Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

Боярская дума

Кроме рассмотренной уже нами выше[345] крупной административной реформы, какой была городская реформа 1699 г., охватывавшая устройство центрального городского управления, а также местного по всему государству, за исключением Сибири, в изучаемый период времени (1699–1700 гг.) можно наблюдать еще некоторые отдельные небольшие изменения в устройстве существовавшей тогда государственной машины. Эти перемены не крупны по значению, и не ради их собственного значения их стоит отмечать; но их не следует терять из виду потому, что впоследствии из таких накапливающихся мелочей отложатся крупные заметные изменения в очертаниях государственного устройства. Мелкие преобразования в управлении производились в изучаемые годы не по какому-либо общему плану, и в них нельзя видеть последовательного развития какой-либо единой определенной программы: они были отдельными, частичными, индивидуальными. Они имели значение отдельных, частичных поправок в государственной машине, предпринимавшихся для удовлетворения различных потребностей момента. Чтобы познакомиться с этими поправками, нам прежде всего надлежит возобновить в памяти основной остов тогда существовавших и действовавших государственных учреждений.

На вершине государственного устройства в непосредственном соприкосновении с верховной властью продолжает действовать Боярская дума. Земский собор, как соединенное собрание Боярской думы, членов церковной иерархии — освященного собора, и выборных представителей от служилого и посадского сословий, совершенно вышел из употребления и обратился в отдаленное историческое воспоминание. В образованной в 1700 г. Палате об Уложении, учрежденной именно для того самого дела, для которого некогда в 1648–1649 гг. созывался Земский собор, вспоминали о том, что старое Уложение 1649 г. было «всего Московского государства к тому делу выборных людей руками укреплено и подтверждено»[346]; но о созыве Земского собора для принятия нового Уложения, которое составлялось в Палате, речи уже не поднимали. Боярская дума продолжает действовать. В. О. Ключевским в книге «Боярская дума»[347] приведены из записок русских современников и иностранцев свидетельства о собраниях и деятельности думы за 1697–1700 гг. Там говорится о заседании думы для суда над участниками заговора Цыклера, о распорядительной ее деятельности по получении известий о мятеже четырех стрелецких полков, двинувшихся на Москву летом 1698 г., о чем повествует Гордон в своем дневнике, о заседаниях 1 и 2 января 1699 г., происходивших, по свидетельству Корба, для совещания о войне и мире, о конце заседания думы на обеде у Лефорта, на котором был Корб, о заседаниях, на которых, по рассказу Перри, будто бы рассматривался проект указов о городской реформе, возбудивших решительную оппозицию бояр.

Но есть и подлинные памятники деятельности думы: это ее законодательные постановления и судебные приговоры. Из них видно, что дума продолжает законодательствовать и судить в виде верховного законодательного и судебного учреждения. Хотя Петр все чаще начинает выступать как единоличный законодатель, действующий именным указом, скрепленным думным дьяком, притом по делам, круг которых все расширяется и становится поразительно разнообразен, однако и Боярская дума продолжает принимать участие в законодательстве, собираясь или без царя, или в его присутствии и под его председательством. В Полном Собрании Законов акты, принятые одними боярами без царя, М. М. Сперанский помещал под заголовком «Боярский приговор»; актам же, «принятым думою в присутствии государя», давал заголовок «Именной (указ) с боярским приговором». В этих последних актах находим обычную для таких случаев формулу: «великий государь указал и бояре приговорили». За 1699 и 1700 гг. в Полном Собрании Законов есть несколько законодательных актов того и другого рода: и боярских приговоров, и именных указов с боярским приговором. Таковы боярские приговоры: 1 января 1699 г. о записывании в купечество крестьян казенных, патриарших, монастырских и помещичьих, желающих жить для торговых промыслов в Москве, и 8 марта следующего, 1700 года о взимании пошлин с крепостных актов[348]. В форме именных указов с боярским приговором были изданы постановления: 3 ноября 1699 г. о взятии с подложных купчих и закладных с продавцов и с закладчиков пошлинных денег в двойном размере. Постановление это состоялось по докладу Поместного приказа, по которому «великий государь указал и бояре приговорили» и т. д. Далее следуют именные указы с боярским приговором: 9 декабря 1699 г. о порядке исследования подписей на крепостных актах в случае возникновения спора или сомнения об их подлинности, о запрещении писать всякие крепостные акты на Ивановской площади и о писании их в приказах[349]. 15 декабря 1699 г. — об оставлении «корел», вышедших из-за границы, за помещиками, духовными властями и монастырями, если они записаны за ними в переписных книгах; 4 мая 1700 г. по докладу Московского Судного приказа о челобитчиках, ищущих бесчестья за оскорбительные, произнесенные по их адресу слова, например, «из-под бочки тебя тащили», «черти тебе сказывают», «не Воротынский-де ты, лаешь», «трус» и т. д. «Великий государь, сей выписки слушав, указал и бояре приговорили в таких исках отказывать и с истцов брать пошлинные деньги вдвое»[350]; 24 мая 1700 г. — о записке во всех приказных палатах и избах в книги допросных и приводных дел, подлежащих Московскому Судному приказу, и о присылке в Москву взятых с тех дел пошлин; 19 июля 1700 г. — об отдаче поместья в вотчину детям, если оно было прежде за отцом в поместье, потом дано сыну в вотчину и от него было возвращено отцу его. В этом последнем акте рассмотрен один частный случай, по разрешении которого было принято общее постановление решать подобные дела на будущее время так же; постановление это начинается прежней обычной в таких случаях формулой «да и впредь великий государь указал и бояре приговорили: который отец сыну поступится поместья» и т. д.[351] Как видим, законодательные акты, исходящие от Боярской думы или принятые с ее участием за рассматриваемый период времени, очень немногочисленны, во много раз уступают по количеству именным указам, а по содержанию — далеко не первостепенного и не общего значения; частные случаи: приписка лиц тяглого состояния к месту жительства, технические вопросы, касающиеся составления крепостных актов на имущество, мелочи поместного права. Притом все это мелкие постановления, шедшие по прежнему руслу, спокойно и естественно развивавшие и дополнявшие прежние нормы. Наоборот, все сколько-нибудь общее и крупное, как городская реформа 1699 г., организация регулярной армии, а также и все то, что было более или менее резким новшеством, — все это проводилось именными указами.

