Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

XLV. Новые попытки привлечения к союзу курфюрста Бранденбургского. Отправление в Берлин князя Ю. Ю. Трубецкого

В июле 1700 г. Петр писал польскому королю Августу, что трудится над привлечением к союзу против шведов курфюрста Бранденбургского. Действительно, летом и осенью 1700 г. он продолжал дипломатическую работу в этом направлении, начатую еще весной того же года. Прежде всего продолжалась переписка Ф. А. Головина с фон Принценом, довольно бессодержательная, состоявшая почти только из высокопарных фраз, повторяющих одну и ту же тему об истинной дружбе, о крепком союзе и содружестве и о необходимости дружбу и союз поддерживать и «вяще утверждать». С трудом можно выловить в этой насыщенной любезностями воде что-либо конкретное, что-либо вроде просьбы при нынешних происшедших в Лифляндии замешательствах сообщать курфюрсту о намерениях и начинаниях царя или вроде известий о болезни Принцена, о поездке его в Кассель, о приезде в Берлин «высокой и знатной особы» — князя Ю. Ю. Трубецкого, но при всем том все же эта переписка имела значение как свидетельство связи и взаимного доброго расположения[752]. Более сильным средством воздействия на курфюрста была посылка в Берлин специального уполномоченного князя Ю. Ю. Трубецкого с поручением привлечь курфюрста к наступательному союзу против Швеции. Ближний стольник, участник обоих Азовских походов, в 1697 г. посылавшийся вместе с другими стольниками для изучения навигацкой науки в Италию, затем капитан Преображенского полка князь Юрий Юрьевич Трубецкой предназначался для этой миссии еще с зимы 1700 г.; о нем шла речь еще в Воронеже, в переписке царя с Ф. А. Головиным, в докладных статьях, отправленных последним в Воронеж[753]. Он был отправлен из Москвы в Берлин в июне 1700 г. и повез с собою собственноручное письмо к курфюрсту от царя. «Пресветлѣйши гасударь, дъруже i бърате любезнейшиi! Понеже претъ симъ писали мы к вашей съвѣтлости о нѣкоторыхъ дѣлехъ, к ползе нашей сущихъ, нынѣ же ко iсполнению оныхъ послали мы с симъ писмомъ нашего комнотнаго сълужителя i отъ гвардиi капитана князь Юрья Трубецькова, которому нѣчьто словесно i писменно вашей съвѣтлости въ тайнѣ данесть приказали. О чемъ просимъ, дабы iзволили ему вѣрить i предложение ево iсьполнить, въ чемъ не сумневаемся. По семъ желая вамъ отъ Господа Бога доброго съчастия, вашей съвѣтлости добрыi другъ i къ сълужъбѣ охотныi. Петръ. Съ Москъвы, 1700, iюния 11 д.»[754]. Данное Трубецкому поручение держалось в большом секрете, миссия его была тайной, и потому отправление его шло помимо Посольского приказа. Рукою самого Ф. А. Головина написана записка о назначении ему переводчика Ивана Орешка, о выдаче ему на всякие расходы 1000 червонных, с тем чтобы он записывал, что куда издержит, о выдаче ему соболей и десяти кусков камок «большой руки». Он был снабжен также списками с прежних дипломатических документов и копиями с переписки Головина с фон Принценом[755]. Предмет миссии Трубецкого определялся во врученном ему тайном наказе, но сверх письменного наказа ему даны были Головиным сделанные самим Петром «словесные» указания, о чем свидетельствуют выражения наказа: «…как о том ему словесно наказано» и «как о том ему наказано от самого великого государя словесно».

