Килл крик

17:02

Даже рухнув на пол, Сэм не остановился. Отталкиваясь ногами, он пополз вглубь комнаты, прочерчивая туловищем дорожку в толстом слое пыли, а в дыре уже показалась рука Дэниела с топором-молотком.

Первым, что заметил Сэм, был холод. В спальне третьего этажа было как минимум на пять градусов меньше, чем в остальном доме. Когда Сэм выдохнул, в воздухе повисло белое облачко.

Комната представляла собой просторный пустой куб – и ничего больше. Пыль плотно покрывала деревянный пол. У дальней стены валялась груда кирпичей, а за ней виднелась кабина лифта с отодвинутой дверью-гармошкой.

На середине спальни Сэм разрешил себе остановиться. Даже похудевший, Дэниел был слишком толст, чтобы пролезть сквозь дыру в стене, однако попыток он не оставлял. Он вжимался в кирпичи, словно надеясь, что его тело примет форму отверстия, будто ребенок, старающийся втиснуть неподходящую деталь в пазл.

– Вернитесь! – кричал он. – Да дайте же мне это сделать! Дайте мне это закончить!

Сэм приподнялся на локтях, пытаясь отдышаться:

– Дэниел, остановитесь, пожалуйста. Подумайте о том, что вы делаете.

Дэниел испустил яростный вой. Сэм невольно представил зверя, угодившего в стальной капкан.

– Еще не поздно остановиться, – сказал ему Сэм. – Мы можем уйти отсюда. Мы можем что-то исправить.

– Заткнитесь! – завопил Дэниел. Его голос эхом заметался по комнате, отскакивая от стен. – Вы не понимаете!

– Я хочу понять, Дэниел.

– Вы не сможете понять! – Сквозь дыру в стене было видно лишь половину лица Дэниела, но Сэм разглядел свежие слезы на его свекольно-красных щеках.

Сэм заметил, что Дэниел смотрит куда-то ему за плечо, вправо. Там, конечно же, ничего не было, лишь пустое инвалидное кресло; сломанные спицы в его погнутых колесах были покрыты затейливым узором паутины.

– Не знаю, смогу ли я, – сказал Дэниел. Между его губ лопались пузырьки слюны.

– Дэниел? С кем вы разговариваете? – спросил Сэм.

Дэниел не сводил глаз с кресла. Он кого-то видел в нем. Кого-то, говорившего ему столь необходимые слова поддержки. Лицо Дэниела помрачнело. Он перестал плакать и с понимающим видом закивал. Потом его безумный взгляд снова обратился на Сэма, и крохотный проблеск былого, разумного Дэниела тут же пропал, потонул в темной пучине.

– Хорошо, – прошептал он. – Хорошо. Я смогу. Ради тебя.

Сэм испустил изумленный возглас, когда Дэниел принялся колотиться в стену. Бам! Бам! От того, с какой силой Дэниел ударял плечом о кирпич, делалось не по себе. Стена выдержит – в этом Сэм не сомневался. Пока что он находился в безопасности, если только не было другого пути в…

«Лифт», – внезапно мелькнуло в голове, и по телу пробежала волна паники. Он вскочил, бросился через комнату и прыгнул в кабину через груду кирпичей. Надавил на кнопку первого этажа.

Ничего не произошло. Лифт не шевельнулся.

Сэм издал вопль отчаяния. Он принялся прыгать на месте, но кабина не сдвинулась и на дюйм.

Я умру здесь.

Едва успев это подумать, Сэм уловил тихий звук – что-то посыпалось на пол. Дэниел продолжал биться о стену, точно шар-баба, он оскалился, с уголка рта свисала длинная нить слюны. И стена, прежде не выказывавшая ни малейшего намерения поддаться, чуть прогнулась внутрь, раствор между кирпичами начал крошиться. Дэниел, похоже, это почувствовал: его удары стали чаще и сильнее. Он начал взволнованно мычать себе под нос.

В это было трудно поверить. Сэм несколько часов долбил стену кувалдой и сумел лишь выбить несколько кирпичей. А сейчас стена готова была обвалиться под весом Дэниела.

Оставался лишь один выход – окошко в северной стене.

К несчастью, его заколотили много лет назад. Толстые доски крепились к стене по обе стороны рамы. Держались они на диком количестве гвоздей. У многих из них шляпки были криво согнуты, словно тот, кто забивал их, действовал второпях.

