Наследник волхва

Глава 49. Разговор начистоту

Тимофей оказался прав, и наутро Сема действительно чувствовал себя совершенно здоровым. Старик попробовал было заикнуться, что мальчик мог бы провести этот день в Усадьбе волхва, но Марина решительно воспротивилась.

— Его родители сходят с ума, — сказала она тоном, не допускающим возражений. — И я обещала, что утром Сема будет дома.

Тимофею пришлось смириться. На прощание он поцеловал Сему в лоб и сказал:

— Попроси у мамы разрешения иногда бывать в Усадьбе волхва. Скажи ей, что тебе здесь всегда рады.

И мальчик охотно обещал ему это.

— А когда я приду в следующий раз, ты мне доскажешь сказку, которую начал рассказывать ночью? — спросил Сема.

— Вообще-то это не сказка, а сказ про славные деяния князя Всеслава Полоцкого и его потомков, — сказал Тимофей, вытирая ненароком набежавшую слезу умиления. — И я обязательно доскажу его. А также почитаю «Волховник». Это чудесная книга, лучшая из всех, она тебе понравится.

— Лучше, чем «Хоббит»? — недоверчиво спросил Сема.

— Намного, — заверил его Тимофей.

И они расстались, довольные друг другом и перспективами, которые им открывались.

Когда они вышли за ограду Усадьбы волхва, Олег хотел взять мальчика на руки под тем предлогом, что он еще очень слаб, но Сема воспротивился.

— Я уже слишком большой, чтобы меня носили на ручках, — сказал он с достоинством. — Даже и не припомню, когда это было в последний раз.

Тогда Олег и Марина, встав по обе стороны, взяли мальчика за руки, и так они и пошли. Чуть раньше Марина рассказала мужу о разговоре с сестрой и ее просьбе. Но Олег все еще сомневался, стоит ли ему встречаться со всемогущим работодателем Карины, который, судя по всему, был весьма неприятной личностью. Однако один из доводов Марина его убедил.

— По крайней мере, после этой встречи мы будем знать, чего ожидать, — сказала она. — Ведь то, что происходит — это настоящее нашествие. И я сомневаюсь, что наши патриархальные Кулички смогут выстоять против него. Очень уж силы неравные.

— А это мы еще посмотрим, — произнес Олег.

И больше они к этой теме не возвращались.

Сема шел задумчивый, словно его что-то тревожило. Заметив это, Марина спросила:

— Что тебя беспокоит?

— Папа обещал выдрать меня ремнем, — сказал мальчик. — А если он решит сдержать свое слово?

— Конечно, нет, — заверила его Марина. — Тогда он просто дал волю нервам. Со взрослыми иногда такое бывает. Они наговорят невесть что, а потом жалеют. Знаю это по себе. А папа тебя очень любит. Поверь мне.

И мальчик успокоился и повеселел.

Когда они прошли по Овражной улице и вышли на площадь, то Олега и Сему, как накануне Марину, поразила картина, которую они увидели. За ночь ничего не изменилось. Но если в вечернем сумраке пламя костров казалось красивым зрелищем, то в бледном утреннем свете погасшие кострища выглядели уныло и неприглядно. Порывы ветра поднимали пепел и разносили его по всему поселку, окрашивая воздух в серый цвет. В сколоченных наспех из кольев и ветвей загонах блеяли овцы. Людей не было видно. Видимо, они находились в трейлерах, занимаясь будничными делами или отсыпаясь после утомительной поездки.

— Уже почти восемь, — сказала Марина. — Я отведу Сему одна, а на обратном пути зайду в храм. Там мы и встретимся. И вернемся домой вместе.

— Так и поступим, — сказал Олег.

Марина, держа Сему за руку, пошла дальше, а он направился к храму. Карина и в самом деле уже поджидала его. А, увидев, произнесла, как будто они расстались только вчера, и она заручилась его словом:

— Хорошо, что ты вовремя. Мой работодатель не любит ждать. Когда кто-то из сотрудников опаздывает, Иннокентий Павлович урезает его зарплату. Говорит, что время — деньги, и он не собирается нести убытки один. Такой вот он человек.

