Хозяйка болот

15

Я снова отправляюсь на поиски султанки. Бородатый владелец магазина каноэ стоит на стоянке и вытаскивает весла из кузова грузовика.

– Вы из округа Колумбия? – спрашивает он, когда я выхожу.

– Нет. Почему вы так решили?

Он смотрит на мой номерной знак округа Колумбия. Тот буквально кричит: «Туристка! Городская пижонка! Зеленый новичок!»

– Взяла напрокат, – лгу я. – Моя машина в магазине. – Почему меня волнует, что подумает этот парень?

Он следует за мной, берет кредитку и вручает мне каноэ. Но сам следит за мной.

Утренний пар поднимается над водой. Сегодня я гребу в другую часть болота, где растут кипарисы, как говорил мой папа, «держа ноги в воде». Навес высокий, как собор, и я скольжу сквозь пейзаж из света и тени. Папоротники каскадом спускаются со стволов среди розовых лишайников размером с пятна после кори, а кипарисовые «колени» торчат из-под поверхности, как шапки подводных гномов. Я замечаю нежную орхидею-бабочку с сердцевидным пятном в центре, которая цепляется за ствол.

Убиваю три часа на безуспешные поиски султанки, прежде чем сдаюсь и возвращаюсь к пристани. Каноист меня не встречает. Он внутри, разговаривает с парнем с курчавыми бакенбардами, в потрепанном джинсовом жилете и со страшными татуировками в виде змей и ножей на руках. Я выглядываю за дверь и вижу здоровый черный автомобиль, припаркованный поперек двух мест. Парень с бакенбардами осматривает меня, начиная с лица и до самых ног, затем с ног до головы. Поворачивается к Адлаю.

– В общем, я сделаю, как сказал, – говорит он, выходит и забирается в черную машину.

Смотрю ему вслед, проверяю, не ревет ли грузовик, как тот, который напугал Фила, Тэмми и меня.

Адлай выходит из-за прилавка.

– Увидели что-то интересное?

Я поворачиваюсь к нему.

– В смысле на болоте? Конечно. Там всегда интересно. Но я пытаюсь найти одну конкретную птицу.

Он смотрит в окно. Я понимаю, что все еще держу весла.

– Пойду их повешу.

– Угу. Не отнимай мою работу. – Он берет их и проходит мимо меня. – Я и так неполный день тружусь.

Чего он взъелся? Парень вывешивает весла снаружи, затем возвращается, хлопая дверью. Я жду свою кредитную карту.

Я должна была встретиться с Эстель, моим надсмотрщиком, в Таллахасси. Но когда добираюсь до Музея науки, ее нет в офисе. Ассистентка говорит, что она в издательстве.

– «Но не позволяй ей уйти» – так она в точности и сказала! – Помощница Эстель молода и полна энтузиазма, и прямо сейчас я не могу вспомнить ее имя.

– Хорошо, – говорю я. – Пойду в студию Бриджит.

– Ой, простите, – отвечает она, все так же улыбаясь. – Эстель еще сказала мне особо: «Не позволяй ей начинать какие-либо проекты!»

– Ладно, подожду. – Я сажусь напротив нее в глубокое квадратное кресло.

Оно очень похоже на стулья в библиотеке университета, которые мы называли «сонным кругом». Сколько раз я дремала, разинув рот, в таких креслах?

Барабаню пальцами по мягкой руке. Улыбающаяся девочка продолжает улыбаться. Будь у меня смартфон, я бы проверила свою электронную почту, но телефон упорно тупит, поэтому я копаюсь в сумке, ищу что-нибудь почитать.

Рука натыкается на тетрадь – ту самую, с названием «САД». Я хотела отдать ее сегодня, но из-за маминой сварливости забыла. Открываю тетрадь хотя бы затем, чтобы не видеть ослепительную улыбку помощницы Эстель.

Розмарин – похоронный цветок.

Лимонник – утешение.

Черноголовка – успокаивает раны.

