Килл крик

Суббота, 22 апреля

Официантка, длинная и скрюченная, словно поломанная сигарета, одну за другой наполнила их чашки кофе – черным, как речной ил. Они вежливо улыбнулись, подождали, пока официантка уйдет к другим столикам, и лишь тогда начали разговор.

– Ну, так какова ситуация? – спросил Дэниел.

Он заказал огромную порцию подгорелого бекона, яичницу и картофельные оладьи с кетчупом – просто чтобы показать, что с ним все хорошо, он ест и беспокоиться не о чем. Но, взяв бекон, откусил всего раз и положил обратно.

«Да что же с нами творится? – подумал Сэм. – Мы перестали спать. Перестали есть. Я сейчас вешу меньше, чем в старших классах. А Мор сама на себя не похожа. Выглядит совершенно истощенной. Но Дэниел… он просто тает. Что-то пожирает его изнутри».

Сэм смотрел, как Дэниел гоняет оладьи вилкой по тарелке.

Люди наверняка думают, что он нездоров, что у него какая-то страшная болезнь.

В общем-то, Дэниел и был болен. Они все были больны.

– Ну? – Дэниел начинал терять терпение.

Мор повернулась к Сэму, подняла бровь:

– Вы ему расскажете или я?

– Я расскажу, – вызвался Сэм.

Он глубоко вдохнул.

Начни с начала.

Сэм поведал Дэниелу обо всем, что произошло с ним после поездки на Кровавый ручей. О неутолимой потребности писать, которая довела его до грани безумия, о вдохновении, превратившемся в проклятие, о том, как стоило ему отойти от компьютера, и его начинало охватывать чувство, будто он снова в доме сестер Финч, о том, как его навестил Илай и раскрыл кое-какие подробности о новом произведении Мор, и, наконец, о том, как он приехал к Мор в Лос-Анджелес и обнаружил, что их книги похожи до невозможности.

Пока Сэм говорил, Дэниел все сильнее вжимался в спинку стула. Впервые в своей жизни он не желал – отчаянно не желал – с головой погружаться в историю.

Дэниел бросил взгляд на Мор, и его посетила неожиданная мысль.

– Вы ни разу не оскорбили меня с тех пор, как сюда явились.

– Ну, извините, – сказала Мор.

– Тревожно это. Есть отчего встревожиться, если даже вам задницу припекло. – Дэниел отодвинул от себя тарелку с едой.

– Как я понимаю, вы тоже работаете над новой книгой, – сказал Сэм.

– Ну да.

– Она похожа на другие ваши книги?

– Ни капли не похожа.

– Опишите в общих чертах.

Дэниел описал. Сюжет Сэм узнал сразу. Детали – имена и мотивы персонажей, место действия – отличались, но основная структура была в точности такой же, как у него и у Мор, вплоть до момента, когда из стены выпадал первый кирпич.

– Сколько страниц вы написали? – спросил Сэм.

Дэниел позагибал пальцы, подсчитывая в уме:

– Две тысячи как минимум. Может, больше.

– А междустрочный интервал двойной или обычный?

– Обычный.

– Драть-колотить без смазки, – хрипло выдохнула Мор. – Это не роман. Это чудище какое-то.

Тонкой бумажной салфеткой Дэниел вытер выступившие на лбу капли пота:

– Это же совпадение, верно? Ведь невозможно, чтобы у троих людей получились такие похожие книги.

– А они не похожие, – сказал Мор. – Они одинаковые. Абсолютно одинаковые. Близнецы.

За столом повисла тишина. Вокруг шумела закусочная: стучали по тарелкам вилки и ножи, булькал кофе, гудели голоса. Час был поздний, день уже рассеялся без следа. Для всех остальных посетителей это был просто обычный чикагский вечер.

Но для нас…

– В мой дом что-то проникло, – сказал Сэм.

– Что? – спросил Дэниел.

Не надо им знать. Пока рано.

Сэм пожал плечами:

– Не знаю. Я ощущал чье-то присутствие.

