Килл крик

17:50

– Сэмми? – Голос звал из мутных глубин прошлого. – Что ты творишь? Зачем ты делаешь мне больно?

Сэм открыл глаза. Он не понимал, сколько прошло времени. Минута? Час? Он поморгал, прикрыв глаза рукой от дождя. Стоило пошевелиться, как вверх по ноге промчалась волна боли. Вся ступня пульсировала в такт сердцу.

Он потряс головой, чтобы мысли прояснились, и попытался принять сидячее положение. От этого легкого движения боль молнией пронзила тело: от лодыжки к основанию черепа. Сэм услышал свой вскрик, хотя изо всех сил пытался не шуметь. Он понимал, что Дэниел отправился за ним. И если он лежал в отключке долго, толстяк может появиться в любую секунду.

Постанывая сквозь стиснутые зубы, Сэм заставил себя встать. Правая лодыжка была сломана, нога уже раздувалась, превращаясь в багровую сардельку. Попробовал на нее опереться и чуть не упал от невыносимой боли.

«Тебе повезло, что ты остался жив», – подумал Сэм, и тут перед глазами возникли последние мгновения жизни Себастьяна: глаза закатились, рот распахнут, топор-молоток вонзается в шею, кровь горячим неудержимым фонтаном брызжет на оконное стекло. Сколько осталось ему самому? Немного, даже если Дэниел не найдет его в таком уязвимом положении: без укрытия, без защиты, со сломанной лодыжкой.

Хлопнула входная дверь, оставаться на месте было нельзя. Сэм заковылял, опираясь на левую ногу и стараясь как можно меньше нагружать правую. Он кусал губы, чтобы не кричать, и с каждым шагом слезы лились из глаз все сильнее.

Дэниел протопал вниз по крыльцу, и Сэм смог уловить его сердитое пыхтение, когда тот пошел вокруг дома. В обычной ситуации Сэм легко бы убежал от Дэниела, но не со сломанной лодыжкой. Если быстро не придумать, куда спрятаться, толстяк его поймает. А потом…

Сэм знал, что будет потом. Он отведает топора-молотка, как остальные.

Этого хватило для мотивации.

Он загнал боль на задворки сознания, затолкал в маленькую, темную кладовку.

Диким взглядом торопливо обвел окрестности.

Лес. Слишком далеко. Укрыться почти негде.

Задняя дверь. Плохая идея. Пути для отступления не будет, а Дэниел уже на подходе.

У самого фундамента, рядом с юго-восточным углом дома, Сэм заметил углубление в земле. Оно заросло сорняками, но его было ясно видно. Сквозь буйные травы смутно проглядывала красноватая ржавчина на прутьях решетки, а за ней – чернота туннеля.

Технический подпол.

– Сэм!!! – проревел Дэниел с другой стороны дома.

Надо было торопиться.

Забыв о ноге, Сэм быстро шагнул вперед, и лодыжка подогнулась, искривившись под неестественным углом. Он завопил от боли и рухнул ничком. Ладони зарылись в жирную грязь.

И как раз в этот момент из-за угла появился Дэниел. При виде Сэма, беспомощно лежащего на животе, на лице толстяка заиграла улыбка умалишенного. Он крепче перехватил рукоять топора-молотка. Дождь омывал всю его грузную фигуру, и струи становились бледно-розовыми, смешиваясь с кровью.

– Сэм, – жадно прошептал Дэниел.

В голове у Сэма что-то щелкнуло, и тело автоматически повиновалось: бросилось через двор к заросшему входу в подпол. Пробираясь через намокшую траву, Сэм почти кожей ощущал топот Дэниела. Но он не обернулся. Его взгляд был прикован к квадрату ржавой решетки и черноте, скрывающейся за ней, к черноте, сулившей спасение.

Вскоре его пальцы коснулись холодного бетона вокруг отверстия, рука потянулась к ветхим металлическим прутьям.

Паника вспыхнула в голове, как подожженный порох: а что, если решетка поведет себя, как кирпичная стена и заколоченное окно? Что, если она не поддастся? Что, если я не успею ее вытащить?