— Судя по всему, добрый и отзывчивый, — улыбнулся Олег. — А ты изменилась, Карина. Рад тебя видеть.

— Ну вот, и ты туда же, — огорчилась она. — Вчера мне Марина трандычила об этом битый час, сегодня ты. И что вам не так?

— Я не сказал, что мне не нравится, просто констатировал факт, — заметил Олег. — Ты стала другой — и даже внешне. Сейчас я ни за что не перепутал бы тебя с Мариной.

— Вот и славно, мечтала об этом всю жизнь, — хмуро сказала Карина. — А теперь, обменявшись верительными грамотами, приступим к переговорам. Иннокентий Павлович ждет тебя в своем трейлере. Если ты не возражаешь.

— Пока нет, — произнес Олег. — А там посмотрим.

Карина привела Олега к трейлеру, который поражал своими размерами и белизной. Он походил на огромного белого слона, который неведомо как забрел в Кулички, где был отмыт и начищен до зеркального блеска. Карина постучала в дверь и, услышав изнутри разрешение, открыла ее, пропуская Олега. Но сама она заходить не стала.

Внутреннее убранство трейлера изумило Олега еще сильнее. Здесь все, от пола до потолка, сияло позолотой. Не было ни одного предмета, который выглядел бы скромно, по-походному. Это был настоящий дворец. Даже столик, за которым сидел грузный мужчина с орлиным носом, рассматривая какие-то географические карты, был инкрустирован слоновой костью и серебром. Стул с изогнутой спинкой, на котором мужчина восседал, казался слишком хрупким для него. Напротив стоял такой же изящный стульчик, он сейчас пустовал, и Олег понял, что тот приготовлен для него. Это было своего рода лобное место, где он будет чувствовать себя неловко и неуверенно, но, возможно, именно на это и рассчитывал хозяин трейлера.

Подняв голову от карты, Иннокентий Павлович изобразил радушную улыбку и, не вставая, первым протянул руку. Но его обычный прием не сработал. Рука, которую он попытался с силой сдавить, была словно выкованной из железа. И если бы он вовремя не отдернул свою руку, то неизвестно еще, чем бы окончилось рукопожатие, в чем-то напоминавшее соревнование по армрестлингу. Словно пытаясь оправдать свое малодушие, Иннокентий Павлович показал освободившейся рукой на стул напротив себя, приглашая Олега занять его. Тот так и сделал.

Некоторое время Иннокентий Павлович молчал, рассматривая своего гостя. Уже по рукопожатию он понял, что для того, чтобы взять верх над жрецом Велеса, надо будет изрядно постараться. Но Иннокентий Павлович ни на мгновение не усомнился в своей победе. Перед ним был даже не православный священник, за которым стояла религия, признанная государством, а всего лишь языческий жрец, поклоняющийся богам, отвергнутым уже тысячу лет назад. Ему ли противостоять современной религии, которая называлась деньги, а ее верховным божеством был Маммона.

«И которую сейчас представляю я», — подумав так, Иннокентий Павлович снисходительно усмехнулся и сразу перешел в наступление.

— Вам, наверное, интересно, зачем я пригласил вас, — сказал он. — Ведь так?

— Мне намного интереснее, что будет происходить в Куличках после вашего появления, — ответил Олег. — Но почему-то мне кажется, что это связано между собой. Итак, что вы хотите от меня?

И Иннокентий Павлович был вынужден еще раз признать, что перед ним достойный противник. Он походя перехватил инициативу в разговоре, даже не прилагая усилий, одной фразой. И вынуждает его открыть свои карты намного раньше, чем он собирался. «А, впрочем, не все ли равно?» — подумал Иннокентий Павлович. — «Если результат будет тот же».

— Я хочу, чтобы мы стали друзьями, — улыбнулся он. — И вы помогли мне превратить этот медвежий угол в островок современной цивилизации посреди океана патриархальной дикости.

