Килл крик

Суббота, 8 октября

Лезвие скользнуло вниз, легко обнажив влажную красную мякоть. Толстый язык возбужденно облизнул губы, и в следующий момент вилка с куском мяса пролезла между кривых зубов. Прозрачный сок потек по подбородку.

– Вы же знаете, как мы рады с вами работать, – сказал едок с набитым ртом. – Честное слово. Мы и сейчас очень, очень рады с вами работать.

Ти-Кэй Мор смотрела, как одутловатый лысеющий мужчина в мешковатом черном костюме поглощает стейк, и думала про себя: «Ну все, приехали. Конечная станция. Сейчас меня отымеют. Причем даже без оргазма».

Она шла на этот ужин в надежде, что ее ожидания не оправдаются. Встретили ее улыбками, объятиями и поцелуями в щеку. Перед ней даже отодвинули стул, словно сама она была не в состоянии совладать с такой сложной штуковиной, как предмет мебели на четырех ножках.

Мужчины заказали себе крепкие коктейли, пытаясь продемонстрировать друг другу свои глубокие познания в области виски и скотча.

Они понемногу закусывали с маленьких тарелочек мясом домашнего копчения, местными сырами, жареным осьминогом, желтохвостом, тартаром из говядины и фаршированным желудком барашка.

Они радушно улыбались, даже когда она уселась за стол в полутемном зале западно-голливудского стейк-хауса прямо в солнцезащитных очках и скрестила руки на груди.

Они заверили ее, что хотят обсудить проект на равных условиях.

Они хотели начать все с чистого листа.

Только все их заверения говна не стоили. Это было понятно по пустым комплиментам, по осторожной лести. Ягодки были впереди.

Черт, могла бы и догадаться, что все так и будет.

Тип в мешковатом черном костюме вытер рот льняной салфеткой и с энтузиазмом продолжил резать филе миньон.

– Поэтому, – сказал он, слизнув мясной сок с подбородка, – мы хотим услышать ваше мнение о проекте. Ну, как вы его понимаете. – Запихнул в рот кусок стейка еще больше предыдущего и принялся шумно жевать.

Мор перевела взгляд на мужчин, сидевших по обе стороны от него. Того, что посередине, звали Гэри Брайсон, он был главой киностудии. Слева от него – вице-президент по развитию, Таннер Стерлинг, тощий и скользкий тип в очках с голубоватыми стеклами и клетчатой рубашке. На дурацком лице Таннера вечно играла полуусмешка, словно любой стоящий перед ним человек по умолчанию был круглым идиотом и посему заслуживал бесконечного презрения. Справа от Брайсона сидел Филип Ченс, продюсер проекта и реально адекватный мужик. Но его добрый нрав редко подкреплялся силой воли. Филип неловко ерзал на стуле, к своей недосоленной и слишком дорогой еде он едва прикоснулся. Филипу было за шестьдесят, кожа на его лице обвисла, под добрыми карими глазами темнели мешки. Он явно был не в восторге оказаться между двух огней.

– Как я его понимаю? – переспросила Мор. Каждое ее слово было словно острая ледышка.

– Если вас не затруднит, – сказал Гэри, звучно причмокнув губами.

Таннер подался вперед, а Филип вжался в спинку стула.

Мор, словно любимую зверюшку, погладила свои перекинутые через плечо длинные угольно-черные волосы. С боков ее голова была обрита наголо. В темных стеклах очков отражалась стоящая на столе свеча: ее пламя плясало, словно в глазах Мор пылал пожар.

– Что я думаю о сценарии фильма по моему роману? Вы, мать вашу, издеваетесь!

Гэри застыл с полуоткрытым ртом, полным недожеванного мяса.

– Мы просто… – Он с трудом сглотнул и прочистил горло. – Мы хотим узнать, каково ваше видение.

Мое видение. В смысле моя книга?

