Килл крик

18:25

«Тут есть еще один коридор. Как мы ухитрились его проглядеть?» – удивился Сэм.

На кухне, если встать лицом к застекленной террасе и задней двери, справа располагался узкий проход, по которому можно было попасть в переднюю, а из нее – в гостиную. Но если бы кто-нибудь из них удосужился поглядеть налево, то увидел бы второй проход, шире первого, но гораздо темнее, поскольку там не было окон. На первой экскурсии Уэйнрайт не сказал о нем ни слова: то ли забыл, то ли умолчал специально.

Теперь же он жестом пригласил писателей в темный коридор и сообщил:

– Ужинать будем в столовой.

На кухонном островке Уэйнрайт и Кейт организовали скромный шведский стол. Рядом с контейнерами с готовой едой лежали пластиковые столовые приборы и стояла стопка пластиковых тарелок.

В неожиданно приподнятом настроении писатели от души наложили себе еды – традиционных среднезападных угощений для пикника. Здесь были курица, индейка, ростбиф, зеленая фасоль, тушеная фасоль, кукуруза, салат с макаронами и картофельный салат. Себастьян сосредоточился на сыре и фруктах, Мор выбрала ростбиф самой слабой прожарки, Сэм – индейку без гарнира и сэндвич с сыром, а Дэниел взял всего понемногу, а точнее, помногу. Напитки нашлись для каждого: Себастьян налил себе бокал бордо, Сэм достал из холодильника бутылку пива, Мор предпочла неразбавленный виски без льда, а Дэниел – благопристойный холодный чай. Уэйнрайт и Кейт взяли тарелки и стаканы последними, предоставив писателям возможность идти в столовую вместе. Выходя из кухни, Сэм заметил, что на стойке рядом с островком примостились потрепанные «Фантомы прерии».

«Книга Уэйнрайта», – догадался Сэм. С тех пор как они приехали, Уэйнрайт не выпускал ее из рук. А теперь забыл на кухне. Отметив это про себя, Сэм двинулся за остальными.

Просто поразительно, как они могли не заметить, что в доме есть столовая. Это была просторная комната, явно самая большая из всех. Широкие окна позволяли наслаждаться угасающим вечерним светом и прекрасным видом на лес. В центре комнаты стоял длинный деревянный стол, накрытый красной скатертью. Спинки стульев были обтянуты красной кожей, закрепленной грубыми гвоздями. Стульев было десять: по четыре с каждой стороны стола и по одному с концов. Над столом висела двухъярусная люстра. Горели три поставленные на равном расстоянии друг от друга канделябра. На небольшом камине напротив окон мерцали свечи.

Писатели занялись тем, чем всегда занимаются писатели, собравшись вместе: принялись жаловаться на своих издателей.

– От меня требуют завести твиттер, – со смехом сообщил устроившийся во главе стола Себастьян. – Я им объяснил, что дома у меня до сих пор дисковый телефон, а романы я печатаю на машинке.

– Господи, ну вы и динозавр, – сказала Мор.

Себастьян вздохнул:

– В старом стиле есть нечто восхитительно простое и в то же время элегантное. Первая глава в «Нью-Йоркере» или «Плейбое». Реклама на всю полосу в главных национальных газетах. Несколько грамотно освещенных прессой презентаций в книжных магазинах – «Стрэнд» или «Сити Лайтс». Продажи, которые зависят от качества твоей книги, а не от количества твоих фолловеров в Интернете.

Мор запила кусок ростбифа виски:

– Извините, ребята, но вы все избаловались. Привыкли, что у вас под рукой издатели, агенты, менеджеры, рекламщики. Когда семь лет назад я издавала свою первую книгу, «Укус», я всех друзей лично умоляла ее прочесть, оплатила оформление обложки из собственного кармана и продвигала все это дело тоже сама. Не было у Ти-Кэй Мор ни «грамотно освещенных прессой презентаций в книжных магазинах», ни публикаций в задротских журнальчиках. Весь пиар пришлось осуществлять своими словами из своего рта, и рот надо было разевать широко, шире некуда.

– Почему-то мне кажется, что это не составило для вас проблемы, – с язвительной улыбкой заметил Себастьян.

