Наследник волхва

Глава 18. Маленькая тайна

Марина улыбалась, радуясь, что нашла выход в ситуации, которая только что казалась безвыходной. Именно о таких случаях говорят, что за деревьями не видно леса.

Решая частную проблему, Марина забыла о главном затруднении, имеющем отношение к Олегу. Прежде всего, ей надо было решить, посвящать ли мужа во всю эту историю, или оставить его в неведении из опасения, что он может запретить ей помогать Ирине. Однако эта дилемма уже не мучила ее. Так бывает. Человек забывает о том, о чем хочет забыть, и не видит того, чего не хочет видеть. С Мариной произошло именно это.

А Ирина, которая ничего не забыла, не стала ей об этом напоминать из своих эгоистических соображений. Вместо этого она спросила:

— Когда мы пойдем к бабке Матрене?

— Прямо сейчас, — ответила Марина. — Тебе долго собираться?

Она не заметила, что обратилась к Ирине на «ты». И та тоже не обратила на это внимания. После всего того, что между ними было сказано, это казалось естественным.

— Только подпоясаться, — засмеялась Ирина, подскакивая с медвежьей шкуры.

Она уже забыла о том, что в начале их разговора притворялась больной и немощной. Этот спектакль был нужен только для того, чтобы вызвать жалость у Марины. И ей это удалось. Теперь играть прежнюю роль не было необходимости. И она стала самой собой.

Подхватив чемодан и клетку с голубями, Ирина весело произнесла:

— Я готова!

Но Марина с сомнением покачала головой.

— Ты собираешься идти в этом наряде?

— А что в нем не так? — удивилась Ирина, оглядывая себя.

На ней по-прежнему было надето пестрое летнее шелковое платье, едва прикрывавшее бедра. Это платье очень нравилось Ирине, и она не находила в своем одеянии ни малейшего изъяна, а тем более повода беспокоиться.

— Платье прелестное, но, боюсь, Матрене Степановне оно не понравится, — пояснила Марина. — Она старуха старой закваски. И ни за что не пустит в свой дом этакую… Как бы тебе сказать, чтобы не обидеть…

— Не надо, я поняла, — махнула рукой Ирина. — Хорошо, я переоденусь. Дай мне пять минут — и ты меня не узнаешь.

— Вот и славно, — обрадовалась Марина. — А я пока скажу мужу, что иду в Кулички. Провожу тебя, а потом зайду в храм. Это, кстати, правда. Я давно хотела, да все как-то не находилось времени.

— А если Олег Витальевич не позволит? — с тревогой спросила Ирина.

— Проводить тебя или пойти в храм? — улыбнулась Марина. И успокоила ее: — Не говори ерунды! Мой муж, хоть он и языческий жрец по имени Горыня, не ветхозаветный деспот и тиран, а современный человек, знающий о равноправии женщин и мужчин. Он никогда и ничего мне не запрещает. Только советует или предостерегает. И знаешь, это работает. Я ни за что не сделаю того, чего мне пришлось бы стыдиться или скрывать от него.

— А как же наша маленькая тайна? — осторожно спросила Ирина.

— Я и об этом расскажу, — призналась Марина. — Но чуть позже. И то лишь из-за тебя возьму этот грех на свою душу. Потому и иду в храм. Попробую отмолить его. Надеюсь, что у меня получится. Ведь ребенок — это святое.

Сказав это, она ушла, прикрыв за собой дверь.

Оставшись одна, Ирина раскрыла свой чемодан и достала из него спортивный костюм, состоящий из короткой майки и шорт. Быстро переоделась. А затем опоясалась ремнем, к которому была прикреплена сумочка-кошелек. Как и обещала, она стала неузнаваемой. Но осталась не менее привлекательной и соблазнительной. У нее была идеальная фигура, и плотно прилегающий к телу топик и обтягивающие шорты не портили ее, наоборот, выгодно подчеркивали все достоинства. А то, что грудь и бедра были скрыты, только придавало им больше прелести в глазах мужчин. Ирина знала это, когда давала обещание Марине. А потому она без сожаления рассталась с платьем.

Переодевшись, Ирина высыпала горсть гороха в клетку с голубями.

— Жрите, — сказала она добродушно. — Не то и в самом деле передохнете. А вы мне еще понадобитесь.