Это тюрьма. Доски были нужны, чтобы не выпускать кого-то.

Чтобы не выпускать Ребекку.

Рука Сэма что-то стиснула. Рукоять. Он опустил глаза.

Он все еще сжимал в руке кувалду. Он забыл, что держал ее.

Сэм кинулся к окну и принялся колотить по доскам. Они не поддавались. Упрямо держались, как и кирпичная стена, хотя уже были покрыты бесчисленными выщерблинами – следами предыдущей атаки.

Она пыталась выбраться отсюда.

От этой мысли Сэма пробрало холодом.

– Да ломайтесь же! – крикнул он.

Он стал молотить по торцам досок. Кувалда впивалась в них, откалывала щепки, но доски не сдавались.

Позади раздался стук падающего на пол кирпича. Несколько секунд спустя упал еще один кирпич.

«Он идет за тобой! – завопил голос в голове Сэма. – Он до тебя доберется! Он тебя убьет! Так же, как Мор! Так же, как Уэйнрайта! Так же, как…»

Себастьяна. Бедный Себастьян.

Сэм снова увидел, как старик оборачивается к нему и улыбается, а Дэниел заносит в воздух топор-молоток.

Завопив что есть мочи, Сэм ударил по концу средней доски.

Она поддалась.

Один ржавый гвоздь с сердитым скрежетом вывернулся из стены.

Этого было достаточно, чтобы просунуть пальцы между деревом и стеной. Он обхватил край доски, уперся в стену ногой и дернул на себя изо всех сил.

Как и первый вытащенный из стены кирпич, доска будто бы отдернулась, пытаясь сопротивляться, но Сэм не сдавался. Он выламывал доску, вены на предплечьях вздулись, приподнимая искалеченную плоть под татуировками. Гвозди скрипнули, и в следующий миг Сэм повалился на спину с доской в руке. Он отшвырнул ее в сторону.

Сквозь узкую полосу грязного стекла полился тусклый свет.

Сэм немедленно схватился за следующую доску. Он отдирал их одну за другой, пока не обнажил крохотное оконце полностью. И отчаянно вцепился потными пальцами в задвижку.

Безумное мычание Дэниела становилось громче, а удары о стену – все чаще и чаще. В этом было что-то пугающе эротическое, словно возбуждение от преодоления препятствия подводило Дэниела к оргазму.

Пальцы Сэма соскользнули с задвижки. Он с размаху ударил по ней кувалдой, но задвижка не поддалась.

– Давай! Давай! Открывайся, сука!

Головка кувалды соскочила, и Сэм, попав по задвижке рукой, больно ободрал кожу ладони. На тусклом металле заблестела свежая кровь. Все без толку. Задвижка сидела как влитая.

Сэм всхлипнул, и этот беспомощный звук взбесил и испугал его одновременно.

Из стены выпал третий кирпич, и Сэм понял, что времени больше нет. Еще пара-тройка секунд – и стена обрушится, а Дэниел бросится на него, рассекая воздух лезвием топора-молотка.

Он вновь занес кувалду, но на этот раз нацелился на оконную раму. И был потрясен тем, как легко рама разбилась. Осколки стекла градом посыпались на пол. Сэм постучал по краям, убирая то, что осталось.

На другом конце комнаты раздался оглушительный грохот падающей стены. Кирпич, отправленный в полет мощным ударом Дэниела, прокатился по полу и остановился в паре дюймов от ноги Сэма.

Сэм бросился через комнату. Тончайшие нити паутины порвались, точно шелковые сухожилия, когда он схватил кресло-каталку за подлокотники и поднял.

И замер, заметив, как жестоко погнуты колеса. Кресло когда-то использовали как оружие… или орудие.

Он вспомнил выщерблины на досках, закрывавших окно. Быстро осмотрев комнату, заметил похожие выщерблины на каждой стене. Даже потолок выглядел так, словно кто-то пытался процарапать сквозь него путь к свободе.

Ее здесь заперли. Ребекку Финч заперли в этой комнате.

Оставили здесь умирать.

Сэм бросил взгляд на кресло, которое сжимал в руках, и вдруг его осенило.

Царапины на потолке. Следы от ударов креслом на досках.

Ребекка не могла такого сделать.

Кого здесь заперли?

Дэниел ворвался в спальню.

