Наследник волхва

Глава 27. Волчий вой

Ирина медленно брела по Овражной улице. До заката оставалось много времени и, несмотря на то, что она сказала Михайло, дел у нее в Куличках не было никаких, ни важных, ни второстепенных. Ирина не знала, чем занять несколько ближайших часов, чтобы не думать о языческом обряде зачатия, в котором она должна была стать главным действующим лицом. Вернее, думать не только о нем. Это было скучновато, и от этого начинала болеть голова.

Михайло не стал медлить и предложил провести таинство уже этой ночью. Ирина согласилась и уже пожалела об этом, но, как ей представлялось, пути назад не было. Ей было и страшно, и любопытно одновременно. Она не знала ничего о языческих обрядах, и теперь ей мерещились всякие ужасы, почерпнутые из кинофильмов с кадрами о черных мессах, шабашах ведьм, спиритических сеансах и прочих сверхъестественных явлениях. Если бы ее спросили, чем языческий обряд отличается от вальпургиевой ночи, она затруднилась бы с ответом. Надежда была только на то, что Михайло не сделает ей ничего плохого. Но Ирина не была уверена, что с приходом ночи он не превращается в какое-нибудь чудовище, как оборотень в полнолуние.

Поэтому ей было необходимо отвлечься. Но развлечений в поселке не было никаких, это она уже поняла. В городе она пошла бы в ночной клуб, где прекрасно провела бы время, ни о чем не думая. В Куличках Ирине после долгих размышлений пришла в голову только новая школа, о желании работать в которой она сама заявила в Усадьбе волхва. Конечно, это был только предлог, объясняющий ее приезд в Кулички. Не могла же она открыть истинную цель. Однако теперь это пришлось кстати. Экскурсия была сомнительной, но на безрыбье и рак рыба.

— Дело за малым — найти эту проклятущую школу, — сказала себе Ирина, приняв решение. — В этом забытом богом поселке и спросить-то некого.

Она начала вспоминать, что говорила о местонахождении школы Марина. Когда этим утром они вышли из дома бабки Матрены, та показала направление, следуя по которому можно было выйти на улицу, где располагалось недостроенное школьное здание. Этот маршрут казался запутанным даже по описанию, но другого не было, и Ирина пошла почти наугад, успокаивая себя тем, что кривая вывезет. Это было ее любимое изречение. Оно как нельзя более соответствовало ее натуре и взглядам на жизнь. Там, где нельзя было достичь цели честным путем, Ирина не сдавалась и шла окольным, опровергая постулат, что кратчайшее расстояние между двумя точками есть прямая линия. Это был ее жизненный принцип. И если бы кто-то рискнул назвать ее беспринципной, Ирина сильно бы обиделась и назвала это клеветой и напраслиной.

Дойдя до дома бабки Матрены, Ирина не остановилась и пошла дальше. Домов на Овражной улице было немного, отстояли они друг от друга на приличном расстоянии, а указателей и табличек с названиями переулков не существовало вовсе. Ориентируясь по памяти и солнцу, Ирина свернула в один проулок, потом в другой и третий, а когда поняла, что заблудилась, было поздно — дороги назад, на Овражную улицу, она не запомнила.

Ирина огляделась. Вокруг были одни заборы — высокие, крепко сколоченные, надежно скрывающие от глаз то, что было за ними. Ирина пошла вдоль одного из них, но так и не отыскала калитки. Повернула к другому забору, в котором калитка нашлась, но, сколько она ни стучала и ни кричала, никто так и не отозвался и не вышел. То ли ее не слышали, то ли дом был заброшен и пуст.

Она бродила среди заборов, как в лабиринте, в поисках выхода, пока не вышла к кряжистому дубу, вросшему разбегающимися во все стороны мощными узловатыми корнями в землю. Его густо-зеленая вершина возвышалась над крышами домов, отбрасывая на них тень. Оценив высоту дуба, Ирина подумала, что могла бы взобраться на него и сверху обозреть окрестности. Если бы она увидела маковку храма, то поняла бы, в каком направлении идти. Но ствол был слишком толст, чтобы его можно было обхватить руками, а самые нижние ветки начинали расти так высоко, что дотянуться до них было невозможно. Ирина немного попрыгала, даже с разбега, но так и не смогла ухватиться ни за один сук.