В питомнике Парсона не было черноголовки. Тогда розмарин – на память. Вряд ли завянет, как незабудки. Бойд сказал: «Почему ты так расстроена, Рути? Это просто растения!» Как он не понимает? Он был там, он держал ее. Не. За. Будь. Теперь он гладит меня по животу и говорит: «Как думаешь, это мальчик или девочка? И когда мы должны сказать Лони Мэй?» О, я знаю, что прошел год. Знаю, что судьба дала мне еще один шанс. Но все равно может произойти что-то ужасное. Поэтому я выхожу в сад и тружусь. «Рути, – сказал он вчера, – ты уверена, что тебе стоит так много копаться здесь? Я слышал об этой штуке, токсо-чего-то-там…», а я прервала его и ответила: «Бойд, это называется токсоплазмоз, и со мной ничего не случится, если не снимать перчатки». И тут я увидела, как его лицо стало замкнутым. Не стоило так грубо поправлять. Но он не запретит мне ходить в сад.

– Привет, – говорит Эстель. Шарф колышется позади нее, когда она проплывает мимо. Я закрываю тетрадь, поднимаюсь с кресла и следую за подругой в ее кабинет. – Хорошо, что ты прихватила с собой книгу, – говорит она. – Извини, я встречалась с главой издательства. Было так захватывающе! – Эстель доходит до своего стола и садится. – Где будем есть? «Мать-Земля» или «У Френч»? – Подруга все летит вперед. Наконец она отодвигает бумагу в сторону и смотрит на меня. – Эй, ты почему вся в пятнах?

– Я не в пятнах. – Я подношу руку к лицу. – И… лучше «Мать-Земля».

– Итак, – начинает она, – мы получили книжный проект!

Ее мозг работает на оптоволоконной скорости, а мой все еще подключен к телефонной линии.

– Это какой?

– Сначала давай посмотрим твои рисунки, – предлагает Эстель.

Раскладываю работы на столе. Подруга двигает их пальцем, разглаживает и подолгу изучает сперва мангровую кукушку, затем свиязей. Дойдя до арамы, Эстель медленно кивает. Она не спрашивает: «И где, черт возьми, султанка?» Только говорит:

– Все отлично. – Смотрит на меня и улыбается. – Но что с тобой приключилось?

– Ничего со мной не приключилось.

– Перестань врать.

– Эстель, ты же собиралась рассказать о… проекте?

– Хорошо, но пошли, потому что я должна вернуться сюда на встречу в час тридцать. – Она хватает симпатичную сумочку в тон розовым туфлям, и я бреду за подругой в своей одежде для каноэ.

В бистро «Мать-Земля» мы пробираемся в угловую кабинку с высокой спинкой. Эстель что-то говорит, но я все еще слышу голоса своих молодых родителей из дневника и размышляю, зачем маме так понадобились черноголовка и незабудки.

– Почему мне кажется, что ты не слушаешь? – замечает Эстель.

– Нет, я слушаю. Расскажи подробнее об этом захватывающем проекте. – Пусть она говорит, чтобы мне не пришлось.

Эстель делает глубокий вдох.

– Законодательный орган поручил нам разработать учебник для пятиклассников по естественной истории Флориды. Это образчик для всех начальных школ штата.

Эстель всерьез может сказать слово «образчик».

– Ага.

– Лони, именно этого я и добивалась! Мы покидаем рамки музейных каталогов и переходим к настоящей публикации. Наши книги дойдут до людей. – Она сужает глаза и наклоняется вперед. – Знаешь, зачем нам нужна эта книга, Лони?

Эти ее «мы» и «нас» вызывают у меня острую боль в правом виске.

– Потому что тысяча человек в день переезжает во Флориду, и они смывают свое дерьмо, осушают болота, строят уродливые таунхаусы и делают слишком много съездов на шоссе, а их самое близкое взаимодействие с дикой природой – это когда они сбивают какую-нибудь зверушку.

– Теперь ты говоришь, как я, – замечаю я.

