Наследник волхва

Глава 45. Испытание капитана Трутнева

Выстрелы гулко разнеслись над застывшим в дремотной тишине поселком. Капитан Трутнев тоже услышал их и почти выбежал из дома, где он пытался успокоить плачущую жену. По звуку он определил, что стреляли не из охотничьего ружья, что было бы не так странно, а из пистолета, который в Куличках был только у него. И в эту самую минуту должен был находиться в его рабочем сейфе. Выстрелы донеслись со стороны Центральной площади. Там же были все административные здания поселка, полицейский участок и православный храм.

Гадая, что это могло быть, капитан Трутнев бросился к своему автомобилю. За те несколько минут, которые занял путь до площади, он мысленно перебрал много версий, и по одной из них кто-то неведомый забрался в помещение участка, вскрыл сейф, выкрал его табельное оружие, а потом совершил вооруженное нападение на магазин или сводит с кем-то личные счеты. Но это было худшее из того, что могло произойти, за всю историю Куличков ничего подобного не случалось, и участковый надеялся, что у него просто разыгралось воображение, взбудораженное бегством сына и бессонной ночью.

Однако даже его воспаленное воображение оказалось бессильным объяснить, что происходит, когда капитан Трутнев выехал на площадь и увидел множество неизвестных автомобилей и толпу незнакомых людей. Это было так неожиданно, что он даже подумал, не чудится ли ему все это. Вполне могло быть, что после бессонной ночи он задремал и теперь видит страшный сон, пугающий своим реализмом. Илья Семенович даже ущипнул себя за руку, но не проснулся, а почувствовал боль. И понял, что не спит, а все это происходит в действительности.

Но все-таки сначала он заехал в полицейский участок. И с облегчением убедился, что замок на дверях цел, а сейф стоит закрытым. И только после этого направился, уже пешком, на площадь, желая выяснить, откуда появились все эти люди, что происходит и, главное, кто и почему стрелял из пистолета.

Но с таким же успехом капитан Трутнев мог попытаться добыть огонь, пользуясь способом аборигенов, которые упирали острую деревянную палочку в углубление в дереве и быстро и долго ее вращали, дожидаясь, когда воспламенится подложенный в лунку сухой мох. Людей на площади было много, но к кому бы полицейский ни обращался, в ответ слышал непонятную речь, что давало основания думать, что и его тоже не понимают. Наконец он заметил юного звонаря, который стоял возле храма и во все глаза смотрел на происходящее, для удобства или по рассеянности засунув палец в нос. Обрадованный тем, что увидел знакомое лицо, Илья Семенович поспешил выйти из толпы и направился к нему. Он рассчитывал, что юноша поведает ему, когда и каким образом этот Ноев ковчег оказался нежданно-негаданно в Куличках.

Владимир не стал ничего утаивать. Он признался, что сам ничего не понимает, а, выйдя из храма, уже застал площадь битком набитой неизвестными людьми и автомобилями.

— Но ты хотя бы видел, кто стрелял? — спросил капитан Трутнев, почти уже ни на что не надеясь.

— Видел, — неожиданно ответил юноша, вынимая палец из носа и наставляя его на одного из людей на площади. — Вон тот высокий толстый дядька, который всеми командует.

— А в кого он стрелял? — затаив дыхание, чтобы не спугнуть удачу, поинтересовался капитан Трутнев.

Но Владимир знал и это.

— По воронам, — сказал он.

— А зачем?

Но на этот вопрос юный звонарь ответить уже не смог.

Однако капитан Трутнев был доволен и тем, что ему удалось узнать. Получив нужную информацию, он направился к человеку в дорогом костюме и властными замашками, на которого показал юноша. Тот был занят тем, что отдавал указания окружавшим его людям. У него было озабоченное лицо. И когда капитан Трутнев подошел, то он сделал вид, будто не заметил полицейского, продолжая что-то говорить плечистому мужчине с бритой головой и в очках с темными стеклами. Тот внимательно слушал, изредка кивая, тем самым давая понять, что все слышит и исполнит. По некоторым признакам капитан Трутнев без труда признал в нем бывшего полицейского, который, скорее всего, после ухода на пенсию возглавил службу собственной безопасности в компании, принадлежащей здоровяку. Отдавая дань уважения бывшему коллеге, он решил подождать, пока его начальник закончит инструктаж, а только после этого заявить о себе.