Обессилев, она прислонилась спиной к шершавой, как терка, коре дерева и едва не заплакала от разочарования. В довершении ко всем бедам вдруг неподалеку раздался протяжный волчий вой. Он был заунывен и тосклив, будто волк тоже попал в западню лабиринта и жаловался на это своему божеству. Но Ирина слышала в нем только угрозу. И ей стало страшно. Волк, забредший, ничего не боясь, из леса в поселок, где жили люди, мог быть бешеным. А, возможно, он был не один, а предводительствовал целой стаей голодных и, несомненно, кровожадных сородичей. При этой мысли Ирина испуганно вздрогнула. А вой раздался снова. И уже намного ближе. Ирина заметалась, не зная, куда бежать. Наконец она замерла под дубом. По здравому размышлению, это было единственное безопасное место в этой ситуации. За его мощным стволом она могла спрятаться, если бы волки пробегали мимо, и, быть может, остаться для них незамеченной. Ирина была так напугана, что эта мысль показалась ей удачной. Как утопающий, она пыталась ухватиться хотя бы за соломинку.

Вдруг она услышала голос, прозвучавший, казалось, с небес:

— А вы храбрая, тетя!

Ирина подняла голову и увидела мальчишку лет восьми-девяти, который оседлал толстую нижнюю ветвь дуба и оттуда с восхищением смотрел на нее. Как он там оказался, Ирина не заметила. Мальчишка был простодушен на вид и широкоплеч не по возрасту, что свидетельствовало о его незаурядной физической силе и объясняло, как он мог забраться на дерево, которое для нее оказалось недоступным.

— Ты кто? — спросила Ирина первое, что пришло ей в голову. Она обрадовалась, что увидела живое существо, пусть это даже был маленький мальчик. До этого ей казалось, что Кулички вымерли, а в последние пять минут — что всех местных жителей загрызли волки.

— Сема, — ответил мальчишка. И повторил тем же восхищенным тоном: — А вы храбрая! Даже волков не боитесь.

— Еще как боюсь, — призналась Ирина. И на всякий случай спросила, словно желая, вопреки очевидности, услышать весть, которая развеяла бы ее страхи: — А это точно волки?

— Отгадайте загадку, — неожиданно предложил мальчик, хитро блеснув темными глазенками. — Что это: выглядит, как яблоко пахнет, как яблоко, и на вкус, как яблоко?

— Наверное, яблоко, — неуверенно произнесла Ирина.

— Тогда почему вы спрашиваете, волки ли это, если слышите волчий вой? — пожал плечами ее юный собеседник.

Если бы Ирина могла спокойно размышлять, то она заметила бы логическое несоответствие в словах мальчишки. Она слышала только вой, но не видела волка и не пробовала его на вкус. Однако она была сильно взволнована и напугана. И ей показалось здравым доказательство, приведенное Семой.

— И как мне быть? — спросила Ирина, испуганно оглядываясь. В любое другое время это показалось бы ей смешным — спрашивать совета у восьмилетнего мальчишки, но только не в эту минуту.

— Сразу видно, что вы не читали «Хоббита», — с сожалением вздохнул Сема. — А то знали бы, что волки не лазают по деревьям. Как вы думаете, почему я здесь сижу? Я ведь не птица, и гнезда среди ветвей не свил. Можно было бы догадаться, что я спасаюсь от волков, как Гэндальф со своими спутниками, гномами и хоббитом.

Мальчик был разумен не по летам и рассуждал, как взрослый. Невольно Ирина прониклась к нему доверием.

— И часто ты спасаешься от волков на дереве? — спросила она, не сумев справиться со своим любопытством.

— Случается, когда не успеваю добежать до дома, — ответил Сема. — Волки частенько забегают в поселок. Как вы думаете, почему на улицах нет людей, а все прячутся за заборами?