Она вышла, даже не взглянув в последний раз на комнату, где провела ночь. Это было уже прошлое, и оно не интересовало Ирину.

Тем временем Марина направилась в кухню, где нашла мужа, который, не дождавшись ее, завтракал в компании Тимофея. Старик никогда не отказывался, как он это называл, «попить чайку и побалякать по душам». Вот и сейчас он, шумно прихлебывая чай из своего любимого блюдца, которое предпочитал кружке, что-то рассказывал Олегу, а тот внимательно его слушал, изредка задавая вопросы. До Марины донеслись слова «голубь», «Гавран» и «злодейка». Когда она вошла, Олег повернул к ней голову и чуть прищурил глаза, словно пытаясь что-то разглядеть в чертах лица жены. Он всегда чувствовал ее настроение, и теперь сразу понял, что Марина взволнована.

— Простилась? — спросил он.

— Ирина уходит, — сказала Марина как можно равнодушнее. — Я провожу ее до Куличков, если ты не возражаешь.

— А надо ли? — в голосе Олега проскользнуло недоумение. — К нам она дорогу нашла, думаю, не заблудится и на обратном пути.

— Я пойду с ней, чтобы это не выглядело изгнанием, — пояснила Марина. — Надо же соблюсти хотя бы видимость приличия. Тем более, что я давно собиралась сходить в храм, да все как-то было недосуг. Вот и воспользуюсь случаем.

— Как скажешь, — произнес Олег. — Передай мои наилучшие пожелания отцу Клименту.

— Заодно по пути спроси злодейку, с каких это щей из окна ее комнаты по ночам вылетают голуби, — вмешался в разговор вездесущий Тимофей. — Мне Гавран поведал. Бедняга простить себя не может, что не перехватил птицу.

— Передам, — пообещала Марина. — Спрошу.

— Что с тобой? — не выдержал Олег, который все это время внимательно наблюдал за женой. — Ты чем-то расстроена?

Марина едва не расплакалась, но все же не призналась мужу в истинных причинах своего минорного настроения.

— Я плохой сон этой ночью видела, — нашлась она. — Будто надо мной кружились вороны и зловеще каркали. Вот я и переживаю.

— С некоторых пор ты стала слишком мнительной, — сказал Олег. — Вот это действительно плохо.

— А ты припомни: вороны кружились над твоей головой или над домом, в котором ты находилась? — спросил Тимофей. Гавран был его лучшим другом, и старик всегда близко к сердцу воспринимал все, что касалось ворон, будь то плохое или хорошее.

— Кажется, над домом, — подумав, ответила Марина. — Я выглядывала из окна.

— Тогда ты напрасно беспокоишься, — сморщил носик старик. Это значило, что он улыбается. — Если вороны кружат над домом, то это значит, что скоро в доме родится ребенок. Примета верная.

— Правда? — спросила Марина, чувствуя большое облегчение. Слова старика обрадовали ее. — Это действительно так?

— А когда я тебя обманывал? — обиделся старик. — Вот ежели бы ты, предположим…

— Тимофей! — в один голос воскликнули Марина и Олег. Они пришли в ужас от того, что старик снова сел на любимого конька. Он мог бы так проговорить до вечерней зари, обильно приправляя свою речь пословицами и прибаутками, которых знал великое множество, а многие даже придумывал сам. Это была настоящая стихия. Но они знали способ, как его остановить. — Сглазишь!

Тимофей тут же смолк. Сглаза он боялся пуще всего на свете, называя его невидимым ядом, который выходит из глаз одного и, отравляя, попадает в глаза другого. По этой причине старик опасался бабки Ядвиги, уверенный в том, что ее недобрый взгляд может принести неисчислимые беды и даже свести живое существо в могилу, а неживое принудить рассыпаться в прах. По словам Тимофея, один только человек и мог противостоять чарам старухи — это дед Олега, волхв Ратмир. Но он умер, и бабка Ядвига обрела невиданную силу и безнаказанность, что сильно беспокоило Тимофея.

Марина не стала ждать, пока старик найдет новую тему для разговора. Она спешила. Ее ждала Ирина и много дел, с ней связанных.

— Поцелуй меня, — попросила она мужа. — И я пойду.

Олег поцеловал ее. И она ушла, помахав на прощание рукой Тимофею и виновато отводя глаза от мужа.