– Я тоже ощущала, – призналась Мор. Говорила она тихо, словно боялась, что кто-то их подслушает. – Когда я прекращала писать, оно звало меня. Называло по имени.

Сэм грустно улыбнулся ей:

– Все еще полагаете, что это лишь массовая галлюцинация?

Секунду подумав, Мор покачала головой.

Дэниел потер лоб с таким усердием, что на коже остались красные полосы:

– Не надо было нам приезжать в тот дом. Ничего этого не было бы, если б мы не поехали… – Тут он широко раскрыл глаза, потрясенный внезапной мыслью: – А как же Себастьян?

– Мы с ним не говорили, – ответил Сэм.

Дэниел просветлел:

– Так надо поговорить. Может, с ним ничего не происходит. Может, у него все в порядке.

– И что? Допустим, у него все в порядке. Что это докажет? – спросила Мор.

– Ничего, – признал Дэниел. – Но тогда хотя бы будет понятно, что дальше нас все это, чем бы это ни было, не пошло. Будет понятно, что эта дрянь изолирована.

Изолирована.

Это слово неприятно царапнуло Сэма. Воображение немедленно нарисовало картину эпидемии: врачи в защитных костюмах из последних сил пытаются спасти обреченных больных, а у тех кровь льется темными реками из всех отверстий. Из-за этого слова Сэму стало казаться, что он, Мор и Дэниел заразились чем-то неизвестным и потому неизлечимым. Еще три тела, подлежащих сожжению.

– Надо съездить к Себастьяну, – стоял на своем Дэниел. – Надо проверить, как у него дела. Все ли хорошо.

Мор провела по лицу рукой с облупившимися ногтями и издала тихий злобный рык:

– Просто фантастика. Всего одну ночь провели в этом доме, и вот мы уже охотники за, мать их, привидениями.

Дэниел покачал головой:

– Но ведь очевидно, что само собой оно не исчезнет. Надо что-то с этим делать.

– Да знаю я, что надо что-то с этим делать! Дайте мне гребаную минуточку, чтобы выразить свои долбаные чувства!

Мор резко отодвинула в сторону свой кофе – чашка звякнула, немного коричневой жидкости выплеснулось на блюдце.

На лице Дэниела мелькнула довольная улыбка.

– Вот теперь я узнаю Ти-Кэй Мор.

Но потом улыбка пропала – так же быстро, как и появилась, – и лицо Дэниела вновь стало безучастным. Метаморфоза произошла чересчур легко – похоже, Дэниел позволил себе улыбнуться впервые за очень долгое время.

Три писателя сидели за столом в молчании, Мор постукивала ногтем по ободку чашки, Дэниел с отвращением ковырялся в своем завтраке.

– Мои соболезнования по поводу вашей дочери, – внезапно сказал Сэм. – Кажется, я этого вам так и не сказал.

Дэниел помолчал, не поднимая глаз от красных следов кетчупа, избороздивших море жира на его тарелке.

– Да… ну, что ж… в жизни всякое бывает.

Сэм ожидал услышать «пути Господни неисповедимы» или «ничего не случается без причины», но никак не «в жизни всякое бывает». Речь, в конце концов, шла о смерти единственной дочери Дэниела, плоти от плоти его, не о сдувшейся шине, не о пятне на свежепостиранной рубашке. Такое просто нельзя было описать фразой «в жизни всякое бывает».

Подошла официантка, подогрела их чашки свежей порцией обжигающего кофе.

Их столик стоял у окна. Сэм бросил взгляд наружу. Вдалеке наверняка раскинулась парковка с аккуратными рядами автомобилей, выстроившихся между белыми линиями. На обочине дороги, разумеется, возвышался указатель с названием закусочной – «У Бэйли», – и неоновая стрелка указывала изголодавшимся путешественникам путь к уютной забегаловке. По шоссе, скорее всего, тихо катились машины, их безымянные водители боролись со сном, стремясь достигнуть своих неизвестных пунктов назначения. Все так. Все так и должно было быть.

Но ничего из этого Сэм не видел. Он смотрел в окно, и там была лишь тьма.

Глава 25