Но человек в дорогом костюме говорил и говорил, как будто решил взять всех на измор, и вскоре капитан Трутнев понял, что благодаря профессиональной этике он может простоять здесь до бесконечности, или, как говорили в Куличках, до морковкина заговенья. И он решил вмешаться в разговор, а, вернее, в монолог.

Слегка отодвинув плечом своего бывшего коллегу и заняв освободившееся место, чтобы человек в дорогом костюме мог его лучше видеть, Илья Семенович приложил руку к козырьку форменной фуражки и официальным тоном представился:

— Участковый уполномоченный капитан полиции Трутнев.

Он ожидал, как минимум, ответную любезность. Но Иннокентий Павлович, к которому полицейский обращался, отвернулся, небрежно бросив через плечо:

— Леонид, поговори с участковым. Выясни, что ему надо. Потом доложишь.

Он сказал это плечистому мужчине с бритой головой. Но капитан Трутнев решительно возразил:

— Постойте!

И когда до крайности удивленный его приказным тоном Иннокентий Павлович повернулся к нему, сказал:

— Мне нужны именно вы, а не кто-то другой.

— Я? — переспросил, будто не поверив, Иннокентий Павлович. — Зачем?

— У вас есть оружие?

— Разумеется, капитан, — усмехнулся Иннокентий Павлович. — Или ты думаешь, что я поехал в эту глушь безоружным, чтобы меня медведи съели?

Капитан Трутнев стерпел насмешку и вежливо спросил:

— А разрешение на оружие вы имеете?

— Разумеется, капитан, — уже раздраженно ответил его собеседник. — Если это все, что ты хотел знать, то я пойду. И, надеюсь, на этот раз ты не будешь возражать.

— Еще только один вопрос, — остановил его полицейский. — Это вы стреляли с полчаса тому назад?

— Не помню, капитан, — издевательски произнес Иннокентий Павлович.

— Я советую вам вспомнить, — спокойно сказал капитан Трутнев. — Это в ваших интересах.

— Знаешь что, капитан? — Иннокентий Павлович вздохнул, будто сожалея, что ему приходится объяснять собеседнику очевидные вещи. — Мне изрядно надоел этот бессмысленный разговор. Давайте отложим его на другое время, когда я буду не так занят.

— А я думаю, что для вас будет лучше, если мы поговорим здесь и сейчас, чем чуть позже в полицейском участке, куда вам придется пройти со мной, хотите вы этого или нет.

Иннокентий Павлович даже не пытался скрыть, что не на шутку разозлился.

— Это что, угроза? — грубо спросил он, — Ты хорошо подумал, прежде чем сказать, недоумок?

— Это оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей? — спросил капитан Трутнев, сохраняя хладнокровие. Он повернулся к бритоголовому мужчине. — Леонид, подскажите своему боссу, что об этом говорит Уголовный кодекс.

— Статья триста девятнадцать, — машинально ответил тот. — Наказывается штрафом, либо исправительными…

Однако Иннокентий Павлович бросил на него такой разъяренный взгляд, что он поперхнулся на середине фразы и замолчал.

— Так что вы скажете? — вежливо поинтересовался капитан Трутнев.

Иннокентий Павлович зло усмехнулся.

— Скажу, что пора кончать этот балаган. Леонид, ты проверил, спутниковая связь здесь работает?

— Да, — сказал тот, решив быть лаконичным после недавней промашки.

— Тогда соедини меня с генералом Башкиным. Пока этот оголтелый участковый не свел меня с ума.

— Сейчас принесу телефон, — сказал Леонид и ушел.

