Выборы строгого режима: Как российские выборы стали невыборами, и что с этим делать?

Проблемы ДЭГ

Законодательное регулирование ДЭГ непоследовательно и недостаточно. 22 мая 2019 года для проведения эксперимента с московской системой был принят соответствующий закон города Москвы[543]. Однако федеральный закон [544], на основании которого должны были принять региональный закон, вступил в силу только 29 мая 2019 года. Таким образом сложилась парадоксальная ситуация, когда федеральный закон, на основании которого принимается региональный, был принят позже него. Этот факт демонстрирует грубейшее пренебрежение правилами законотворчества и декоративную роль Госдумы: она слепо подчинилась московской инициативе и без вопросов отдала регулирование избирательных прав и свобод граждан на региональный уровень.

Будучи свидетелем описываемых событий, автор может утверждать: депутаты не понимали, за что голосуют, демократична ли система ДЭГ, и не стремились этого выяснить. С одной стороны, вечная спешка, а с другой — наплевательское отношение к правам и свободам избирателей привели к крайне низкому по качеству правового регулирования эксперименту по ДЭГ в 2019 году. При анонсировании эксперимента было объявлено о создании технической и юридической групп, привлекаемых к его подготовке. Однако вторая группа так и не была создана, никто не обсуждал с юристами особенности и проблемные моменты регулирования ДЭГ. В техническую группу вошли как специалисты по информационным технологиям, так и немногие юристы, включая автора этих строк. В результате правовые вопросы отошли на второй план.

Кроме того, ДЭГ регулируется преимущественно на подзаконном уровне, актами избирательных комиссий. На выборах в 2021 году было определено[545], что ДЭГ может применяться в случаях и порядке, установленных ЦИК России [546]. Похожая ситуация сложилась и на выборах 2019 года. Тогда федеральный закон передал регулирование ДЭГ закону города Москвы. В свою очередь, московский закон практически полностью передал регулирование Московской городской избирательной комиссии[547] (далее — МГИК). Так регулирование прав и свобод человека и гражданина, находящееся в исключительном ведении Российской Федерации[548], было низведено до уровня избирательной комиссии субъекта Российской Федерации, которая таких полномочий не имела и иметь не могла. Столь грубое незаконное делегирование показывает, что конституционные права и свободы не значат ничего, если цель оправдывает средства.

Федеральный и региональный парламенты продемонстрировали полное нежелание и неспособность выполнять свои функции. Как выразители народной воли, они обязаны были действовать в интересах граждан, гарантировать, что права и свободы будут защищены и соблюдены. Ситуация с регулированием ДЭГ лишний раз подтверждает, что парламент, потерявший чувство ответственности перед избирателями, поддерживает и воспроизводит самые худшие недемократические практики. В рассматриваемой ситуации в действительности властью обладали только избирательные комиссии и органы исполнительной власти, в чьих интересах было укрепление собственной власти.

Нормативные правовые акты, равно как и сами решения о внедрении систем ДЭГ, принимаются менее чем за год до выборов и не дают участникам избирательного процесса адаптироваться к новому способу голосования.

Например, в 2019 году от публичного предложения провести эксперимент с ДЭГ до самого эксперимента прошло чуть менее семи месяцев. В том же году последнее из решений МГИК, регулирующее вопросы открытости, гласности и наблюдения за ДЭГ, было принято всего за 16 дней до дня голосования[549]. Естественно, что за такой срок невозможно было качественно подготовиться к наблюдению.

Исходный код московской системы был выложен 17 июля 2019 года (то есть меньше чем за два месяца до выборов), чтобы внешние эксперты могли протестировать систему и попытаться найти уязвимости [550]. Некоторые из них были найдены, но, как стало понятно позже, это не сделало систему достаточно надежной. Организаторы эксперимента сознательно поставили под угрозу выборы в тех избирательных округах, где проводился эксперимент.

