Хозяйка болот

6

18 марта

Утром я выхожу полить мамины травы. Как она умудрялась сохранить их в таком идеальном виде, когда все остальное пошло прахом? Вытягиваю длинный шланг, отвинчиваю кран и распыляю воду сначала в одну сторону, потом в другую.

Поднимаются ароматы – пряная терпкость тимьяна и головокружительный ментол шалфея, нежный запах лепестков ромашки и сосновая прохлада розмарина. Лаванда еще не распустилась, поэтому на удивление нема. Направляю шланг на базилик, и вокруг все наполняется его ароматом.

Я возвращаюсь внутрь. В столовой лежат предметы, которые Тэмми сняла с буфета: льняные салфетки с кружевными краями и такая же скатерть, когда-то принадлежавшие бабушке Лорне, лиможский фарфор с золотой каемкой, что никогда не покидал шкафа, набор тиковых мисок и все остальные прекрасные вещи, которыми моя мама владела, но не пользовалась из-за неприязни к ее собственной матери. К стене куском скотча прикреплена многостраничная таблица под названием «ИНВЕНТАРЬ». Я поднимаю первую, проглядываю вторую и бросаю затею, возвращаюсь в комнату и ищу что-то розовое – конверт. Тот, в котором пришла записка, с яркими чернилами и на новой бумаге. Все, что мне нужно, – это обратный адрес.

Внезапный шум у двери сменяется топотом ног и детскими голосами, кричащими: «Тетя Лони!» Два самых ярких огня в городе устремляются ко мне. Мой пятилетний племянник Бобби худой и шустрый.

– Что ты привезла? – Он знает, что перед поездкой во Флориду я посещаю магазин Музея естественной истории.

Следом заходит его более сдержанная шестилетняя сестра Хизер, размахивая лакированной сумочкой. Ее темные волосы в стрижке паж взъерошиваются, когда я крепко сжимаю их обоих, и они следуют за мной к моей сумке. Я морщу лоб.

– Гм… вы думали, я что-то вам привезла?

– Да! – заявляет Бобби. Его «ежик» мягкий на ощупь.

– Ладно, привезла, – признаюсь я, доставая шляпу в виде акулы с белыми войлочными зубами. Бобби надевает ее и смотрит в зеркало над буфетом, как плюшевая акула пытается проглотить его голову. Он принимается бегать кругами, крича: «Ааааа!»

Для Хизер я прихватила гладкую агатовую жеоду, которая светится у нее на ладони.

– Под цвет твоих глаз, – говорю я. Полость пронизана коричневыми и золотыми кругами с зеленовато-голубым пятнышком.

Агатовые глаза смотрят на меня.

– Очень круто. – Хизер снова разглядывает жеоду, словно силясь разгадать великую тайну.

Входит Тэмми, хлопая сетчатой дверью. Без предисловий она спрашивает:

– Ты знаешь женщину по имени Генриетта?

Устремляю все свое внимание на невестку.

– А что?

– Эта леди пришла сюда, когда мы упаковывали коробки, сказала, что ей нужно поговорить с Рут, мол, это важно, бла-бла-бла.

– Она назвала свою фамилию?

Тэмми кладет руку на бедро.

– Хм. Вроде нет. Во всяком случае, я сказала ей, что Рут будет очень рада гостям в Святой Агнессе. – Она смотрит на себя в зеркало над буфетом и взбивает волосы с обеих сторон.

– Как она выглядела? – спрашиваю я.

– Кто?

– Да Генриетта же!

– Не нужно так кричать, Лони. Я не знаю. Она была старой.

– Ну, это сужает круг подозреваемых, – говорю я.

– У нее еще такая красивая машина, «Кадиллак Купе де Вилль» жемчужно-розового цвета. Загляденье. – Она отворачивается от своего отражения. – Эй, тебе еще кое о чем надо знать.

– Да?

– Мы говорим твоей маме, что в доме проблемы с электричеством.

– Что?

