Наследник волхва

Глава 33. За помощью к Николаю Угоднику

Капитан Трутнев не спал всю ночь. Он исходил и изъездил на своем автомобиле поселок вдоль и поперек, заглянул в самые потаенные его закоулки, обшарил все заброшенные постройки, сеновалы и сараи. Даже заехал к бабке Матрене, где жила приезжая молодая женщина, над которой подшутил мальчик. Утопающий хватается за соломинку, и Илья Семенович сам не знал, что хочет узнать от нее. Но ему надо было что-то делать, чтобы оправдать себя в глазах жены, и он привычно выполнял свою профессиональную работу, выдвигая различные розыскные версии и сразу же проверяя их. После каждой неудачи он становился все более мрачным и унылым.

Домой капитан Трутнев вернулся лишь под утро и словно в воду опущенный, и на все расспросы жены отвечал только угрюмым молчанием. Полина устроила истерику, наглоталась валерьянки и ушла, хлопнув дверью, в спальню, где легла на кровать, отвернулась к стене и начала глухо рыдать, подвывая, словно раненая волчица. Не в силах слушать эти стенания, Илья Семенович вышел на двор и сел у ворот на скамейку, чтобы в тишине и относительном покое обдумать план дальнейших действий, которые могли бы навести его на след сбежавшего сына. Здесь его и нашла бабка Матрена.

Илья Семенович поднял на нее глаза, в которых застыл немой вопрос. На одно мгновение он поверил в чудо. Но старуха ничем его не обрадовала.

— Пришла жиличка-то моя, — сообщила бабка Матрена. И это была единственная хорошая новость от нее. — Ничего она не знает. И сынка твоего, Илья Семеныч, в глаза не видала.

Капитан Трутнев машинально кивнул, словно вычеркивая из своего списка одну из версий.

— Так и не объявился? — спросила бабка Матрена, заранее зная ответ, но не зная, чем можно утешить безутешного отца, кроме как поплакать вместе с ним, присев рядом на скамейку. Но тот не плакал, а молча смотрел на нее впавшими, обведенными черными кругами глазами, и от этого ситуация становилась безвыходной. Сердце бабки Матрены разрывалось от горя, будто пропал не чужой, а ее собственный сын. Она все-таки присела на скамейку, погладила плечо мужчины и жалостливым голосом сказала: — Ты бы поплакал, Илья Семеныч, не держал горе в себе. Я, когда мой-то сынок умер при родах, так вообще жить не хотела. Только слезами и спаслась…

Плечо Ильи Семеновича под ее рукой вздрогнуло, и старуха осеклась, сообразив, что наговорила лишнего. Виня себя в глупости, она почти сердито сказала:

— Надо бы свечку в храме поставить перед иконой Святителя Николая Чудотворца. Авось, и поможет сынка отыскать.

Это было так неожиданно слышать именно от нее, что Илья Семенович, хорошо знавший, как и все жители поселка, о сложных взаимоотношениях старухи с братом на почве религии, даже очнулся от своих тяжких дум. И впервые заговорил.

— Думаете, Матрена Степановна?

— Хуже не будет, — хмуро ответила старуха. — А там кто знает…

— Так я, наверное, прямо сейчас и поеду, — после недолгого молчания неуверенно произнес Илья Семенович, словно ожидая, что его будут отговаривать а, возможно, даже надеясь на это.

Но бабка Матрена не стала возражать, как сделала бы это в любое другое время. Вместо этого она сказала:

— И я с тобой. — А в ответ на удивленный взгляд полицейского буркнула: — Дело у меня есть к отцу Клименту.

Капитан Трутнев был не в том состоянии, чтобы допытываться, что это за дело, ради которого бабка Матрена собиралась забыть о многолетней вражде с братом. Усадив бабку Матрену в автомобиль, он, не жалея своего ветхого «козлика», на полной скорости помчался к храму. Никто из них даже не подумал, открыты ли его двери в столь ранний час.