— Ни больше и не меньше? — с равнодушным видом спросил Олег.

— Больше, намного больше, — улыбка Иннокентия Павловича стала еще дружелюбней и шире, казалось, она сейчас разорвет его рот. — У меня грандиозные планы на Кулички. Это золотое дно. И я могу помочь вам обогатиться, если, разумеется, вы поможете мне.

— И чем же? — сухо спросил Олег, не показывая своего отношения к словам собеседника.

— Своим влиянием на местных жителей, — добродушно произнес Иннокентий Павлович, но его глаза были совсем не добрыми. — Ведь, по сути, они все язычники в душе. И они намного больше верят вам, чем отцу Клименту. А ваших богов боятся больше, чем его бога. Одно ваше слово — и они смирятся. И воспримут приход цивилизации в свой дикий край не как трагедию, а как великое счастье, невероятную удачу. И не станут, образно говоря, совать мне палки в колеса. Положим, я не очень этого и боюсь, но все же лучше избежать такого сценария. Как говорится, плохой мир лучше доброй ссоры. Вы согласны со мной?

— Насчет плохого мира и доброй ссоры — да. Относительно всего остального… — Олег покачал головой. — Мне кажется, в данном случае применимо высказывание, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Жителям Куличков не нужна цивилизация в том виде, в котором ее предлагаете вы. В этой цивилизации правит маммона, то есть деньги. А, как утверждается в библии, нельзя одновременно служить и Богу, и мамонне. И я согласен с этим.

Иннокентий Павлович даже вздрогнул, поразившись, что его гость словно угадал его недавние мысли. Будто прочитал их в его глазах. И, подумав так, Иннокентий Павлович на всякий случай отвел свои глаза, чтобы не выдать себя в дальнейшем.

— Но вы даже не знаете, что я собираюсь дать Куличкам, — Иннокентий Павлович перестал улыбаться, он начинал злиться. — А уже осудили меня. И, кстати, кто вам дал право говорить за всех жителей поселка? Не слишком ли много берете на себя, жрец Велеса?

— Я всего лишь высказал свое мнение, — спокойно сказал Олег. — Вы сами просили меня об этом.

Они помолчали.

— Так вы не верите, что я несу благо Куличкам? — задумчиво произнес Иннокентий Павлович, взглянув на часы. В его голосе почти не прозвучало вопросительных интонаций, скорее, это было утверждение.

— Не верю, — улыбнулся Олег. — Разрази меня молнией Перун.

— А сами-то вы что можете им предложить? — спросил Иннокентий Павлович. — Кроме слов.

— Я строю на свои средства среднюю школу в Куличках, где пока есть только начальная, — ответил Олег. — Это немного, признаю. Но лучше, чем ничего. А там посмотрим.

Иннокентий Павлович презрительно усмехнулся.

— По силам и ноша? — язвительно сказал он. — А я-то думал… Но теперь вижу, что сильно вас возвысил. На деле гора породила мышь. Мне жаль, что я ошибся.

— Не буду вас опровергать, — сказал Олег. — Говоря по правде, мне абсолютно безразлично, что вы обо мне думаете. Но мне не безразлична судьба Куличков. И я буду противостоять вашему нашествию. Всеми своими слабыми силами. И языческим духом.

— Значит, ссора вместо мира? — спросил Иннокентий Павлович. — А ведь мы могли быть союзниками.

— Никогда, — сказал Олег, вставая. — И лучше сразу внести полную ясность в наши взаимоотношения. Чтобы не питать иллюзий.

— Уважаю достойных противников, — сказал Иннокентий Павлович. — Но вы мне не соперник. Я прихлопну вас, как муху.

— Попробуйте, — невозмутимо ответил Олег. И показал на карту, лежавшую перед его собеседником. — И вот что еще — забудьте про свои планы насчет Зачатьевского озера. Это мой вам добрый совет.

— Не буду вас благодарить за совет, — голос Иннокентия Павловича был пропитан сарказмом. — И провожать тоже. Надеюсь, выход найдете сами.