В 2021 году ЦИК России принял порядок проведения ДЭГ примерно за два месяца до выборов. Раскрытие технической документации по федеральной системе также началось за два месяца до дня голосования[551]. Такая ситуация не соответствует Рекомендациям, по которым документация должна быть доступна заблаговременно, то есть за год до выборов. Иначе эксперты, наблюдатели и общественность не могут среагировать, дать свои замечания и оценку. Исходный код федеральной системы был выложен в публичный доступ в сентябре 2021 года[552], за 18 дней до дня голосования — чрезвычайно короткий срок для какой-либо реакции и оценки.

Возмутительная тенденция повторяется из раза в раз: разработчики и организаторы ДЭГ ставят перед экспертами и наблюдателями невозможную задачу: в очень короткие сроки и с неполным доступом к информации что-то проверить и оценить. Такая практика означает одно: очередная фикция, имитация соблюдения принципа гласности и открытости. Такие сжатые сроки выглядят не только издевательством над экспертами и наблюдателями, но и очередным витком вражды между государством и гражданским обществом.

Разумеется, подобные сроки разработки и внедрения ДЭГ плохо сказываются и на его надежности и стабильности. Известно как минимум о двух сбоях в работе московской системы, которые произошли во время голосования: в 2019 году, на выборах в Московскую городскую Думу (выразился в невозможности голосовать в течение нескольких часов)[553] и в 2021 году, на выборах в Госдуму (возникли сложности при расшифровке голосов) [554]. До конца не ясно, насколько в обоих случаях были затронуты права избирателей и кандидатов. Один из кандидатов усомнился в результате электронного голосования и подал иск о его отмене, но безуспешно[555]. При этом дело, требующее привлечения экспертов, специальных знаний и особой экспертизы, было рассмотрено всего за одно заседание[556].

Ситуации со сбоями показали не только ненадежность московской системы ДЭГ, но и беспомощность избирательных комиссий в таких ситуациях. Фактически при использовании ДЭГ организаторами электронного голосования стали разработчики систем ДЭГ и органы исполнительной власти. Только они были в состоянии решать возникающие проблемы, не имея при этом определенного правового статуса. В 2019 году можно было наблюдать многочасовой сбой в работе системы ДЭГ и то, как члены комиссии не понимали, что происходит, и не могли ни на что повлиять[557]. Представители департамента информационных технологий города Москвы на ходу пытались починить систему голосования, не будучи членами комиссии, не имея никаких полномочий, но по факту являясь единственными участниками процесса с правом влиять на развитие событий. Функции избирательной комиссии свелись к формальному подписанию протоколов об итогах голосования, без понимания, как эти результаты были получены, без анализа возможного нарушения прав избирателей и кандидатов, для которых ДЭГ остается непрозрачным.

Наблюдение за ДЭГ требует специальных технических знаний, но для наблюдателей нет специального обучения, дающего достаточные навыки. Наблюдателем может стать любой желающий, но реально хотя бы попытаться понять, что происходит в ходе голосования, могут только технические специалисты. Из-за необходимости иметь специальную подготовку число квалифицированных электронных наблюдателей оказывается невелико, а качество наблюдения за ДЭГ значительно снижается. Кроме того, сами инструменты наблюдения недостаточны, даже для специалистов. Программист и наблюдатель Петр Жижин отмечал, что на выборах в 2021 году предлагаемые инструменты были лишь «витриной» голосования ине отображали процессы, происходящие внутри систем[558]. К сожалению, даже легальные инструменты наблюдения могут быть недоступны для наблюдателей, если представители власти банально не подпустят к ним [559].

Блокчейн, используемый в системах ДЭГ, был прозрачен только отчасти. После выборов 2021 года выяснилось, что существует публичный блокчейн, за записью информации в котором можно наблюдать, а также закрытый блокчейн, недоступный для наблюдателей[560], информация из которого так и не была опубликована. При этом важнейшее свойство данной технологии — децентрализованность, когда вся информация о ходе голосования записывается на различные независимые устройства. Однако в России все они находятся в руках государства, что создает возможность отката результатов голосования и подмены части базы данных[561].

ДЭГ может быть демократичным, надежным и прозрачным инструментом голосования, если такой является вся избирательная система. Если же она больна авторитаризмом, то заражается и ДЭГ. Российские современные системы ДЭГ непрозрачны и недемократичны, и власти на разных уровнях делают все, чтобы они такими и оставались.