Иннокентий Павлович снисходительно посмотрел на полицейского и спросил:

— Ты знаешь, капитан, кто такой генерал Башкин?

— Знаю, — сухо ответил тот.

— Но ты, наверное, не знаешь, что он мой добрый друг — усмехнулся Иннокентий Павлович. — И он не откажет мне в одной маленькой просьбе — поставить на место зарвавшегося участкового, который возомнил себя господом богом в своей тмутаракани. Так что у тебя еще есть время извиниться передо мной и уйти отсюда подобру-поздорову. Пока мне не принесли трубку.

Но капитана Трутнева тоже разозлило наглое поведение незнакомца, и он закусил удила.

— А это мы посмотрим, — сказал он спокойно. — Я стою на страже закона и не превышаю своих полномочий.

— Как хочешь, — хмыкнул Иннокентий Павлович. — Как говорил царь Соломон, кто роет яму, тот сам упадёт в нее.

Больше они не обменялись ни словом. Когда Леонид принес спутниковый телефон. Иннокентий Павлович набрал номер.

— Александр Павлович, здравствуй, дорогой, — сказал он в трубку. — Как жизнь?.. А как поживает твоя драгоценнейшая супруга?.. Передавай Валентине Аркадьевне мои наилучшие пожелания. И скажи ей, что я достал то, о чем она просила… Да-да, именно это… Не стоит меня благодарить. Лучше помоги… Да так, пустяковая просьба. Я сейчас в поселке Кулички по своим делам скорбным… Где это? Да черт его знает! Но на твоей земле, это точно… Так вот, меня здесь прессует местный участковый. Грозит чуть ли не арестовать… Абсолютно неадекватный… Да так, пострелял малость по воронам… Передать ему трубку?

Иннокентий Павлович протянул спутниковый телефон полицейскому.

— Держи, капитан! Поговори с руководством. Ты ведь этого хотел.

Капитан Трутнев взял телефон и, еще только поднося его к уху, услышал резкий неприятный голос:

— Кто это?

— Участковый уполномоченный капитан полиции…, — начал он докладывать.

Но голос перебил его.

— Слушай, участковый, ты травки накурился, что ли, в своих Куличках? Кто тебе дал право людей арестовывать? Ты хоть сам понимаешь, что творишь?

— Это все не так, — попытался оправдаться капитан Трутнев. — Гражданин устроил стрельбу в общественном месте, при большом скоплении народа. Есть свидетели…

— Он по воронам стрелял или по людям? — снова не дали ему договорить.

— По воронам, — вынужден был признать полицейский.

— Тогда чего ты ваньку валяешь? — взвился голос. — Ворон пожалел? Или погоны плечи жмут? Господом богом себя вообразил?

Вопросы сыпались один за другим, и растерявшийся капитан Трутнев не знал, на какой отвечать. Да от него и не ждали ответов.

— Никак нет, — произнес он, когда шквал слов в трубке стих.

— Что никак нет? — снова рявкнул голос. — Ты идиот или прикидываешься?

— Никак нет, — повторил капитан Трутнев, окончательно запутавшись и не зная, что отвечать.

Невидимый генерал Башкин помолчал, а потом раздраженно произнес:

— В общем, так, капитан. Извинись перед человеком, а потом бери ноги в руки и беги оттуда так, будто за тобой черти гонятся. А когда вернешься в участок, напиши рапорт на имя своего непосредственного начальника. Лучше сразу на увольнение, но пока можешь о превышении должностных полномочий. А там я решу, что с тобой делать. Ты понял меня?

— Так точно, — тихо сказал капитан Трутнев.

— Все, свободен, — рыкнул голос напоследок.

И в трубке зазвучали гудки, резанувшие полицейскому уши. Он передал трубку Иннокентию Павловичу, стараясь не смотреть ему в лицо. Генерал кричал так, что тот все слышал. И теперь с насмешливым презрением смотрел на капитана Трутнева.