В наказе Трубецкому предписывалось, приехав к курфюрсту, объявить «любительное» поздравление от царя и поднести врученное ему письмо, затем просить о тайной аудиенции у курфюрста лишь в присутствии немногих ближних людей и с тем, чтобы курфюрст непременно выслушал его сам. Когда такая аудиенция будет ему дана, представить курфюрсту об обидах, причиненных шведами, в особенности о рижской обиде, нанесенной притом «самой персоне» государя. За эти обиды царь, как только заключит мир с Портою, изволит шведской короне учинить отмщение, для чего заключен союз с королями датским и польским. Царь просит и курфюрста приступить к этому союзу. Указываются мотивы и цели союза. Курфюрст должен приступить к нему «по обязанию, как (оба государя) сами между собою… персонально обязались душами, будучи в Прусех». Этими словами курфюрсту напоминалось о словесном договоре о взаимной помощи «против всех неприятелей, а особливо против шведа», заключенном 10 июня 1697 г. на яхте под Кенигсбергом и скрепленном рукопожатием, поцелуем и клятвенным обещанием государей[756]. Союз заключается ради приращения дружбы между государями, но не забыты и материальные цели: «ради… прибыточного у пограничных отыскания обоим государствам», т. е. ради захвата пограничных территорий, принадлежащих Швеции. Если курфюрст вступить в союз согласится, то пусть подготовит свои войска к наступлению на шведскую корону. К этому пункту наказа рукою Ф. А. Головина сделана прибавка: «…дабы по явном откровении тоя войны за помощию Божиею немедленно и без всякого удержания начать бы возможно». О заключении мира с Турцией и о начатии войны царем курфюрст немедленно будет уведомлен. Трубецкой, когда получит от курфюрста ответ о начатии им войны, должен ему «донести… где изволяет… вящее или лучше сил своих наступление чинити». Головин приписал еще к этим словам: «…на земли свейского владения». Этим пунктом Трубецкому, надо полагать, поручалось столковаться с курфюрстом о месте его наступления на шведов. Когда согласие курфюрста на участие в союзе и в военных действиях будет получено, Трубецкой должен предложить ему подписать и укрепить своей комнатной печатью немецкий текст союзного договора, составленный уже в Москве, и обменять этот немецкий текст, в случае подписания его курфюрстом, на русский текст, подписанный Петром[757].

Из того, что с Трубецким были посланы два заготовленных текста союзного договора: один на русском языке, подписанный Петром, другой на немецком языке для подписания его курфюрстом, видно, насколько в Москве были уверены и не сомневались в успехе привлечения курфюрста к союзу. Никаких переговоров не предполагалось. Курфюрсту не оставалось ничего более, как подписать немецкий текст, скрепить его своей комнатной печатью, затем разменяться текстами, и миссия Трубецкого была бы кончена. Очевидно, текст этого договора рассматривался только как развитие словесного договора о взаимной помощи против Швеции, заключенного 10 июня 1697 г. Теперь тому довольно неопределенному оборонительному союзу придавался решительно наступательный характер. Уместно познакомиться сейчас более подробно с содержанием проекта договора, предлагавшегося курфюрсту. В составлении этого проекта, так же как и в составлении рассмотренного выше наказа, выработкой которого занят был Ф. А. Головин, принимал деятельное участие и сам Петр[758]. Ф. А. Головина за работой над бумагами, относящимися к заключению союза с курфюрстом, застал в Преображенском датский посланник Гейнс, посвященный в тайну посылки Трубецкого. 4 июня 1700 г., собираясь отправлять курьера к своему двору с донесениями, Гейнс явился к царю в Преображенское спросить, не пожелает ли он поручить что-нибудь курьеру. Петр просил передать датскому королю, что ожидает только вести о мире из Константинополя, чтобы во всех пунктах исполнить свои союзные обязательства; просил также передать, что на днях он под секретом отправит в Берлин князя Трубецкого, чтобы заключить с курфюрстом наступательный союз против Швеции, на что курфюрст подал надежду в письмах, написанных им царю по поводу замешательств в Ливонии. Войдя затем в комнату Головина, Гейнс увидел его там работающим над проектом этого союза. Перед ним лежали трактаты с Данией и с королем Августом; с этими трактатами Головин должен был сообразоваться при составлении проекта союза с курфюрстом[759]. Из этого рассказа Гейнса видно, что Головин работал во дворце в самом близком соседстве и, конечно, сотрудничестве с Петром.