У Сэма не было времени обдумывать свои действия – он быстро поднял тяжелое металлическое кресло над головой, не сводя глаз с намеченной цели.

Это было прямое попадание. Край колеса врезался Дэниелу в грудь и отбросил его в открытый дверной проем. Толстяк загромыхал вниз по ступенькам.

Сэм кинулся к окну, вцепился в оголившуюся раму. Он почувствовал, как оставшиеся осколки стеклянными зубами впились в его плоть, но, не обращая внимания на боль, устремился в дыру, раньше бывшую окном. По лицу забарабанили капли дождя, Сэм протискивался сквозь узкий лаз, лишь смутно осознавая, что висит в воздухе на высоте третьего этажа. Крыша переднего крыльца была прямо под ним, совсем рядом зловеще изгибал кривые ветви бук.

– Я не могу вас отпустить! – Голос Дэниела загремел словно у самого уха Сэма. – Я должен это сделать, понимаете? Ради нее!

«Шевелись, идиот! – приказал рассудок. – Живее! Живее!»

Сэм послушался, повернулся спиной вниз и ухватился за край крыши. Отчаянно брыкая ногами, подтягивался вверх и наружу. В какой-то момент он ткнулся ботинками во что-то, похожее на плечо Дэниела, и содрогнулся от ужаса. Но не остановился. Превозмогая пронзительную жгучую боль в мышцах предплечий, он вытянул себя из узкого окна… к крыше. Из-за сильного дождя ухватиться как следует было трудно, но каким-то образом он сумел это сделать. Выбора не было. Либо держаться, либо упасть и разбиться насмерть.

Он шлепнулся на жесткую, как наждак, кровлю, словно выуженная из воды рыба. И трясущимися руками стал подтягиваться дальше.

Что-то царапнуло ногу, и лодыжке стало горячо.

Он меня достал! Он достал меня этим гребаным топором-молотком!

Новая волна адреналина пронеслась по телу, и, рыча сквозь стиснутые зубы, Сэм впился ногтями в кровлю, преодолевая последние несколько футов, все дальше и дальше выбираясь на покатую крышу.

Сэм моргал под падающими на лицо каплями, вода стекала по шее и забиралась под воротник рубашки, словно сотни прозрачных мокрых змей. Он лежал на крыше, позволяя ливню поливать себя, безуспешно пытаясь отдышаться. Потом опустил глаза. В прорехе на брючине виднелась кровавая рана. Он развел ткань в стороны, чтобы осмотреть ее. И увидел изнанку собственной плоти, как на срезе осадочной породы.

На свободу вырвалось несколько горячих слез. Прокатились по дрожащим щекам, и в следующий миг неутихающий дождь смыл их.

Дэниел просунул в окно руку с топором-молотком и размахивал им в воздухе. Даже с учетом того, как он похудел за последние шесть месяцев, он не мог протиснуться в оконный проем. Из горла его вырвался яростный рев. Сэму почудилось, что весь дом содрогнулся. А потом ответил своему новому служителю призрачным хором из сотен шепчущих голосов – они исходили из каждой доски, каждого гвоздя, каждого камня.

Выгнув спину, хватаясь за шершавый гонт, Сэм начал взбираться по крутому скату крыши. Почти достигнув вершины, он оперся о кирпичную трубу. Будь дом меньше, а скат – еще круче, ливень мог бы сбросить его вниз, и падение стоило бы ему сломанной спины в лучшем случае. Но из-за громадных размеров строения наклон крыши не превышал сорока пяти градусов. Приходилось изо всех сил держать равновесие, но в конце концов Сэм добрался до верха.

Он оседлал конек крыши. Возвышаясь теперь над кронами деревьев, он мог ясно видеть на полмили вокруг. Громада леса словно сопровождала изгибистый ручей, укутывая его густым зеленым покровом. Сэм проследил за ручьем взглядом – вокруг дома, до переднего двора. У моста, который они пересекли, приехав сюда, деревья расступались, обнажая пересохшее русло. Но оно уже не было пересохшим. Ливень сумел наполнить его водой так, чтобы образовался поток. Казалось маловероятным, что ручей способен возродиться за какую-то пару часов, однако же поток, стремительно набирая силу, бежал, точно кровь из раны, с которой содрали корку. Если дождь не прекратится, вода меньше чем за день выйдет из берегов.