– Идите в пень, дедуля, – усмехнулась в ответ Мор.

Сэм окинул столовую взглядом. Здесь не хватало двоих. «Где Уэйнрайт и Кейт? – задумался он. – Почему Уэйнрайт упускает возможность заснять все это?»

– Я сделала из «Укуса» мегахит исключительно собственными силами и выручила семьдесят процентов чистой прибыли, – продолжала Мор. – Издатели приползли ко мне на карачках, умоляя заключить с ними договор, чтобы они продавали мою книгу по всему миру. Я согласилась – и что я немедленно получила? Новую выхолощенную обложку для ханжей в юбках ниже колена. А что я получила потом? Моя выручка упала до паршивых двадцати процентов.

Дэниел откинулся на спинку стула, тот скрипнул.

– Но теперь-то вам уже нет нужды суетиться. Вы – бренд. Ваши книги – бестселлеры. Вы продали права на экранизацию.

– Продалась я, а не продала.

– Чтобы расширить аудиторию. Чтобы обеспечить своему творчеству долгую жизнь.

– Аминь. – Себастьян поднял свой бокал с вином.

Сэм скрестил руки на груди. Отсутствие Уэйнрайта его тревожило. Он бросил взгляд на остальных.

Они даже не замечают. Им, похоже, все равно.

«А почему тогда тебе не все равно?» – спросил он себя.

Потому что я не знаю, зачем он нас сюда привез.

Он привез нас сюда, потому что он нас обожает.

Правая рука Сэма скользнула вниз, нащупала переплетение шрамов.

Как может кто-то обожать меня?

Мор снова откусила от ростбифа, обдумывая последнюю реплику Дэниела.

– Мои книги имеют успех потому, что они разрушают границы. Именно этого ждут от меня читатели. Но маркетинг у моих книг говенный. Мои книги яркие, а маркетинг – нет, потому что занимается им корпорация. Ну да, за моей спиной теперь стоит команда специалистов, и я могу спокойно сидеть в своем офигенном доме в Голливуд-Хиллз и писать, а они позаботятся обо всем остальном. Но какой в этом смысл? Я стремлюсь добраться до самых темных, самых гнусных глубин своего сознания, чтобы довести до совершенства мой новый роман, а издатели что? Молятся белому Иисусу о хвалебной рецензии в «Паблишер Уикли»?

– Вы хотите, чтобы маркетинг был таким же экстремальным, как ваши книги? – спросил Дэниел, вконец озадаченный позицией Мор.

– Да! – выкрикнула она. – Да, вашу мать! Нерон спалил Рим, чтобы перестроить его так, как ему хотелось. Да, если я рвусь на кровавые лоскуты, чтобы написать книгу, то издатели должны порваться на кровавые лоскуты, чтобы ее продвинуть.

– Мне бы ваши заботы. – Дэниел зажал между пальцами скрученный ломтик прошутто. – Вас хотя бы кто-то хочет издавать.

– Вы о чем вообще плачетесь, Манниак? Вы же где-то с миллиард книжек выпустили, – сказала Мор.

Дэниел вздохнул, словно внезапно пожалев о вырвавшихся словах. Но было поздно. Все выжидающе смотрели на него.

– Думаю, мой издатель скоро меня бросит, – объявил он.

Эта реплика отвлекла Сэма от его мыслей. Он растерянно глядел на толстяка:

– Зачем ему вас бросать? Он же наверняка делает на вас огромный доход.

Дэниел пожал плечами:

– Мои читатели-христиане уже, как бы это сказать, не так восприимчивы к моим книгам, как раньше. Может, у меня просто паранойя, не знаю. Просто… Заказы на тираж все меньше и меньше. У меня такое ощущение… что издатель теряет веру в меня. – Он покосился на Мор: – Сейчас, конечно, будет ехидная шуточка про веру, или религию, или…

– Нет, – ответила Мор. – Не будет.

Дэниел благодарно кивнул.

– А вы, Сэм? – спросил Себастьян с чрезвычайно подходящего ему места во главе стола.

– А что я?

– Какая у вас издательская страшилка?

Мор повертела в руке пластиковый нож:

– Вы разве не заметили? Сэм не любит откровенничать. Он любит слушать, что другие говорят. Верно, Сэм?