Проект союзного договора довольно обширен по объему и состоит из предисловия и 11 статей. В предисловии заключается объявление государей о желании обновить древнюю дружбу и любовь, и особенно союз 1697 г. Через настоящий союзный договор все прежние договоры между государями не только обновляются, но «наивяще» подтверждаются; в союз включаются все государства, княжества и земли, принадлежащие каждому из договаривающихся государей. Так как обоим государям и прежде нанесены шведами, и теперь наносятся «неисчетные обиды»: царские подданные лишены имений, самой персоне царя в Риге учинено бесчестие, и, несмотря на заявления, обиды эти не прекращаются, то оба государя начнут войну со Швецией. Самые условия наступательного союза изложены в 11 статьях. Курфюрст, как скоро узнает об объявлении царем войны Швеции, должен тотчас же объявить ей войну и как возможно скорее начать наступление на шведские земли, чтобы принудить шведов к возвращению земель, ими завоеванных. Если один из союзников по начатии войны будет иметь успех, то не должен ослаблять военных действий до тех пор, пока не получит удовлетворения другой (1, 4). В статьях 3 и 4 союзники обязуются не только не заключать сепаратного мира, но даже и не разговаривать о нем с неприятелем. Взаимная помощь друг другу оказывается союзниками безвозмездно, и по окончании войны одному нельзя искать на другом никакого вознаграждения за понесенные убытки (5). Союзники должны сноситься друг с другом о «всякой пользе» (6), обязуются не заключать никаких иных союзов, вредных настоящему (7). Курфюрст приступит к союзу с датским и польским королями (8). По окончании войны государи и их наследники остаются в оборонительном союзе (9, 10). Статья 11 говорит о подписании текстов договора, о скреплении их комнатными печатями и об их размене[760].

Дело было, однако, гораздо труднее, чем казалось в Москве. Трубецкой, выехав из Москвы после 11 июня, прибыл в Берлин 21 июля и тотчас приступил к исполнению своей миссии, о ходе которой он уведомлял Ф. А. Головина шифрованными письмами. «Милостивый мой государь Федор Алексеевич, здравствуй на многие лета, — писал он Головину 23 июля, — известно тебе буди: приехал я в то место, в которое мне надлежало, июля в 21 ден и того же часа желал я видеться с тем человеком, к кому от тебя со мною грамотка была, но не получил того ради, что он был во отлучении. И назавтрея которого часу он приехал, того часу я с ним виделся и вручил ему твою грамотку и говорил, чтобы он учинил то, чтобы мне видеться с тем, с кем мне надлежит, и он с тем человеком говорил того же часу и сказал мне, что тот человек со мною увидится одноконечно сего ж месяца в 24 день. И как я с тем человеком увижусь и какую от него получу отповедь и о том писать к вам буду немедленно. А тот человек, кому я вручил твою грамотку, поступает ко мне зело любовно. Прошу твою милость, пожалуй, донеси о сем, а кому, и о том ваша милость сам известен. Юшка Трубецкой челом бью. Из Берлина июля в 23 день». Соблюдая тайну своего посольства и опасаясь ее раскрытия в том случае, если бы письмо было перехвачено и попало в шведские руки, Трубецкой помимо шифра прибегал еще к выражению намеками. «В то место, в которое мне надлежало» — под этими словами следует подразумевать Берлин; в дате письма слова «из Берлина» зашифрованы. Под человеком, «к кому от тебя со мною грамотка была», разумеется фон Принцен, к которому Трубецкой вез письмо Ф. А. Головина от 11 июня[761]. Расположенный к России Принцен оказывал Трубецкому все время существенную поддержку и на первых же порах выхлопотал ему аудиенцию у курфюрста, названного в письме «человеком, с которым ему, Трубецкому, надлежало видеться». Просьба Трубецкого о его письме донести, «а кому, о том ваша милость сам известен», относится к Петру.