Наследник волхва

Глава 32. Потрясение бабки Матрены

Ночь пролетела мгновенно, словно ее и не было. Рассвет застал их лежавшими в объятиях друг друга, уже обессиленных, но еще не удовлетворенных. Михайло лежал неподвижно, глядя в начинающее бледнеть небо над своей головой, а Ирина, обвив мужчину руками и ногами, приникла к его груди, словно пытаясь услышать биение сердца.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Ни о чем, — ответил он не сразу.

— Обманываешь, — не поверила Ирина. — Если бы ты ни о чем не думал, твое сердце было бы спокойно. А оно часто и сильно бьется.

Он промолчал. Но она продолжала настойчиво допытываться:

— Ты жалеешь о том, что произошло?

— Нет, — подумав, ответил он. — В конце концов, не могу же я вечно…

Михайло не договорил, но Ирина не стала его расспрашивать. Она чувствовала, что он думает не о ней в эту минуту, но что все-таки ему было хорошо с ней минувшей ночью. И пока ее это устраивало.

Они снова надолго замолчали. А потом она заговорила о том, о чем думала сама, и что не давало ей покоя.

— Послушай, а это правда, что говорят о твоей матери?

Михайло не ожидал такого вопроса и даже вздрогнул. Резко спросил:

— И что же о ней говорят?

— Что она ведьма, — сказала Ирина. — И может превращаться в молодую красивую женщину, как только пожелает этого.

— И кто так говорит? — помолчав, спросил он.

— Все, — просто ответила она. — С кем я только ни разговаривала в Куличках.

— И Олег с Мариной тоже? — взволнованно спросил Михайло.

— Они нет, — неохотно ответила Ирина. — А Марина так вообще запретила мне говорить на эту тему. Сказала, что все это чушь, и может тебя обидеть.

— Она права, — сказал Михайло. — Это несусветная чушь. Моя мать не ведьма. А молодой и красивой я видел ее только в своем детстве, очень давно. Это все, что я могу тебе сказать. И давай больше не будем говорить об этом. Если ты не хочешь меня обидеть и поссориться со мной.

— Не хочу, — приникая к его груди, прошептала Ирина. — Я только хочу вечно быть молодой и красивой…

Но последние слова она произнесла так тихо, что Михайло их не расслышал.

— Тебе пора возвращаться, — сказал он. — Солнце взошло.

Что-то в его голосе не позволило Ирине возражать. Она неохотно поднялась, не спеша начала одеваться, давая Михайло возможность полюбоваться на ее тело. Но он смотрел в другую сторону. Туда, где над кромкой леса медленно всходило большое яркое солнце. Оно уже слепило глаза, но Михайло не отводил своего взгляда, словно у него было орлиное зрение. Сходство с этой птицей ему придавало и то, что он не имел привычки оглядываться через плечо даже в том случае, если позади него находился хищный зверь. Михайло был настолько уверен в себе, что не боялся нападения. Но Ирина не знала этого. Она удивилась.

— Как ты можешь смотреть на солнце? — спросила она, надевая трусики. — Мне оно выжигает глаза. Научи меня!

Но если она хотела привлечь к себе внимание, пока еще была голой, ей это не удалось. Михайло так и не посмотрел на нее, пока она не надела юбку и майку. И ничего не ответил на ее пожелание, словно не услышал его.

— Я провожу тебя до оврага, — сказал он.

— А почему не до дома? — капризно спросила она. — Не хочешь, чтобы нас видели вместе?

Однако он снова промолчал. И они пошли. Михайло шел быстро, Ирина едва успевала за ним. Выглядело это так, будто это она провожает Михайло, а он спешит уйти от нее, чтобы остаться одному. Когда Ирина пыталась его о чем-то спрашивать, Михайло отвечал коротко и односложно. Вскоре Ирине это надоело, и она тоже умолкла. Так, в полном молчании, они и дошли до оврага. Михайло остановился перед мостиком.

— Дальше я не пойду, — сказал он.

— А поцеловать на прощанье? — с насмешливой улыбкой произнесла Ирина. Она пыталась показать, что ей безразлична его холодность, но это было не так. В действительности она была обижена и сильно злилась. А когда Михайло не ответил и не сделал даже попытки поцеловать ее, она не выдержала и спросила: — Когда мы снова увидимся?

Михайло посмотрел на нее долгим изучающим взглядом. Потом спросил с некоторым удивлением:

— Разве ты не замужем?

— Я? — изобразила изумление Ирина. — Нет.

— Тогда зачем тебе ребенок? — во взгляде Михайло появилось недоумение. — Я тебя не понимаю. К чему все это?

— Женщина должна быть загадкой для мужчины, — с улыбкой произнесла Ирина. — Иначе ему будет скучно с ней. Считай, что это моя тайна. А если хочешь разгадать ее, то тебе придется встретиться со мной вновь.

— Я подумаю об этом, — серьезно сказал Михайло.

