарушать правила. Правила по составлению правил, по которым нарушаются правила. Обязанности. Ответственность. Вина… Из последнего? Изучение процессов Пожирателей, дело Каркарова. Моя персона. Ясно.

Холли глубоко вдохнула и прикрыла глаза. Дыхание в норме, зрачки не расширены. Сильный здоровый разум.

— Многим помогают оскорбления в адрес легилимента, — подсказал я.

— Обойдёшься, — огрызнулась она. — Бывало и похуже.

— В Сингапуре?

Холли быстро сжала и разжала пальцы правой руки. Интересно, где она держит палочку?

— Проверяешь стрессоустойчивость? Техника безопасности — это правильно. Но про Сингапур больше не педалируй.

— Хорошо, — согласился я. — Есть другой вопрос: почему ты не выпотрошила информацию обо мне из Уизли? Для тебя так много значило, что он похож на Стива?

— Ты просто прелесть, — поморщилась Холли. — Нет, не поэтому. Мальчик интенсивно переживал, что ты подсадил ему в мозги какую-то программу, корректирующую поведение. Исключить подобное было нельзя, а я не собиралась нести по жизни вину за его сломанную психику.

— Но в последний день ты уверенно заявила Грейнджер, что никакой программы не существует.

— Наблюдение, Снейп, наблюдение. Все косвенные признаки это отрицали, — Холли полностью пришла в себя, на её лицо вернулась самоуверенная улыбка. — Хочешь расскажу, до чего я ещё додумалась с помощью наблюдения?

— Нет.

— Жаль. Но я прошла твой тест? Сделка состоится?

— Да. Теперь ешь. И сегодня больше не пей.

…Когда мы вышли из «Фрю», солнце уже касалось верхушек домов.

— Заглянем на минутку к Каспару, Мельхиору и Бальтазару? — предложила Холли.

— К кому?

— К трём волхвам. Королям. Звездочётам. Ты когда-нибудь задумывался, что миры маглов и магов ближе всего соприкасаются именно здесь, в Кёльнском кафедральном соборе? — Холли то ли импровизировала, то ли цитировала статью из путеводителя. — Здесь покоятся мощи самых почитаемых волшебников всех времён! Да-да. Самых почитаемых, и, заметь, ни один из них не Мерлин! Нельзя быть в Кёльне и не увидеть Дом [4]. Пойдём, он совсем рядом.

На этот раз обошлось без магических переходов. Собор обнаружился за ближайшим поворотом. Мощный. Лёгкий. Хищный. Стремящийся к небу и застывший на земле.

Холли подошла к стене, прикоснулась ладонью. Медленно провела пальцами по каменной кладке, словно погладила.

— Тебе повезло, — негромко заметила она. — Сейчас он освещён солнцем. Все, кого я знаю, описывают Дом таким, каким увидели его в первый раз. И большинство бедняг запоминают только мрачные шпили.

— Что видишь ты?

— Вау? — Холли обернулась. — Тебе интересно? Ну, положим, я сразу знала, что собор сложнее, чем кажется. И была готова не только смотреть, но и видеть. Он нелепый. В том смысле, что не подходит ни одной эпохе. Стильный. Архаичный… Иногда мне кажется, что тогда, в шестнадцатом веке, когда его бросили строить, он умер. А потом, в девятнадцатом, воскресили уже против воли. А знаешь, почему его не уничтожили во Второй мировой? Шпили были прекрасным ориентиром для английских бомбардировщиков… Город разбомбили, а собор уцелел. Только шрамы от ремонта остались… На тебя похож.

— Решила вернуться к оскорблениям? — поинтересовался я, непроизвольно проверяя ментальную защиту. Джейн Холли умела выводить из равновесия.

_______________________________________________________

[1] кёльш — легкое освежающее пиво, которое варят только в Кёльне. Местная достопримечательность первого порядка наряду с Собором и одеколоном:)

[2] «Фрю» (нем. Früh) — самая раскрученная и большая пивная в Кёльне.

[3] фонтан «Любопытная женщина», он же фонтан гномов (heinzelmannchen), созданный по мотивам детской баллады первой половины XIX века. В ней рассказывается о том, что когда-то в Кёльне жителям было очень легко работать и они успевали переделать множество дел: ведь по ночам им помогали трудолюбивые и скромные домовые (в легенде — гномики), которым ни в коем случае не хотелось быть увиденными. Однажды любопытная жена портного рассыпала по ступеням, ведущим в подвал, сухой горох, и стала ждать. Как только гномики пришли доделывать дела, начатые днем ее мужем, женщина схватила фонарь и громко затопала. Гномы бросились врассыпную и поскользнулись на горохе. Женское любопытство было удовлетворено, но гномы обиделись и покинули Кёльн. С тех пор жителям города приходится работать в полную силу.

Ну, вы же чувствуете, что маглы знают не всю правду?:)

[4] Кёльнский собор (нем. Kölner Dom) — римско-католический готический собор в городе Кёльне.

Строительство велось в два приёма — в XIII — XVI вв. и в 1842—1880 годах. Некоторые считают собор идеальным памятником готического искусства, другие полагают, что он лишь подделка под готику, новострой, потому что не принадлежит готической эпохе.

В Соборе покоятся мощи трех волхвов (в католической традиции — царей) — Мельхио́ра, Каспа́ра, Бальтаза́ра, принесших младенцу Иисусу дары на Рождество. В Евангелии их имена и царский сан не упоминаются, традиция возникла в европейском средневековье.