Мор откинулась на спинку стула и окинула взглядом сидящих вокруг людей: кучка богатых промышленников в приталенных костюмах, бородатые хипстеры с по-гейски зализанными волосами и скелетоподобные блондинки с пухлыми губами, похожими на насосавшихся крови пиявок. Из белых динамиков на потолке бухала невнятная электронная музыка.

Ее молчание становилось неприлично долгим.

Таннер потер потные ладони. Когда он заговорил, Мор невольно представила себе противного мультяшного мышонка в круглых очках с толстыми стеклами. Видя такого на экране, с нетерпением ждешь, когда его разорвет на клочки голодный кот.

– Мы просто пытаемся прийти к взаимопониманию.

Мор мотнула головой так, что черная грива взметнулась с ее плеча, точно атакующая змея:

– Вы прочли мою книгу?

– Разумеется, я ее прочел.

– Опишите мне сюжет.

Таннер неловко поерзал на стуле:

– Я не думаю, что нужно…

– Опишите сюжет, – повторила Мор.

Таннер сидел как на иголках. Он тоненько, удивленно хихикнул:

– Вы серьезно?

– Вы же вроде как эксперт.

Таннер посмотрел на Гэри. Он не хотел садиться в лужу.

Это не укрылось от Мор.

– Идите на хер, Таннер. – Склонив голову набок, она смерила взглядом Большого Босса в мешковатом костюме. Тот уже забыл про свой стейк, мясной сок на тарелке начал загустевать. – Так в чем дело, Гэри? – спросила Мор. – Зачем вы позвали меня на ужин?

Гэри отложил свою вилку:

– Послушайте, дорогуша, ваш роман здесь ни при чем.

Дорогуша. Только попробуй назвать меня так еще раз.

– Роман отличный. Поэтому мы и купили на него права.

– Отличный, – повторил Таннер.

– Он просто немного… радикальный.

– Совсем немного, – снова попугаем поддакнул Таннер.

– Мы хотим чуточку сгладить углы. Попробовать выйти на более широкую аудиторию.

– То есть хотите сделать из него подростковую мелодраму «двенадцать плюс», – вскипела Мор.

– Нет, – заверил Гэри. – Вовсе нет, мы лишь хотим усилить акцент на зловещей любовной истории, находящейся в центре повествования. Сделать главную тему более удобоваримой.

Мор запустила руку в элегантную кожаную сумку, висевшую на спинке стула, вытащила книгу в мягкой обложке и швырнула на стол. Книга приземлилась в самую его середину, всеми своими четырьмястами тридцатью двумя страницами, заставив серебряные приборы звякнуть о тарелки, а кубики льда – подпрыгнуть в бокалах.

– Скажите мне, что вы видите. – Это было и требование, и вызов.

Трое мужчин поглядели на обложку.

Рисунок был простым и выразительным, как на обложках всех романов Мор: рука девочки-подростка, сжимающая окровавленное бритвенное лезвие, застыла над обнаженным бедром. Грубыми, неровными буквами на бедре было вырезано название книги – «Надрез». На запястье девочки падала тень от второй руки – судя по размеру и форме, явно мужской, – словно это она направляла лезвие, искалечившее податливую плоть. Корешок книги был весь в изломах, верхний правый угол топорщился из-за множества загнутых уголков страниц.

Принять вызов отважился Гэри:

– Ну что же, книга весьма сложная. Эротичная, мрачная. Поэтому мы и хотим рассказать эту историю в фильме, хотим передать дух вашего романа…

– Ясно, – оборвала его Мор. – Очевидно, никто из ваших подчиненных не удосужился хотя бы на пару минут вытащить ваш член из своего рта, чтобы пересказать вам аннотацию на задней обложке. Поэтому позвольте мне сделать это. – Она взяла книгу со стола, перевернула и начала читать аннотацию: – «Действие романа разворачивается в обманчиво идиллическом пригороде, охваченном эпидемией подростковых суицидов. „Надрез“ – зловещая история о группе пресыщенных старшеклассников, захотевших найти себе развлечение поинтереснее самопальных наркотиков и беспорядочного секса. В отчаянных попытках разнообразить свою невыносимо унылую жизнь они врываются в дом одноклассницы, чтобы устроить погром. И находят труп девушки-самоубийцы, покрытый тысячами надрезов, сделанных бритвенным лезвием».