Но решетка поддалась. Сэм легко выдернул ее с первой попытки. У ржавых болтов попросту отлетели головки. Он отшвырнул решетку в сторону и, извиваясь, протиснулся в темный туннель. Его окутал гнилостный запах мокрой земли. Сэм слышал, как жалко всхлипывает, радуясь обретенному убежищу, и эти звуки его ужасали.

Он уже наполовину скрылся в отверстии, когда его настиг Дэниел. Рука ухватила поврежденную ногу, рванула и потащила Сэма назад, точно змею из норы. Боль невозможно было описать словами. Перед глазами заплясали черные точки, зловещие предвестники обморока. «Нет!» – завопил Сэм. Слезы ручьями полились по его щекам, словно тело пыталось в буквальном смысле выдавить боль из себя.

– Далеко собрался? – Хриплый, утробный голос Дэниела лишь отдаленно напоминал человеческий.

Сэм принялся бешено брыкаться. Он прекрасно осознавал всю постыдную бесполезность такого сопротивления. И сам удивился, когда его ступня впечаталась Дэниелу в подбородок. Голова толстяка резко дернулась назад, хватка ослабла, а потом и вовсе исчезла. Сэм моментально ползком рванул в подпол – «по-армейски», как они с братом это называли, продвигаясь вперед при помощи локтей. Полфута. Фут. Два фута. Три.

Дэниел ринулся за ним, вытянув вперед руку со скрюченными пальцами.

– Черт! – внезапно крикнул он и выдернул руку обратно, словно понял, что угодил в кипяток. – Вылезай оттуда, говнюк! Вылезай!

Сэм вслушивался в тяжелое дыхание Дэниела. Сейчас он мог видеть его лишь до подбородка, скрючившегося под струями ливня. Он все глубже и глубже протискивался в подпол, проход становился все теснее, внешний мир сжимался, а Сэм стремился оказаться как можно дальше от этого кошмара.

От подпола Дэниел отпрянул потому, что вспомнил о пауках. Гладкие черные тельца забегали внутри его головы, красные точки на брюшках предупреждали: держись подальше! Он почти чувствовал, как пауки снуют под костями черепа, скачут друг через дружку, охваченные жизнерадостным безумием, топочут по его губчатому серому веществу длинными тонкими ножками, выбивая причудливое стаккато.

Тот отнюдь не позабытый детский ужас скреб его мозговой ствол, как шелудивый бешеный пес скребется в заднюю дверь, умоляя пустить в дом. Но Дэниел его не пустил. Потому что ужас хотел его уничтожить.

В руку его скользнула другая рука, и заполонившая его голову армия арахнидов исчезла в одно мгновение. Клэр, его прекрасная дочь, стояла рядом. Но рука ее стала ужасно холодной, казалось, тепло жизни покидает ее с каждой секундой.

Дэниел повернулся к ней, и с его дрожащих губ сорвался испуганный вздох. Клэр улыбалась – улыбкой, предназначенной лишь для него, – но ее зубы, в двенадцать лет доведенные брекетами до совершенства, теперь торчали вкривь и вкось, словно доски сгнившего забора, их ослепительная белизна была замарана черным. Они еле держались в ее распухших серых деснах.

– Папуля, – прошептала она, и струйка крови выбежала из ее волос и стекла по лицу. Кровь выглядела ужасающе яркой на мертвенно-бледной коже. – Папуля, тебе надо поторопиться. Не упусти его, папуля. Мне недолго осталось.

На глаза Дэниела навернулись слезы. Он был так близок к цели. Он не мог подвести ее. Не мог. Только не теперь, после всего, что он сделал.

– Папуля, – снова произнесла Клэр. Она прижалась головой к его плечу. – Папуля…

Дэниел обхватил дочь рукой за плечи и свирепо глянул в темное чрево подпола.

Не волнуйся, детка. Он от меня не уйдет.

Время еще есть.

Глава 38