Килл крик

Она показала на свой деформированный зрачок.

Сэм невольно открыл рот, но понятия не имел, что сказать.

– Сочувствую, – наконец выговорил он.

– Сочувствовать мне не нужно, – ответила Мор. – Я привыкла, что Бобби меня колотит. Побои просто стали частью моей жизни. Но когда я впервые увидела в зеркале свой глаз, когда я увидела эту открывшуюся бездну, это было словно заглянуть в другую вселенную, во вселенную, где я больше не обязана быть хорошей, послушной Терезой. Поэтому однажды я просто от него ушла. Перебралась в Лос-Анджелес, и там на свет появилась Ти-Кэй Мор. А с Бобби я больше не встречалась.

– До прошлой осени, – сказал Сэм.

Мор кивнула:

– Я начала слышать, как он зовет меня откуда-то из глубины моего дома: «Тереза, Тереза…»

От того, как протяжно, напевно она произнесла это имя, по спине у Сэма побежали мурашки.

– Пока я писала, голос молчал. Но несколько раз я пыталась бросить роман – остановиться, поскольку я понимала, что книга завладела моей жизнью, – и вот тогда он меня настигал. – В уголках ее глаз блеснули слезы. – Все было как взаправду, Сэм. В точности как тогда. Боль. Ужас. Оно даже знало, что я должна была сказать, чтобы Бобби перестал. Я должна была признать, что я ничтожество. Чтобы он мог почувствовать себя крутым. – Одна слеза сорвалась и покатилась по щеке Мор. Она сердито ее смахнула. – Меня заставляло писать даже не ощущение, что я снова на Кровавом ручье. Я писала, чтобы отогнать его…

Сэм взял Мор за руку. Ощущение ее пальцев в его ладони было странно знакомым.

Потому что это уже было. В доме сестер Финч. Во сне.

– Но ведь на самом деле это не Бобби, – сказала Мор. – Он жив. Я слышала, что он живет в Аризоне. Он мудак и абьюзер, но он, мать его, не привидение.

– Это не он, – ответил Сэм, – точно так же, как это не моя мать. Дом с помощью их образов пытается добраться до нас, сломить нас.

– Откуда он обо всем узнал?

Она ему рассказала. Как и я о своей матери. Когда говорил с Мор той ночью. Когда она пришла ко мне в комнату.

Только на самом деле она не приходила.

Это была не Мор. Это был дом.

Пол самолетного салона словно растворился. Сэм почувствовал, как, рассекая воздух, камнем летит вниз, к земле.

– Он подслушивал, – сказал он.

– О ком вы?

– О доме. Когда мы были там прошлой осенью, он подслушивал. Наши разговоры. Наши мысли. Мы сообщили ему все необходимое, чтобы он понял, как нас сломить.

– Это… этого не может быть, – возразила Мор, но в голосе ее звучало сомнение.

«Потому что она понимает, что я, возможно, прав», – подумал Сэм.

– Он притворился моим бывшим, потому что тот меня бил, и вашей матерью, потому что она, получается, ненавидела вас за то, что вы есть на белом свете?

Сэм вспомнил сон, виденный в доме, и облегчение, которое ощутил, прошептав те слова ей на ухо.

«Я могу ощутить это снова», – осознал он.

Нет. Прекращай болтать. В первый раз это было ошибкой.

Потому что тогда это был дом. А сейчас это Мор. Настоящая Мор.

Расскажи ей.

– Сэм? – встревоженно окликнула Мор.

– Есть и другая причина, – сказал Сэм.

Он с усилием сглотнул, набираясь отваги.

Давай!

– Сэм, вы не обязаны…

Нет. Ты обязан.

Расскажи ей.

– Я убил свою мать, – произнес он четыре самых тяжких слова в своей жизни.

Ужас пробежал по лицу Мор, словно рябь по воде, глаза широко распахнулись, брови выгнулись, из приоткрывшегося рта вырвался вздох. А потом рябь исчезла, и Мор подалась вперед, словно влекомая силой тяжести совершенного Сэмом признания. Сэм ее не видел. Он погрузился в воспоминания.

– Она набросилась на моего брата. Она ударила его, свалила на пол, а потом схватила… схватила за горло. И стала душить. Он не мог дышать. Лицо у него стало красным, потом лиловым, а я стоял и смотрел, как он умирает. Я смотрел, как умирает мой брат. И я схватил чугунную сковороду и ударил ее, хотел остановить, и…

Мор дотронулась до его руки, коснулась шрамов.

Сэм взглянул ей в глаза:

– Она сгорела в том пожаре. Но умерла она не от огня.

Сэм смотрел, как по щекам Мор текут слезы, а потом слезы полились и из его глаз. Они срывались с подбородка и падали на изуродованную левую руку.

– И эта тварь все знает. Чем бы она ни была, она все знает.

Сэм подумал о неподвижном теле матери на полу кухни. Подумал о спасении, которое обрел в романе Себастьяна Коула – в дешевой книге, лежавшей третьей сверху в стопке на полке ломбарда. Подумал обо всем, что последовало за этим, о своей жизни, состоящей из историй и тайн, о том, как все это вынудило Эрин уйти, а он впал в такое отчаяние, что принял приглашение Уэйнрайта посетить дом на Кровавом ручье.

И внезапно Сэм понял: то, что происходит с ним сейчас, было неизбежно, предопределено.

Самолет резко нырнул вниз. Он начал готовиться к посадке.

Вскоре им предстояло снова ступить на землю.

Глава 27