Таннер раздраженно вздохнул:

– Пожалуйста, мисс Мор, мы знаем, о чем роман.

– Вот тут начинается самое интересное, – продолжила Мор, не обращая на него внимания. – «На полу лежит раскрытым древний проклятый фолиант – членовредительское руководство по достижению астральной проекции через самокалечение. И вот подростки уже увлечены все более и более жестокими ритуалами, они покидают свои истекающие кровью тела, чтобы в оргазмических трипах исследовать границы реальности».

– Это действительно необходимо? – спросил Таннер.

– Да. Необходимо, – коротко и сухо ответила Мор. И стала читать дальше: – «Но некая сущность мешает им вернуться назад. Некая сущность в тысячу раз могущественнее и омерзительнее всего, что им доводилось видеть в самых диких своих фантазиях, в самых страшных кошмарах».

– К чему вы ведете, мисс Мор?

Мор внезапно сорвала с лица темные очки. Глаза у нее были серые и холодные. Зеленые крапинки на радужных оболочках внушали надежду – они походили на мох, карабкающийся по древнему камню. Но что-то было явно неладно с правым глазом. Со зрачком. Он потерял форму, словно растекшийся темный желток испорченного яйца. Растянулся и проник в радужку, грозя поглотить ту малую толику цвета, что в ней оставалась.

– Что, черт подери, здесь похоже на мелодраму?

– Никто не хочет превратить «Надрез» в мелодраму, – заверил Гэри.

Мор медленно повернулась к нему. Ее деформированный зрачок словно разрастался, всасывая в себя остатки скудного света над столом.

– Я знаю, что вы взяли нового автора. Я видела последний вариант сценария.

Гэри сверкнул глазами на Таннера. Таннер вздрогнул и, чтобы перевести стрелки, устремил обвиняющий взгляд на Филипа.

– Она имела полное право увидеть сценарий, – сказал тот.

Гэри провел ладонью по своему гладкому, бледному лысеющему лбу:

– Господи, Филип. Да что с тобой такое?

– Мы всего лишь пытаемся выйти на более широкую аудиторию, – не сдавался Таннер. Он пытался вернуть ситуацию под контроль. – Поэтому мы взяли наиболее симпатичных читателю персонажей и развили их образы.

– Развили, – саркастически усмехнулась Мор.

– Именно.

– Я скажу, что вы сделали: вы выдумали любовную историю, которой нет в романе, чтобы фильм превратился в жалкую мистическую дрисню наподобие «Сумерек».

– А если начистоту, что тут, мать вашу, плохого? – выпалил Гэри.

– Это уже не моя книга.

– Верно. Это не ваша книга. – Гэри откинулся на стуле. – Это наш фильм.

Ну, вот и все. Маски сброшены. Наконец-то.

С любезностями было давно покончено. Гэри загнал Мор в ловушку, и все за столом это понимали.

– Права мы купили. Разрешение на экранизацию вы нам дали. Наше с вами сотрудничество окончено. Теперь мы будем работать с «Надрезом» так, как мы считаем нужным. Черт, да мы, возможно, и заголовок этот гребаный заменим. На что-нибудь, знаете ли, поприличнее. Если хотите поорать и постучать каблучками, наорите сперва на юриста, который вас во все это втянул. А теперь, если не возражаете, я доем свой стейк. Потом, может быть, еще и десерт закажу. Хотите – оставайтесь, хотите – уходите. Дело ваше.

Гэри взял нож и вилку, отрезал здоровенный кусок холодного стейка и с довольным видом запихнул его в свой ухмыляющийся рот. Он пристально смотрел на Мор, одинаково наслаждаясь и мясом, и моментом.

Мор медленно надела очки. А потом, к изумлению всех присутствующих, закивала.

– Вы правы, – сказала она.

Второй раз за вечер Гэри застыл, не дожевав.