«Потому что так безопаснее», – подумал он.

Сэм кожей ощущал пристальный взгляд Мор.

– Не знаю, можно ли это назвать страшилкой, – сказал он. – От меня требуют по книге в год. Неважно о чем. Им просто нужно что-то с моим именем на обложке.

– Ну так и дайте им это, – пожала плечами Мор.

– Я хочу давать им что-то хорошее.

– Ну так напишите что-то хорошее, – сказала она. – Вы же Сэм Мак-Гарвер.

Это было самое лестное из всего, что Сэм до сих пор слышал от Мор.

Он посмотрел на нее поверх мерцающего пламени свечей в канделябре. В окно за ее спиной было видно, как поднимается над деревьями оранжевая луна.

– Для вас это легко? Вы просто каждый раз садитесь и выдаете шедевр?

– Да, – ответила Мор.

– И сейчас вы тоже работаете?

– Да, работаю. Я начала новую книгу и думаю, это будет мой лучший роман.

– Еще больше пододеяльных приключений с эротическими демонами, как я полагаю, – вставил Дэниел.

Мор смерила его ледяным взглядом:

– Я, по-вашему, фигня на палочке? Типа, недостойна сидеть за одним столом с вами, мастерами хоррора?

– Я не говорил…

– Нет, говорили.

Дэниел уставился в свою тарелку. Вид у него внезапно стал пристыженный, как у маленького ребенка, нагрубившего взрослому.

Себастьян кашлянул – он снова решил попробовать разрядить обстановку. Он поднял свой бокал:

– Ну что же, я думаю, самое время для тоста.

Сэм тоже поднял свое пиво. Дэниел и Мор неохотно последовали его примеру.

– За эклектичную компанию чертовски талантливых авторов. Для меня честь переживать это приключение вместе с вами. Я любому из вас доверил бы подделывать мои книги после моей смерти.

Сэм и Дэниел расхохотались от неожиданности. Даже Мор еле сдержала улыбку.

– Никто не будет подделывать ваши книги, Себастьян, – сказал Сэм.

– Еще как будут. Мой издатель отымеет мой хладный труп, как Роберта Ладлэма, почившего в две тысячи первом.

Смех стал еще громче.

– Утешает лишь то, что литературные поденщики выполнят всю работу, но их имена напечатают меленьким шрифтом под моим. – Себастьян изобразил рукой в воздухе надпись на обложке: «Встречайте новую книгу Покойника в соавторстве с Каким-то Хреном».

Стол уже трясся от писательского хохота.

– Ваше здоровье, – заключил Себастьян.

«Господи, спасибо тебе за этого человека», – подумал Сэм.

Все звонко чокнулись и выпили в тишине. Мерцали свечи.

Что-то шевельнулось в темном коридоре. Только Сэм это заметил. Он резко перестал смеяться и вгляделся в сумрак.

Там что-то двигалось. Двигалось к ним.

Сэм успел подумать лишь: «Это дом».

И тут из тени вынырнул Уэйнрайт с двумя тарелками еды. Кейт шла следом. Она несла напитки: пиво для себя и водку со льдом для Уэйнрайта. С плеча ее, как всегда, свисала камера с микрофоном-пушкой.

– Что я пропустил? – спросил Уэйнрайт.

Сэм перевел взгляд с камеры Кейт на его странное, маскоподобное лицо:

– Долго вы там стояли?

Уэйнрайт поставил тарелки на свободные места рядом с Мор:

– Вы о чем, Сэм?

– В коридоре. Долго вы там стояли, прежде чем войти?

– Я не… я вообще не понимаю, о чем вы, дружище.

Еще как, мать твою, понимаешь.

Уэйнрайт и Кейт сели за стол. Кейт подняла свою бутылку:

– Тост?

Она растерянно уставилась на писателей, разразившихся от этого предложения новым приступом веселого смеха.

Но Сэм не смеялся. Он смотрел на Уэйнрайта.

Следующие полчаса они ели и болтали, а лес за окном погружался в темноту. Их голоса неслись по полутемному коридору, сквозь ярко освещенную кухню в переднюю и вверх по лестнице, разносились эхом по пустым комнатам, пока наконец их не поглощали стены.