И, не произнеся больше ни слова, он развернулся и пошел прочь, оставив Ирину в одиночестве и почти в ярости. Показав его удаляющейся спине средний палец, что считалось в городе неприличным и даже оскорбительным жестом, она направилась в противоположную сторону, к дому бабки Матрены, надеясь, что та еще спит и не заметит, что Ирины не было всю ночь.

Но ее надежды не оправдались. Когда Ирина прошла через калитку во двор, бабка Матрена сидела на крыльце дома и как будто поджидала ее. Она отчаянно зевала, часто клюя носом. Было похоже на то, что она провела здесь всю ночь. Увидев Ирину, она в первое мгновение даже потеряла дар речи, настолько старуху изумил ее внешний вид.

— Это ты где всю ночь шлялась, девка, да еще в таком непотребном виде? — возопила бабка Матрена, когда способность говорить вернулась к ней. — Просто стыд и срам!

— Молилась, — дерзко ответила Ирина. У нее было плохое настроение после неопределенного расставания с Михайло, и она не стала подбирать выражений и притворяться паинькой. — Кстати, передаю вам благословение отца Климента. Еще он просил сказать, что кровь не водица, и вам стоит помнить об этом.

Бабка Матрена была так поражена этими словами, что только и смогла произнести:

— Не бреши, охальница!

— Вот тебе крест! — Ирина размашисто перекрестилась. — Клянусь святой троицей!

И старуха, обычно наотрез отрицающая христианскую веру со всеми ее догмами и символами, поверила.

— С ума сошел братец на старости лет, — горько пожаловалась она неизвестно кому. — Уже девок начал приваживать. Хорошо, что наши родители не дожили до этого дня. То-то стыда бы им было!

Но Ирине было скучно слушать ее причитания. И она направилась мимо старухи в дом.

— Ты куда? — спросила бабка Матрена.

— Спать, — ответила Ирина. — А то мочи нет, так глаза слипаются.

— Погоди, — сурово потребовала старуха. — Или думаешь, зачем я тебя, на крыльце сидючи, всю ночь поджидала?

— Откуда мне знать — равнодушно сказала Ирина. — Может быть, у вас бессонница.

Бабка Матрена гневно посмотрела на нее, но сдержалась.

— Участковый на ночь глядя заявился, — сказала она. — Начал стучать в дверь, разбудил меня и давай расспрашивать о тебе.

— И зачем это я ему понадобилась? — поинтересовалась Ирина, зевая.

— У него сын пропал, — скорбным тоном сообщила бабка Матрена. — Вот Илья Семенович и интересовался, не знаешь ли ты, где он может быть. Говорит, что ты видела Сему днем, и вроде бы даже сидела с ним на одном дереве. В общем, нес всякую хренотень, так был расстроен мужик. Я толком ничего не поняла. О чем это он толковал?

— Так, было дело, — флегматично заметила Ирина. — Но где его сын, я не знаю. Пусть спросит у бабки Ядвиги, если ему это интересно.

— А при чем здесь бабка Ядвига? — удивилась старуха. — Ты говори да не заговаривайся, деваха!

На этот раз Ирина промолчала. О бабке Ядвиге она думала все время, поэтому ее имя сейчас случайно выскочило у нее. Это было все равно что послать участкового туда, куда Макар телят не гонял или на кудыкину гору, то есть по несуществующему адресу. Но она не стала ничего объяснять бабке Матрене, которая все равно бы не поняла ее или поняла неправильно.

— Не при чем, — сонно произнесла Ирина. — Спокойной ночи, Матрена Степановна!

— Илья Семенович просил, когда ты вернешься, сообщить ему, — сказала ей в спину бабка Матрена. — Сходила бы к нему, переживает ведь человек.

Но Ирина только махнула рукой и скрылась в доме, ничего не ответив.

Бабка Матрена сердито посмотрела ей вслед, но в дом за ней не вошла. Вместо этого старуха поднялась и со всей быстротой, на какую только была способна, пошла со двора, от волнения даже забыв закрыть за собой калитку. Своим сердобольным женским сердцем она понимала, что должен чувствовать человек, у которого пропал ребенок. И спешила к нему, чтобы рассказать новости, которые его едва ли утешат, но, быть может, помогут в дальнейших поисках.

По пути она думала об отце Клименте и его ночных молитвах в компании с молодыми женщинами. Откровение Ирины настолько потрясло старуху, что она решила после визита к участковому наведаться в храм и как следует отчитать младшего брата за его недостойное православного священника поведение. Эта встреча была бы первой за много лет, и шла вразрез с ее принципами, из-за которых она и поссорилась с братом, но по-другому бабка Матрена сейчас поступить не могла. Когда речь зашла о спасении брата, а не о наставлении его на путь истинный, как до этого, она забыла обо всех своих принципах и даже о собственном самолюбии. Тем более, что он сам напомнил ей, что в их жилах течет одна кровь.