Наследник волхва

Глава 68. Под дулом пистолета

Неизвестно, чем бы все это закончилось, но вмешалась Карина.

— Перестаньте, Иннокентий Павлович, — потребовала она, вставая и подходя к ним. — Отпустите Эльвиру и не мучайте ее. Я покажу вам, где живет бабка Ядвига со своим сыном.

Иннокентий Павлович не смог скрыть изумления.

— Откуда ты знаешь это? — спросил он. — Тоже заодно с ними?

— Я сама по себе, — усмехнулась Карина. — Была, есть и буду. Так вы хотите, чтобы я проводила вас? Дом бабки Ядвиги и в самом деле стоит почти в лесу, так что, вы уж извините, адреса сказать не могу. Его просто нет.

— Хорошо, идем, — сказал Иннокентий Павлович, отпуская Эльвиру. Без тени раскаяния он произнес: — Я немного погорячился. Прошу меня извинить, Эльвира.

— Я прощаю вас, Иннокентий Павлович, — деликатно сморкаясь в кружевной платочек, ответила та. — Я понимаю ваши чувства…

Она все еще всхлипывала, когда Карина и Иннокентий Павлович вышли из трейлера.

— Это далеко, — сказала Карина. — До леса нам лучше добраться на машине. Благо, что теперь это возможно после строительства нового моста через овраг.

— Свою машину я разбил вдребезги, — сказал Иннокентий Павлович. — Но сейчас найду другую. Подожди меня здесь.

Карина осталась одна. У нее был невозмутимый вид, и ее голос звучал бесстрастно, но за этим внешним спокойствием скрывалась буря чувств. Она уже жалела, что из жалости к Эльвире вызвалась проводить ревнивца. Но отступать было поздно. Иннокентий Павлович был способен точно так же наброситься и на нее, а этого она не стерпела бы и ударила его в ответ. Но это была бы безобразная сцена, которая могла привести к непредсказуемым последствиям. И, по здравому размышлению, оно того не стоило. Михайло, изменивший ей с Ириной, не заслуживал того, чтобы страдать из-за него. Во всех смыслах этого слова. Эта мысль принесла Карине некоторое облегчение. Советь и раскаяние уже не так мучили ее.

Подъехал джип, за рулем которого был Иннокентий Павлович. Карина забралась в машину. Указала направление и сказала:

— С площади сворачиваем на Овражную улицу. Доезжаем до моста. А дальше я покажу.

Джип рванул с места. После аварии потрясенный своей возможной гибелью Иннокентий Павлович дал себе слово, что отныне он никогда в жизни не будет ездить на высокой скорости, а, быть может, даже садиться за руль. Но измена Ирины так взволновала его, что он забыл об этом. И сейчас он гнал автомобиль почти так же, как и накануне. Джип заносило на поворотах, и только безлюдность Куличков уберегала от жертв, потому что разъяренный Иннокентий Павлович не успел бы нажать на тормоз. Но, скорее всего, он даже не стал бы тормозить, и ему было бы все равно, кто попал под колеса — курица или человек. Или даже сам черт.

Видя его возбужденное состояние, Карина даже не пыталась протестовать. Она сидела безмолвная, как тень, вжавшись в кресло, и хотела только одного — чтобы все это поскорее закончилось. И она легла спать. А наутро навсегда уехала из Куличков и вычеркнула из своей жизни все, что было связано с ними…

Следуя указанию Карины, автомобиль остановился у кромки леса, откуда начиналась тропинка, ведущая к дому бабки Ядвиги.

— Идите за мной, никуда не сворачивая, — сказала Карина. — Это важно.

— Чтобы я слепо шел за женщиной? — возмутился Иннокентий Павлович. — Да никогда!

Он отодвинул Карину рукой и вступил на тропинку. Пожав плечами, она пошла следом. Они вошли под кущи деревьев, стало сумрачно и прохладно. Путь был извилистый, иногда Иннокентий Павлович пытался его сократить, но каждый раз приходилось возвращаться и искать тропинку заново, потому что та вдруг исчезала в зарослях кустов или высокой траве. Он злился и ругался. Карина безмолвствовала. Это раздражало Иннокентия Павловича еще сильнее. Но он не решался срывать свое зло на Карине, потому что она могла обидеться и уйти, а сам Иннокентий Павлович не нашел бы дорогу к дому бабки Ядвиги. Из-за всего этого они шли долго. Но, наконец, деревья расступились, и они вышли на лесную поляну, в центре которой стоял небольшой домик с флюгером-совой на крыше.

— Это и есть дом бабки Ядвиги, — сказала Карина, останавливаясь. — Дальше я не пойду. Идите один.

— Это еще почему? — спросил Иннокентий Павлович, с подозрением глядя на нее.

— Не хочу присутствовать при вашем разговоре с Ириной, если она здесь, — ответила полуправдой Карина. — Терпеть не могу семейных сцен.

— Умная девочка, — заметил Иннокентий Павлович. — Ладно, возвращайся обратно на базу. Дойдешь одна?

— Дойду, и намного быстрее, — сказала она.

— Неужели не страшно? — удивился он.

— В этих местах мне бояться нечего, — ответила Карина. — Так мне однажды сказал один человек, и я ему верю.

— Одни загадки, — буркнул Иннокентий Павлович. — Ты вообще загадочная личность, девочка. Вокруг тебя всегда какие-то тайны. Почему так?

— Не знаю, — равнодушно сказала Карина. — Наверное, из-за моей несчастливой звезды.

