Слова. Том V. Страсти и добродетели

Любовь с состраданием

– Геронда, как же Вам трудно приходится в Вашей келье на Афоне! Приходят душевнобольные, наркоманы…

– Вот тут-то и становится понятно, есть ли в нас настоящая любовь. В лице нашего брата мы видим Христа. Ведь делая что-то для брата, мы делаем то же самое Самому Христу. Поне́же сотвори́сте еди́ному сих бра́тий Мои́х ме́нших, – сказал Христос, – Мне сотвори́сте[157].

Однажды ко мне в келью пришёл отец с бесноватым сыном-юношей. Почти одновременно с ними пришёл и мой знакомый. Я отвёл отца юноши в сторону, чтобы с ним немного поговорить, так как причиной беснования мальчика был он. Бедный парень! Здоровый, а из носа текли сопли… Увидев это, мой знакомый подошёл к нему, вытащил из кармана платок, вытер парню нос, а потом платок положил обратно себе в карман. Потом снял с себя золотой нательный крест и надел его юноше на шею. Но не это меня поразило, а то с какой любовью он вытирал ему нос – и видели бы вы того юношу, в каком он был состоянии! Этот человек сострадал ему как брату. Если бы он не видел в нём брата, разве поступил бы так? Если ты любишь другого человека как брата, то можешь своим платком вытереть ему нос, а потом положишь платок обратно в свой карман! Но если такого чувства нет, то другой человек для тебя – чужеродное тело, потому тебя передёргивает от любого его прикосновения, и стоит ему случайно брызнуть на тебя слюной, ты тут же сломя голову побежишь умываться.

Так как нам Благой Бог дал обильные дарования и не попустил, чтобы мы страдали, то мы должны сострадать своему ближнему, который страдает. Например, видим инвалида. Если подумаем так: «Если бы я был инвалидом и не мог бы ходить, как бы я себя чувствовал?» – то ощутим к нему сострадание. Или, если кто-то попавший в трудное положение попросит у нас помощи, мы сразу должны подумать так: «Если бы я был на его месте, разве я бы не хотел, чтобы мне помогли?» В этом будет наше к нему сострадание. Но если в человеке есть подлинная любовь с состраданием к ближнему, то даже когда он сам находится в беде, то забывает своё собственное горе и болезнует о других. Если кто-то рассказывает мне о своей боли, я перестаю ощущать мою собственную, даже если бы я сидел на гвоздях или ходил бы босиком по битому стеклу.

– Святой Марк Подвижник пишет: «Одна страсть препятствует нам творить по силе добро – нерадение. Страсть эта врачуется молитвой и милостыней»[158]. Почему он в этом случае говорит о милостыне?

– Потому что милостыня и доброта умягчают сердце. Милостыня действует на сердце, как масло на ржавый замок. Жестокое сердце умягчается, когда человек смотрит на страдания других, становится более восприимчивым и смиренным. Бог не создал человека жестоким и немилосердным, но люди не взращивают в себе милосердие, данное им Богом, не сострадают ближнему и от нерадения постепенно становятся жестокосердыми.

– А как умягчить сердце?

– Чтобы умягчить своё сердце, нужно ставить себя на место не только других людей, но и животных, и даже змей. Подумаем, например, так: «Хорошо было бы мне, если бы я был змеёй? Выползаю я, например, на солнышко погреться, а ко мне бежит мужик с палкой и бьёт меня по голове? Нет, мне было бы совсем не хорошо». Если будем так думать, то станем жалеть и любить даже змей. Если человек не научится ставить себя на место других – людей, и даже животных и насекомых, – то он не сможет по-настоящему стать человеком.

В сострадании скрыта любовь, которая сильнее, чем обычная любовь. Если ты сострадаешь другому, то начинаешь любить его сильнее. Любовь с состраданием такова, что, например, ты крепко обнимаешь бесноватого брата – и бес выходит из него. Потому что крепкая любовь, духовная любовь, в которой есть сострадание, утешает создания Божии святым утешением, потопляет полки демонов, освобождает душу, врачует её раны бальзамом любви Христовой, обильно изливаемой на неё.

Человек духовный – весь одно большое сострадание. Изнемогает, сострадая другим, молится, утешает. И, хотя он берёт на себя чужие страдания, всегда полон радости, так как Христос отнимает от него боль и утешает духовно.