– Ну она ж все твердит: «Хочу домой, когда домой…» Что тут скажешь? – Я открываю рот, чтобы ответить, но невестка не затыкается. – Моя подруга Диди работает с такими людьми, и она говорит, что нужно придумать больному историю. Ну, крыша повреждена или проводку ремонтируют, поэтому надо на время съехать. А потом твоя мать из-за своего состояния забудет, где жила раньше, и ей будет хорошо на новом месте.

Я буквально смеюсь ей в лицо.

– Серьезно? Извини, Тэмми, но я не собираюсь придумывать дурацкую историю. Что бы мы ей ни сказали, надо говорить правду.

– Хорошо, попробуй сама. Но помни, некоторые люди без степени магистра умнее тех, у кого она есть.

Я начинаю закипать и, пока не сорвалась, отвожу взгляд от Тэмми и кричу детям в соседнюю комнату:

– Эй, там! Сходим за мороженым?

– Йогурт. Купи им нежирный замороженный йогурт, Лони.

Я отворачиваюсь от Тэмми и сжимаю две влажные маленькие ручки.

В причудливой гостинице в Вакулла-Спрингс есть старомодная столовая, где никогда не слышали о замороженном йогурте, так что, увы, нам приходится заказать старомодное мороженое со взбитыми сливками и коктейльной вишней, подаваемое в охлажденных металлических бокалах на бумажных салфетках. Я за здоровый образ жизни, но часто ли вижу ребятишек? Между делом Хизер рассказывает мне о выходках мальчиков в ее первом классе, о том, что учителю, вероятно, следует попробовать «систему светофора», которая была у них в детском саду, чтобы ученики вели себя лучше, и кто ее лучший друг. Бобби всецело занят мороженым.

Я осматриваю зал. Пожилая женщина за столиком у окна может быть Генриеттой, а я этого и не узнаю. Моя племянница возвращает меня в реальность.

– Кто твоя лучшая подруга, тетя Лони?

– На самом деле, Хизер, мою лучшую подругу зовут Эстель, и знаешь, когда мы познакомились?

Племянница качает головой.

– Когда были как раз в твоем возрасте. И мы по-прежнему дружим. Я иду к ней сегодня вечером.

К нашему столику подходит мужчина. Это Элберт Перкинс, агент по недвижимости.

Он большой и румяный, с внушительным животом. Носит ботинки с классическими брюками, как техасский владелец ранчо.

– Привет, Лони, – говорит Элберт. Ему должно быть семьдесят, но голос у него звонкий и глубокий. Он перебирает пальцами хрустящую соломенную ковбойскую шляпу.

– О, здравствуйте, мистер Перкинс.

Элберт снисходительно машет детям, а затем спрашивает:

– Как дела с домом?

– Вы про дом моей матери?

Он кивает.

– Спасибо, отлично.

– Если хотите, отправлю туда свою бригаду, все очистят, избавят вас от лишних проблем за совсем небольшую плату. Еще до конца месяца управятся, ни забот, ни хлопот.

Я смотрю на третью пуговицу на его рубашке, где ткань сильно натянута.

– Нет, у нас все под контролем, спасибо.

– Ты уверена?

Я киваю, надеясь, что он уйдет. Дети смотрят на него как на пришельца. Наконец Элберт говорит: «Если что, просто дай мне знать» – и неторопливо подходит к своему столику.

Мы с детьми заканчиваем есть и выходим на теплый воздух, а холод все еще остается на наших губах. Подвожу племянников на урок музыки, как мне велели, затем паркуюсь на главной улице. Теперь, ощущая большее спокойствие, чем в прошлый раз, когда проходила мимо здания Фила, я дергаю квадратную металлическую ручку, захожу в морозильную камеру с кондиционером и подхожу к секретарше, которая сидит за круглым хромированным столом. Смотрю вниз.

– Привет, Розалия.

Она вежливо улыбается. Розалия Ньюберн на год старше меня, тоже училась в старших классах в Вакулле.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спрашивает она.

Розалия точно знает, кто я, просто когда-то мы повздорили из-за мальчика в школе. Вдобавок она подруга Тэмми. Бог знает, как они мне кости моют. Ее рваная прическа в стиле восьмидесятых с большим количеством мусса говорит мне о том, что она завсегдатай салона Тэмми.

