Килл крик

13:50

Дэниел все еще слышал доносящийся из верхней части дома стук молотков – злобный, разрушительный звук, который, казалось, невидимым шипом впивался ему прямо в череп, пытаясь добраться до мозга.

Дойдя до первого этажа, он остановился, положив руку на шишку на конце перил. Закрыл глаза и попытался прогнать из сознания образ.

Клэр. Ее перекрученное, окровавленное тело, заточенное в металл. Пар из двигателя обволакивает ее. Один глаз закрыт. Второй открыт, зрачок расширен, кровь из лопнувших сосудов заливает прекрасную синеву радужной оболочки, марает ее багровым. Тот остекленевший глаз, смотрящий из обломков в пустоту, ничего не видящий, ничего не ощущающий. Пропала. Пропала навеки.

Дэниел подавил слезы – и немедленно взъярился на себя! Ему казалось, что всякий раз, когда он плачет, последние сохранившиеся внутри него частицы Клэр вытекают, уходят в землю, исчезают. Он хотел удержать слезы в себе, чтобы удержать ее у сердца. А слезы убегали, унося с собой его дочь, и пустота внутри разрасталась, поглощала его, его сердце, его душу. То, что раньше было райским садом, превратилось в черную бездну, в бескрайнюю пустошь, где не было ни единой звезды, чтобы озарила путь.

«Я хочу вернуть ее, – взмолился он в темноту. – Я хочу вернуть свою дочь. Я знаю, она у тебя. Я все сделаю. Все. Только верни ее. Верни ее мне».

Он знал, что это напрасно. Клэр мертва. Она не вернется к жизни.

Но дом… дом ведь вернулся? Эта поганая тварь ожила одной лишь силой воли. Она прокралась в их жизни, преодолев огромный путь, словно невидимый вьющийся сорняк, ползущий по стране, заползающий в их дома, в их семьи, в их разум.

Дом забрал Клэр. Он сам мне сказал. Если он захватил ее, он может ее отпустить.

Дэниел закрыл глаза.

– Пожалуйста, верни ее, – прошептал он.

Вокруг была пустота. Безмолвная. Бесконечная.

Внезапно по телу Дэниела прокатился электрический разряд, заставил его содрогнуться. Он забыл обо всем, его толстые пальцы стиснули перила, ногти впились в дерево. Первой – и единственной – мыслью было: это тот самый сердечный приступ, которым его давно пугал врач. Потом перед глазами пронеслась череда картинок: малышка Клэр на руках у Сабрины, крестины Клэр, Клэр впервые поехала на велосипеде, Клэр в школьной команде чирлидеров, Клэр со своим кавалером на Зимнем балу. Он хорошо помнил эти снимки – они хранились в фотоальбоме дома, в Чикаго. Но сейчас они не походили на плоские, безжизненные фотографии, они казались настоящими. В них появилось третье измерение и странное ощущение движения. Клэр моргала. Ее улыбка становилась шире. Дэниел почти мог различить ее смех.

В глубине его черепа, в недрах раскаленного, как электрическая розетка, мозга, скрипучий голос пробился сквозь занавеси древних шепотков: «Ты мог бы спасти ее».

И тут все закончилось. Неизвестная сила, захватившая тело Дэниела, отпустила его, электрический ток вышел через кончики волос, через подушечки пухлых пальцев. Из глубины его легких вырвался тихий вздох.

Деревянные сочленения дома вдруг начали подрагивать, словно строение охватило слабое, почти незаметное землетрясение. Это продолжалось всего несколько мгновений, затем все стихло, и вновь воцарился порядок.

Дэниел стоял у подножия лестницы, посреди затихшего дома. Снаружи поднялся ветер, засвистел в щелях стен.

Он сделал несколько быстрых вдохов и выдохов, проверяя, как работает организм, желая убедиться, что все в норме. Ни боли, ни одышки, ни тяжести в груди он не чувствовал. Что бы это ни было, что бы в него ни проникло, оно ушло.