Можно указать признаки также и судебной деятельности Боярской думы за изучаемое время. Как и прежде, она выступает в качестве высшего судебного органа, решающего, однако, судебное дело и в первой инстанции, если это дело почему-либо представляется имеющим особую важность. В Полном Собрании Законов за 14 февраля 1700 г. под заголовком «Боярский приговор. О наказании не знающих медицинских наук и по невежеству в употреблении медикаментов причиняющих смерть больным»[352] помещен не законодательный акт, а судебный приговор думы по делу человека боярина Петра Петровича Салтыкова — Алешки Каменского, который лечил болевшего боярина и «прикапливал лекарства, и от тех лекарств он, боярин Петр Петрович, умре скорою смертью». В приговоре изложено показание самого Алешки, говорившего, что он боярина лечил и покупал ему лекарства в зелейном ряду и 17 апреля 1699 г. по требованию боярина для сна дал ему в хрустальном стакане арьяну; далее в приговоре содержится показание сидельца зелейного ряда Ганьки Варфоломеева, продавшего лекарство, справка, доставленная из Аптекарского приказа с свидетельством докторов и лекарей об употреблении арьяна, и приведен прецедент: ссылка в 1686 г. лекаря, по небрежности отпустившего больному подьячему вместо другого лекарства сулему, от которой подьячий умер, после чего всем лекарям был сказан указ: «Буде кто нарочно или ненарочно кого уморят, а про то сыщется, и им быть казненным смертью». Наконец, изложено постановление: «И ныне по указу великого государя и по боярскому приговору за пометою думного дьяка Автамона Иванова Алешку Каменского… сослать в ссылку с женою на каторгу». По всей вероятности, этот судебный приговор мог служить образцом на будущее время для решения в других подобных случаях, как и всякое судебное решение думы. Во всяком случае, в напечатанном его тексте нет такой общей нормы, которая позволяла бы считать этот акт общим законом «о наказании не знающих медицинских наук и причиняющих смерть больным», как это сделали составители Полного Собрания Законов. Это судебный приговор думы по внесенному на ее рассмотрение делу.

Так же как и раньше, боярский совет нигде не носит официального названия «Боярская дума», хотя члены его и называются «думными людьми». Наиболее обычное название этого совета просто «бояре». В нем участвуют те же самые чины, которые участвовали в нем в течение всего XVII столетия. В рассматриваемые нами годы в Разряде продолжали составляться ежегодно так называемые «боярские списки», в которые заносился весь наличный состав думных чинов, причем в списках отмечались происходившие за год с тем или другим лицом перемены: производство в высший чин, нахождение на воеводстве вне Москвы, ссылка в опале, наконец, смерть. По боярским спискам можно получить представление о личном составе думных чинов за любой год[353].

Из списка 207 г. видно, что на 1 сентября 207 г. (1698–1699 гг.) членов думы состояло: бояр — 40, кравчих — 2, окольничих — 32, постельничих — 2, думных дворян — 23, стряпчих с ключом — 2, думных дьяков — 11, всего 112 человек. За год произошли перемены: из состава бояр умерло 3 (П. П. Салтыков, скоропостижно умерший весною 1699 г. от неудачного лечения, Л. С. Милославский и Я. С. Пушкин, проживавший в ссылке в касимовской деревне, в опале по связи с делом Цыклера); в бояре пожалован был из окольничих Ив. Ал. Мусин-Пушкин. Из состава окольничих умерло 2 (Т. П. Савелов и А. В. Толстой[354]); за производством в бояре выбыл 1. Из состава думных дворян умерло 3 (А. И. Хитрой, Ф. А. Зыков, Ф. И. Чемоданов). Из думных дьяков умер 1 (М. П. Прокофьев). Таким образом, к началу следующего года, именно на 1 января 1700 г., состояло: бояр — 38, окольничих — 29, думных дворян — 20, думных дьяков — 10. В составе придворных чипов: кравчих, постельничих и стряпчих с ключом — перемен не произошло. Отметим здесь же проникновение новшеств и в составлявшиеся по-старинному боярские списки: с 1700 г. боярин Б. П. Шереметев начинает именоваться в списках новым своим титулом и пишется: «боярин и военной кавалер мальтийской свидетельствованной», а с 1701 г. думный дьяк П. Б. Возницын пишется «думным советником», титул, пожалованный ему при оставлении его на посольстве в Вене в 1698 г., причем в списке 1701 г. отмечено также, что 26 июня этого года великий государь его пожаловал, велел в боярских книгах и в списках и во всяких письмах писать его с «вичем» выше думных дьяков.