— Так это твоя звезда заставила тебя рассказать жрецу Велеса о моих планах насчет Зачатьевского озера? — издевательски спросил Иннокентий Павлович. — А также разместить мой телефонный разговор с генералом Башкиным в интернете?

Карина вздрогнула от неожиданности. Иннокентий Павлович заметил это и торжествующе усмехнулся.

— Думала, что я не догадаюсь, и все будет шито-крыто? Шалишь, девочка! Со мной шутки плохи. И ты в этом скоро убедишься.

Но Карина не испугалась его угрожающего тона.

— Я не оправдываюсь, но про Зачатьевское озеро я ничего не говорила, — сказала она. — А вот ваш разговор с генералом, действительно, моих рук дело. Если бы я этого не сделала, меня совесть замучила бы. Но вам этого не понять.

— Нет, ты объясни, — потребовал Иннокентий Павлович. — При чем здесь совесть?

— Илья Семенович не заслуживает такого обращения, — голос Карины зазвенел от ярости, которую она до этого сдерживала усилием воли. — Вы захотели расправиться с ним только из-за того, что он помешал вам творить беззаконие. Это несправедливо. Разместить ваш с генералом разговор в интернете — это было единственное, что я могла сделать, чтобы помешать этому. Иногда общественное мнение имеет какую-то силу. И, как видите, я оказалась права. Генерал пошел на попятную.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал Иннокентий Павлович, но его голосу не хватало уверенности. — Я еще не сказал своего последнего слова.

— И не надо, Иннокентий Павлович, — Карина покачала головой. — Смиритесь хотя бы раз в жизни. Вы и пальца Ильи Семеновича не стоите. Оставьте хорошего человека в покое. Может быть, тогда я вас хотя бы немножко начну уважать. Если вам еще не все безразлично на этом свете.

Иннокентий Павлович задумчиво посмотрел на нее.

— Не могу понять, кто ты. То ли ты идеалистка, то ли продувная бестия, на которой клеймо негде ставить.

— Вы сами сказали — женщина-загадка, — грустно улыбнулась Карина.

— Ладно, тогда скажи мне сразу, кого ты еще жалеешь, — сказал Иннокентий Павлович. — Может быть, я постараюсь заслужить твое уважение.

— Наших рабочих, — сказала Карина. — Вы завезли их в Кулички, как скот, и соответственно с ними обращаетесь. У них нет нормальных условий для жизни. Вы им не платите зарплату, держите впроголодь. Матери вынуждены воровать и попрошайничать, чтобы накормить своих детей. Это порождает недовольство местных жителей. К чему это приведет? Боюсь, что к социальному взрыву.

Он усмехнулся.

— Готовая статья. И когда мы увидим ее в интернете?

— Скоро, Иннокентий Павлович, — пообещала Карина. — Но у вас еще есть время все исправить. И тогда она не будет опубликована.

— А если я исправлю все немедленно? — сказал Иннокентий Павлович, доставая пистолет и направляя его на женщину. — Выйдет дешевле. Места здесь глухие, выстрела никто не услышит, а тела не найдут. Что ты на это скажешь, правдорубка?

Но Карина молчала, не сводя глаз с пальца, лежавшего на спусковом крючке пистолета. Палец дрожал. В любое мгновение мог прозвучать выстрел. Каждое ее слово было способно спровоцировать Иннокентия Павловича, который уже почти потерял контроль над собой.

Карина подумала, что увлеклась, поверив доверительному тону Иннокентия Павловича. А он ее просто обманул. Выведал все, а теперь убьет. Все очень просто. Она действительно идеалистка. И это ее погубило. А еще смеялась над своей сестрой. А сама такая же наивная дурочка, если не хуже…

— Ладно, стреляйте, — решительно сказала Карина. — Только знайте, что у бабки Ядвиги хороший слух. Она услышит выстрел. Выйдет из дома и увидит вас. И тогда вам придется убить еще и ее. А если в доме находятся Михайло и Ирина, в чем вы ее подозреваете, то и их нельзя будет оставить в живых. Не многовато ли мертвых тел? Леса не хватит, чтобы всех спрятать. Но учтите — Илья Семенович обязательно найдет убийцу. Потому что он сыщик-самородок, всяким прочим до него, как до луны. Это в Куличках все знают. И тогда уже никто не поможет вам, даже ваш дружок генерал. Так-то, Иннокентий Павлович! Что же вы медлите? Нажимайте на курок!

У Карины началась истерика. Она говорила и говорила, и с каждым словом решимость Иннокентия Павловича таяла, как снежный ком под солнцем. Он упустил момент, когда мог без раздумий и сомнений выстрелить. А теперь было поздно. И, кроме того, совсем ни к чему было делать эту грязную работу своими руками. Если кому-нибудь поручить ее, то результат окажется тот же, только сам он будет вне подозрений.

Подумав об этом, Иннокентий Павлович опустил пистолет.

— Я пошутил, — глухо сказал он. — Испугалась, девочка? Правильно, бойся. И помни, что за необдуманные слова и поступки можно ответить головой. Не сейчас, так потом. Ты меня поняла?

Карина кивнула. Говорить она не могла. Ей было все еще страшно. И хотелось как можно быстрее уйти прочь. Геройствовать ей уже расхотелось. «Не то время и не то место», — промелькнула в ее голове мысль. И она показалась Карине здравой.

— Тогда иди, — приказал Иннокентий Павлович. — По тропинке, никуда не сворачивая и не оборачиваясь. Это важно, как ты помнишь.

Он проследил глазами за Кариной, пока она не скрылась за деревьями. А потом направился к дому бабки Ядвиги, на крыше которого при его приближении вдруг закрутилась сова, словно подул ветер…