– Но они также создают новое поколение флоридцев. И их дети могут либо вырасти и бросать обертки от «Биг-Мака» в ламантинов, которых гоняют на своих лыжных лодках, либо, – она замедляет речь, – они могут увидеть твоих потрясающих птиц, познать влажную среду болота, принять эту удивительную, дикую экосистему, которая окружает нас, и сохранить ее, прежде чем она исчезнет.

– Я буквально заслушалась, Эстель.

– Надо принести свет науки «великим немытым»[2]! – улыбается она.

– Ты про великих немытых учеников пятого класса?

– А ты и правда слушала. Ладно, не хочу давить, – начинает она, собираясь давить, – но тебе придется много потрудиться. Куча рисунков птиц… – Эстель выжидающе на меня смотрит.

– Какая жалость, что меня здесь уже не будет. – Я кладу обе ладони на стол.

Она смотрит в свое меню.

– Я просто хочу заронить семя. Не нужно отказывать мне сразу.

– Сразу скажу. Не могу.

– Никогда не говори «никогда», Лони.

– Эстель, перестань пытаться сделать меня постоянным жителем Флориды.

Наш официант подходит ко мне сзади. Его голос словно скрип наждачной бумаги.

– Здрасьте, дамы. Уже решили, что заказать?

Поворачиваюсь и вижу его руки, украшенные синими змеями и ножами. Я смотрю в его неулыбчивое лицо. Это парень, который совещался с Адлаем в магазине каноэ. Ездит на черном автомобиле. Я быстро заказываю тарелку тыквенного супа и отдаю ему меню. Он сверлит меня взглядом.

– Я Гарф. Если вдруг понадоблюсь. – Затем официант разворачивается и уходит на кухню.

Медленно сажусь обратно лицом к Эстель.

– Божечки. Его зовут Гарф. Наверное, младший. Сын.

– Что? – переспрашивает она.

– Гарф! Гарф Казинс-младший!

– Ты про официанта? Не думаю, что он тебе подходит, Лони.

– Нет же, – закатываю я глаза, – просто кого бы еще назвали Гарфом?

– Хочешь, я его спрошу? – Эстель откидывается на стуле.

– Нет! Его семья ненавидит мою. Его отец грозился убить моего! – Я оглядываюсь на кухню. – Давай сменим тему. Веди себя так, будто мы просто зашли поесть.

– А мы не этим сейчас занимаемся? Как там Фил и Тэмми?

Я втягиваю воздух.

– Я пытаюсь не дать Тэмми меня выбесить. И у Фила возникла странная идея получить побольше денег от государства. – Я понижаю голос. – Но мне она не нравится. Все может всплыть, и брат получит гораздо больше информации, чем на самом деле хочет знать. Не говоря уже о том, что скорее опустошит наши сундуки, а не наполнит их. Я пыталась отговорить его, но Фил, как ты знаешь, мои советы не слушает.

Рядом снова возникают синие змеи и ножи – Гарф принес заказы. Подслушивал? Как-то он задерживается у нашего стола.

– Спасибо, – благодарю я.

– На здоровье, мисс Марроу. – Он особо подчеркивает мою фамилию и улыбается, обнажая желтые от никотина зубы.

Когда Гарф уходит, Эстель вновь говорит в полный голос:

– А может, не так и плохо выяснить, что ж там было на самом деле? Тебе уже двое людей сказали, что ты ошибаешься.

– Шш. Какие двое людей?

– Леди с розовой запиской и чокнутый дед с болота.

Кладу салфетку на колени.

– Ага, два очень достоверных источника. И как моя ошибка может потом аукнуться моему некогда счастливому брату Филу?

– Лони…

– Посмотри на меня. Из-за догадок я уже чокнулась, поехала крышей, сбрендила…

Эстель откусывает сэндвич.

– Ты меня останови, когда надоест, – прошу я.

Она перестает жевать.

– Ты не думала, что Фил все равно когда-то узнает? Еще и обидится потом, что ты скрывала.

– Может быть. – Я пробую ложку золотистого супа. Мускат и эстрагон, щепотка кайенского перца. И лимонник – для утешения.

Мы доедаем, расплачиваемся и оставляем чаевые.

Гарф Казинс-младший стоит в дверях и провожает нас взглядом.