Килл крик

Вокруг все сияло зеленью. Сэму показалось, что, глядя на двор с высоты конька, он различает в сплетении трав неровный узор, похожий на очертание мясистых щупалец какого-то древнего морского чудовища.

Промокший до нитки под неустанно льющимся на него дождем, Сэм вдруг заметил, что дом под ним подрагивает. Пульсирует в причудливом, неровном ритме, точно слабо бьющееся сердце.

«Он говорит с Дэниелом, – скользнула мысль. – Говорит голосами, которые собрал».

Все эти годы дом слышал каждое приглушенное предостережение, каждую страшную сказку, шепотом рассказанную у костра, и становился тем могущественнее, чем больше распространялась дурная слава о нем. Адьюдел был прав: этот дом не мог позволить, чтобы его забывали. Какая бы сущность ни обитала сейчас в его стенах, ее жизнь подпитывалась непрерывным страхом и горем. Она была слаба, когда они явились сюда в прошлом году, ютилась среди теней, окутывавших пыльные комнаты, – не более чем местечковая легенда.

Но тут приехали писатели, и видео, запечатлевшее их визит, стало вирусным, его посмотрели миллионы. Вновь поднявшееся любопытство, должно быть, подействовало на дом, как укол адреналина, пробудило от долгой спячки. То же самое в 1980-х сделала для дома Рейчел Финч, заманив туда Адьюдела. То, что она убедила его приукрасить историю, лишь подтверждало гипотезу Сэма – время от времени дом погружался в сон, точно рак в ремиссии, ожидая, когда его имя вновь зазвучит в коллективном сознании, а его власть выйдет за пределы стен.

Именно это и случилось: наваждение последовало за писателями в их собственные дома, проникло в их мысли, заставило их распространять пагубу дальше единственным известным им путем – литературным.

Но их романы, связанные с домом множеством удивительно сходных подробностей, не были конечной целью. Книги, отнявшие у них несколько месяцев жизни, были призваны сломить авторов и вновь собрать их здесь. Вся соль затеянной домом страшной шутки заключалась в том, чтобы они вернулись по своей воле.

Дом заманил их обратно, чтобы убить. Их чудовищная гибель и должна была стать главной историей о привидениях.

«Нет, – осенило Сэма. – Мы лишь рекламный трюк для уже написанной истории».

Книги Себастьяна.

Себастьян мог бы стать рассказчиком. Он мог бы снова прославить дом. Однако дом не сумел окончательно сломить его дух. Себастьян жаждал разорвать эту мефистофельскую сделку. Ради своих друзей. Ради своих идеалов.

Дом не победил. Пока.

Еще оставался прячущийся на крыше Сэм, еще оставался Себастьян…

Сэм выпрямился, едва не упав с конька. Дэниел бросил Себастьяна умирать в коридоре. Но вдруг… что, если…

Окно, через которое Сэм выбрался из спальни третьего этажа, выходило на передний двор, и это означало, что комната, расположенная ближе всего к тому месту, где Дэниел напал на Себастьяна, располагалась в задней части дома.

Сэм поглядел на другую половину крыши, пытаясь представить спальни внизу. Он направил палец на юго-восток, потом медленно повел его влево, мимо точки, где располагалась узкая ниша. Дальше была самая крайняя в коридоре спальня. И наконец, вторая спальня с конца, та, в которой он провел ночь на Хэллоуин.

Сэм осторожно слез с конька и начал спускаться по южному скату. Несколько раз нога скользила на мокром гонте, но в конце концов он добрался до края. Дальше предстояло самое трудное. Металлический водосток шел по всему периметру дома, и, заглянув за кромку крыши, Сэм увидел небольшой выступ прямо у окна спальни. Но угадать, какой вес способен выдержать водосток, было невозможно, а на выступе шириной самое большее шесть дюймов еле-еле можно было встать.

– Да пошло оно все, – сказал он себе.

Вытянувшись вдоль края крыши, ухватился за водосток так крепко, что кончики пальцев побелели. Сделал глубокий вдох, спустил с крыши одну ногу, потом другую и повис в воздухе.

Глава 36