Однако им повезло. В это утро отец Климент встал ни свет, ни заря, быстренько переделал все домашние дела и, чтобы не впасть в грех праздности, пошел в храм пополнить имеющийся там запас свечей теми, которые он собственноручно отлил накануне. За этим богоугодным занятием его и застали капитан Трутнев и бабка Матрена, войдя в храм.

Сказать, что отец Климент был удивлен, увидев их, значило бы не сказать ничего. Даже когда во время обряда венчания нового хозяина Усадьбы волхва, год тому назад, он увидел, как в храм осторожно, словно мышка, прокралась его родная сестра, он был не так потрясен, как сейчас. В тот день у бабки Матрены был для этого законный повод, оспорить важность которого не рискнул бы даже ее самый злейший враг — она души не чаяла в венчавшейся Марине, любила ее, как родную дочь. На этот раз оправдать появление сестры-атеистки в храме было нечем. Как отец Климент ни ломал голову, но на ум ему не приходило ничего.

Он настороженно смотрел на бабку Матрену, она — на него. А капитан Трутнев переводил свой взгляд с батюшки на старуху — и поражался тому, как они схожи между собой, несмотря на разницу в возрасте и, выражаясь современным языком, гендерные различия. Не надо было быть физиономистом, чтобы понять, что эти двое — брат и сестра.

— Доброе утро, отец Климент, — первым нарушил настороженное молчание капитан Трутнев. — Простите, что мы так рано.

— Кто рано встает, тому Бог подает, — сказал отец Климент. — Помолиться зашли или дело какое?

Капитан Трутнев посмотрел на свою спутницу, словно прося у нее помощи, но бабка Матрена, войдя в храм, словно воды в рот набрала. Голос у нее был зычный и, возможно, она просто опасалась, что его раскаты нарушат благостную тишину храма, выставив ее в непотребном виде. И она потеряет моральное право выговаривать брату за его недостойное поведение.

— Говорите как есть, — заметив его замешательство, призвал отец Климент. — Не пристало лукавить в святом месте.

— Сын у меня пропал, — с трудом выговорил Илья Семенович. Дальше, после признания, было легче. — Вчера из дома ушел и до сих пор не вернулся. Вот, Матрена Степановна говорит, что надо свечку поставить Николаю Чудотворцу. Чтобы, значит, Сема поскорее нашелся.

— Благое дело, — кивнул отец Климент, с одобрением, но и с некоторым удивлением взглянув на сестру. — Еще можно святому Георгию Победоносцу и преподобным Ксенофонту и супруге его Марии молебен заказать. И они доступ ко Господу имеют, за пропащих могут слово замолвить.

— Да одного хватит, — не выдержав, вмешалась бабка Матрена. Ей показалось, что ее отодвигают на второй план, тем самым умаляя и ее значимость, и ценность данного ею совета. — Показывай, где здесь икона Николая Чудотворца. И где свечу взять?

Отец Климент не стал спорить. Выбрав свечу и подав ее Илье Семеновичу, он пошел вглубь храма, сделав знак следовать за ним. Подойдя к иконе нужного святого, отец Климент остановился. Жестом показал, что надо зажечь свечу и поставить ее перед иконой.

— Молитву, с которой следует обращаться к святому угоднику, знаете? — спросил он, когда Илья Семенович выполнил его указание.

Бабка Матрена промолчала, а Илья Семенович сокрушенно признался:

— Нет, батюшка.

— Тогда повторяйте за мной, — велел отец Климент.

— И мне что ли надо? — растерянно спросила бабка Матрена. У нее был такой вид, будто она попала в собственную западню.

— Не обязательно, — успокоил ее брат, понимая, что нельзя требовать слишком многого от человека и зная неуступчивый характер своей сестры. И уточнил: — Как имя пропавшего мальчика?

— Сема, — торопливо ответил Илья Семенович. И тут же поправился: — Семен. Если полностью, то Семен Ильич Трутнев. Восемь лет ему.