– Розалия, не могла бы ты сказать моему брату, что я здесь?

– У вас назначена встреча? У него клиент.

– Я подожду.

Сижу на кожаном диване и листаю журналы. «Флорида сегодня». «Охотник на кабанов». «Южная жизнь». Розалия косо на меня смотрит. Неужели все еще дуется из-за Брэндона Дэвиса?

Он мне даже не особо нравился, я просто пошла с ним на выпускной, потому что Брэндон меня пригласил. Откуда мне было знать, что Розалия в него втрескалась, выучила его расписание и каждый день караулила беднягу на лестнице?

Он был моим партнером по лабораторным на биологии, и мы распевали дурацкие песенки – Mack the Knife, тему из «Челюстей» и I Believe in Spiracles, – чтобы не думать, как мерзко вскрывать эмбрион акулы. Поначалу, когда Брэндон упомянул выпускной, я сказала, что должна сперва посоветоваться с мамой. Но Розалия и ее подруги услышали, как он меня пригласил, и начали обзывать меня «жирафой» из-за длинных ног и худощавого тела, а также организовали шквал гадких заметок и сплетен обо мне, после чего я отловила Брэндона в коридоре и сказала: «ДА! Я согласна». Сшила на швейной машинке матери Эстель длинное зеленое платье-комбинацию, и Брэндон заехал за мной на автомобиле своего отца. Мой кавалер уже успел влить в себя полбутылки ликера, так что я выпихнула его на пассажирское и села за руль сама.

Позже, тем же вечером, в конце неловкого пьяного танца, Брэндон наклонился для поцелуя, и его вырвало на мое новое зеленое платье.

В следующий понедельник он сменил партнера по лабораторным и присоединился к Розалии. Они все не унимались насчет жирафы, посыпали сеном мое место в классе, засовывали корм в прорези моего шкафчика и размещали изображение жирафа рядом с моим предвыборным плакатом на пост президента школьного совета. В итоге ужасно взбесились, когда я взяла жирафа в качестве логотипа своей кампании – «Голосуй за Лони: она на голову выше прочих» – и победила.

Я поднимаю взгляд от «Охотника на кабанов». Секретарша все еще смотрит на меня из-за круглого хромированного стола.

Эстель держит меня в курсе всех сплетен в родном городе, в том числе о Розалии и Брэндоне, которые после школы поженились. Похоже, Брэндон сейчас мало что делает, только сидит, ест нездоровую пищу и смотрит телевизор. Он работает несколько часов в неделю в магазине кормов, но семью содержит в основном Розалия.

Дверь офиса открывается, и выходит Тэмми, тот самый важный клиент Фила. Она шествует мимо меня со словами: «Хм, Лони». Не «Спасибо за то, что заняла детей», даже не «Привет», но хоть не послала, так что можно считать это прогрессом.

– Ты отвезла их к учителю фортепиано? – уточняет невестка.

– Да, мэм, – киваю я.

Фил выходит из своего кабинета.

– Лони, проходи.

Тэмми уходит за детьми, а брат закрывает за мной дверь.

Я плюхаюсь в кресло напротив его стола. Вот святая святых, место, где Фил может с головой погрузиться в цифры, которые так обожает.

– Готова обсудить финансы?

Я кладу локти на стол и потягиваюсь.

– Сначала я хочу узнать все, что ты натворил без меня.

– Прости. Все произошло довольно быстро. – Он кладет ручку на промокашку. – Обещаю, что с этого момента буду держать тебя в курсе дел.

– Прежде чем что-то решишь, – говорю я.

– Да.

Он перемещает ручку и раскладывает несколько листов бумаги.

– Взгляни на это и скажи, что думаешь.

В документах говорится о создании траста. В него пойдут платежи по ежегодной ренте, установленной давным-давно с помощью страховки отца, пособий по социальному обеспечению, арендной платы за дом и остатков небольшого наследства от бабушки Лорны. У моей мамы государственная пенсия вдовы и мизерное пенсионное пособие от системы государственных школ, где она преподавала музыку после того, как Фил пошел в детский сад, и сидела с каменным лицом на каждой репетиции жуткой группы.