Ирина и сама уже об этом думала. Поэтому она не усомнилась в словах мальчика.

— А как мне вскарабкаться на дерево? — спросила она. — Я уже пробовала, но не смогла. Я ведь тоже не птица.

— Наверное, я мог бы подать вам руку, — словно рассуждая сам с собой, произнес Сема. — Держась за нее, вы могли бы забраться на сук, на котором я сижу. И тем самым спастись от волков.

— Хорошая идея, — одобрила Ирина. — И что тебе мешает так поступить?

— То, что сук один, а нас на нем будет двое, — рассудительно заметил Сема. — И если он выдерживает одного меня, то под нами двумя он может обломиться. Следовательно, помогая вам, я сильно рискую. А риск, как известно, должен оплачиваться. Иначе какой смысл рисковать? Моя жизнь мне тоже дорога.

Ирина уже поняла, куда клонит мальчишка. И она спросила, не дожидаясь, пока он закончит рассуждать:

— Что ты хочешь?

— Шоколадку, — быстро ответил Сема. По-видимому, он давно уже обдумал, что запросит за свою помощь.

— Где я тебе сейчас возьму шоколадку? — возмутилась Ирина. — Ты мозгами-то раскинь!

— Тогда сто рублей, — невозмутимо заявил Сема. — А шоколадку я потом сам куплю.

Ни слова не говоря, Ирина расстегнула сумочку, прикрепленную к ее ремню, и достала оттуда сторублевую купюру. Протянула ее мальчишке. Тот, свесившись с дерева, как обезьяна, цепко ухватил купюру и выхватил ее. Спрятал в карман в своих штанах. И только после этого протянул руку Ирине. Теперь уже она цепко схватила протянутую ей руку. На удивление та оказалась очень сильной, и вскоре Ирина, приложив некоторые усилия, сидела рядом с Семой на толстом суку, прислонившись спиной к стволу и радостно ощущая его спасительную, пусть и царапающую спину, твердость. Сема пожертвовал ей лучшее место на ветке, на что не преминул обратить ее внимание.

— За такие деньги мог бы и мягкую подушку подложить, — огрызнулась Ирина. Почувствовав себя в безопасности, она могла позволить себе покапризничать. — И чего мы ждем?

— Вариантов два, — рассудительно заметил Сема. — Либо за нами прилетят орлы и спасут нас, унеся на своих крыльях. Либо волки убегут, и мы сами сможем уйти, спустившись с дерева на землю.

— И часто за тобой прилетали орлы? — с сомнением спросила Ирина.

— Еще ни разу, — ответил Сема. — Но я не теряю надежду.

Какое-то время они молчали.

— Волки бегают по поселку, как по лесу, а никому до этого словно и дела нет, — раздраженно произнесла Ирина. — Почему их не отстреливают?

— А кто? — пожал плечами Сема. — Был у нас один охотник, Егор, но ему вороны глаз выклевали. Он теперь ружье даже в руки не берет. — Мальчик тяжело вздохнул. — С той поры волки совсем обнаглели.

— И долго нам ждать? — поинтересовалась Ирина. Сидеть на ветке было крайне неудобно, при малейшем движении сучки впивались ей в тело, причиняя боль, и ответ на этот вопрос был очень важен для нее.

— А это когда как, — ответил Сема. — В зависимости от того, как быстро волки утолят свой голод. Но, кажется, сегодня нам повезло. Я слышал предсмертный визг собаки. И уже минут десять никто не воет.

— Сопоставив эти факты, я прихожу к выводу, что сакральная жертва была принесена, волки насытились и убежали обратно в лес, — сказала Ирина, которую раздражала неторопливая манера мальчишки излагать свои мысли. — Верно?

— Но для верности нам стоит посидеть еще несколько минут на дереве, — сказал Сема. — А потом я спущусь и пойду на разведку. Если волков нет, я махну вам рукой. Тогда вы тоже можете спускаться и ничего не бояться.