Откуда-то сверху донесся глухой стук, и весь дом словно бы содрогнулся. Дэниел склонил голову набок, пытаясь определить источник звука. Он шел изнутри стен. Стук раздался снова. А вслед за ним – тихий долгий скрип. Дэниел наконец понял, что это. Шестеренки. Заработал механизм.

Глядя чуть левее лестницы, Дэниел представил, как движется система тросов и шестеренок, опуская что-то вниз, к нему. Когда скрип достиг первого этажа, глухой стук в третий раз эхом разнесся по передней, и механизм замер.

Озарение, настигшее Дэниела секунду спустя, было очевидным до постыдности.

Лифт.

Он сделал несколько шагов вперед, к стальной двери-гармошке. Сквозь ее решетку он видел темные стены деревянной кабины лифта. Очевидно, кабина была наверху, когда они приехали. А сейчас что-то подействовало на нее, возможно, скачок напряжения, когда они пытались включить свет, и от этого она спустилась.

«Вот только никакого напряжения нет, – сообразил Дэниел. – Мы же проверили выключатели. Ничего не работало».

Он попытался как следует рассмотреть кабину. Казалось, внутри никого не было, но переплетение стальных прутьев мешало обзору. Внутри мог кто-то быть. Некая тень. Некий обитатель.

Осторожными пальцами Дэниел коснулся двери-гармошки. Вдохнул. Опасливо открыл дверь. Лифт был пуст. Просто на всякий случай он обыскал кабину сверху донизу, но не нашел ничего, кроме…

Дэниел растерянно склонил голову набок. В центре потолка горела лампочка, матовый стеклянный плафон светился изнутри, на дне его виднелись очертания кучки мертвых насекомых.

Так значит, электричество есть. Они, должно быть, ошиблись. Может, люстры в доме отключили, а лифт – нет. Маловероятно, но других осмысленных версий у Дэниела не было.

Почти не осознавая, что он делает, Дэниел зашел в кабину. Рука протянулась к двери-гармошке и закрыла ее. Перед ним были три кнопки, одна над другой, они напоминали мерцающий столб далекого созвездия. Он нажал на верхнюю кнопку – «3».

Он ждал знакомых звуков – скрипа шестеренок, глухого стука натягиваемого троса, – но ничего не услышал. А потом лифт пришел в движение, передняя исчезла из виду – Дэниел ехал вверх. Появился коридор второго этажа, на другом его конце виднелись потертые черные туфли Себастьяна, из-за угла выступила спина Сэма. Лифт продолжал свой беззвучный подъем. Никто не высунулся из ниши, никто не проводил Дэниела изумленным взглядом.

Вверх, вверх, все выше. Последний отблеск света со второго этажа скользнул по полу кабины. А потом пропал, и Дэниела окутала темнота, он едва мог различить перекрестье решетки двери-гармошки перед собой.

Это путешествие должно было бы напугать его. Однако страха не было – лишь чувство, что он приближается к чему-то прекрасному, к особой комнате дома, предназначенной только для него. По лицу Дэниела расползлась дурашливая улыбка, щеки до сих пор были мокры от слез, пролитых у подножия лестницы.

Лифт резко остановился. Дэниел уперся рукой в стену кабины, чтобы не потерять равновесия. Кнопка «3» на панели погасла, сообщая: он приехал.

– Нет, – прошептал Дэниел. И отодвинул дверь-гармошку.

Как и говорил Уэйнрайт, здесь тоже была стена. У Дэниела все похолодело внутри. Дрожащей рукой он коснулся кирпичей.

В ту же секунду стена начала рушиться. Сначала верхний ряд, за ним еще один и еще, кирпичи падали, словно волна, разбивающаяся о берег. Так же, как и лифт, касаясь пола, они не издавали ни единого звука.

Проход был открыт.

Дэниел сощурился от яркого солнечного света. И ухмыльнулся еще шире – беззаботной ухмылкой пьяницы.

Охваченный почти неудержимым волнением, он шагнул из кабины лифта в спальню третьего этажа.

Глава 30