Кивнув, отец Климент начал шепотом подсказывать, а Илья Семенович вслух повторял:

— Николай Чудотворец, Божий Угодник! Ниспошли с небес чудо спасения. Попроси у Господа всевидящего, чтоб он указал пропащему правильный путь, и позволь ангелу-хранителю его обратно вернуть. Попутчиков нечестивых отстрани, жизнь и здоровье Семену сохрани. Верую я во Христа великодушного, молюсь в смирении. Да будет воля твоя. Аминь.

Когда голоса стихли, в храме стало пронзительно тихо. Даже свеча перед иконой со строгим ликом старца горела бесшумно. На этот раз первым нарушил молчание отец Климент.

— Еще было бы хорошо прийти на вечернюю службу и подать записку с именем пропавшего, — сказал он. — Прочитаю ее при подготовке к святому причастию. Если чисты помыслы ваши, то, быть может, Господь приоткроет тайну его исчезновения.

— Куда уж чище, — недовольно пробурчала бабка Матрена. — Подумал бы, прежде чем сказать.

Но отец Климент словно не услышал этих слов. И даже не взглянул в сторону сестры, как будто ее здесь и не было. Он обращался исключительно к Илье Семеновичу, зная, что только так сможет сохранить свое достоинство не вступив в перепалку с сестрой.

— Хорошо, батюшка, — кивнул капитан Трутнев. — Если я сам не смогу, то придет жена моя, Полина. Богу ведь это все равно?

— Может подать и она, — согласился отец Климент. Заметив, что Илья Семенович смущенно переминается с ноги на ногу, словно желая что-то сказать, но не решаясь, он благожелательно спросил: — Что еще не ясно?

— Подскажите, батюшка, как мне быть в этой ситуации, — тяжко вздохнув, произнес капитан Трутнев. — Если бы пропал не мой сын… — Он запнулся, но все же продолжил: — То по инструкции я должен был бы принять заявление от родственников и зарегистрировать его, а затем передать начальнику райотдела полиции. В подобных случаях тот требует информацию о последнем местонахождении пропавшего, его образе жизни, связях, обстоятельствах исчезновения, особые приметы. Ну, и его фотографию. Однако, боюсь, в моем случае все может быть по-другому. И я сделаю только хуже для Семы.

— Чего вы опасаетесь? — спросил отец Климент. — Говорите прямо, Илья Семенович. А иначе как я смогу дать совет?

— Во-первых, начальник райотдела не примет моего заявления, — снова вздохнул капитан Трутнев. — Предложит подождать два-три дня, а вдруг Сема найдется, или я сам его за это время найду. Во-вторых, Сему могут внести в специальное досье учета всех людей, пропавших без вести. Его ведут в Главном информационно-аналитическом центре МВД. А оттуда до постановки на учет в инспекции по делам несовершеннолетних один шаг. После этого случись что — и речь пойдет о лишении родительских прав. Вот что меня тревожит. Полина мне этого не простит.

— А вы не сгущаете, Илья Семенович? — усомнился отец Климент.

— Я знаю, о чем говорю, — возразил полицейский. — Не первый год работаю в этой системе. Не то, чтобы я ее критиковал, вы не подумайте, батюшка, но посудите сами…

— Не мне судить, — сурово отрезал отец Климент. — Скажу только — всякая власть от Бога, а через грех сомнения дьявол проникает в душу человека. И потому грех этот сильнее прочих огорчает Господа. Отсюда мой совет вам, Илья Семенович: отбросьте сомнения, делайте, что должны, и будь что будет. А жена поймет и простит.

— Зато я сам себя не прощу, — хмуро произнес капитан Трутнев. — Но за совет спасибо, батюшка. И за свечу, и за молитву. И за доброе слово.

— Благословляю, — сказал отец Климент и размашисто перекрестил полицейского. После этого настоятель по привычке подал ему руку для поцелуя, но тут же отдернул ее. И перевел взгляд на бабку Матрену. Но на этот раз даже рука его не поднялась для благословения, таким негодующим взглядом одарила его сестра.