Хозяйка болот

42

26 апреля

– Лони?

Молодая женщина со светлыми волнистыми волосами стоит передо мной в публичной библиотеке Тенетки, куда я вернулась, чтобы погрузиться в ее атмосферу и провести еще немного исследований. Я понятия не имею, кто передо мной.

– Я Кей Эллиот, – говорит она. – Я ходила в школу с твоим братом.

Мой разум прокручивает тысячу картинок за полсекунды и останавливается на одной: белокурая взъерошенная детсадовка в колготках и резиновых сапогах сует мне в руку мятую бумагу, пока я жду, когда Фил выбежит из класса. Владелица записки, запыхавшись, сказала: «Меня зовут Кей, и Филиппу нужно позвонить мне, чтобы он мог прийти и поиграть». Я развернула клочок бумаги и увидела нацарапанный номер телефона. Всегда восхищалась наглыми женщинами, независимо от их возраста.

Взрослая Кей говорит:

– Лони, так рада тебя видеть! Я теперь библиотекарь. – Как и ее более молодая версия, она все еще немного тараторит. – Моя официальная должность – специалист по СМИ, – говорит она, – терпеть ее не могу. Всегда хотела вырасти и стать библиотекарем.

– И вот ты здесь. Повезло. – Я говорю так же, как моя мать, но не язвлю.

Она расспрашивает о моей жизни и много ахает, пока я описываю свою работу.

– Библиотека добавляет новую комнату? Я видела какие-то работы позади главного здания… – замечаю я.

– Да! Мистер Перкинс пожертвовал деньги на расширение.

– Элберт Перкинс?

Она кивает.

Откуда у этого мужика деньги?

– Ладно, если я могу чем-то помочь, – говорит Кей, – просто дай знать.

Это любопытство и бескорыстное желание искать – универсальная черта библиотекарей – всегда вызывали у меня чувство благодарности, и, когда я упоминаю пещеры, Кей предлагает несколько источников, которые я еще не исследовала. Она указывает мне на них, и я спрашиваю: «А вы принимаете книги в дар?»

Она кивает, приподняв брови.

Я машу ей рукой, когда ухожу, и толкаю тяжелую дверь.

Спускаясь по ступенькам, замечаю резкий запах немытого скальпа и мокрой собаки.

– Привет! – Это Нельсон Барбер, его седые волосы выглядят еще более тонкими, если такое возможно. В золотушной бороде застряли кусочки еды.

В последний раз, когда я видел его, у него в руке был острый охотничий нож.

– Есть минутка? – спрашивает Барбер.

В лучшем случае я могу застрять на несколько часов.

– Здравствуйте, мистер Барбер. Вообще-то, у меня есть три минуты, а потом надо идти. – Я делаю шаг назад. – Кстати, вы случайно не пропилили дырку в заборе моего брата?

– Хе-хе, я слышал об этом. Джей Ди подстрелил аллигатора.

– Джей Ди?

Мужчина с табаком.

– Забудь об этом, – говорит Нельсон и подходит ко мне, бормоча низким, доверчивым голосом: – Я хочу тебе сказать, как осторожно и подло они захватили мой магазин. Ты их видела. Они действуют исподтишка. Элберт предложил мне рефинансирование. Привлекательную процентную ставку. Куча свиней. – Он чешет корку на скуле. – «Расширьте склад!» – твердил он мне. «Покупайте больше акций! Соревнуйтесь с сетями!» Затем экономика начала падать, и он говорит: «Переходите на аутсорсинг! Заложите дом!» В этом доме я прожил тридцать шесть лет! «Сдайте склад в аренду!» – советует он мне, а потом: «Эти ребята будут работать за бесценок. Наслаждайтесь жизнью, немного отдохните». Оказывается, это был заговор! Сборище головорезов. Искали склад для других вещей. Знаешь для чего?

– Нет, сэр, я уверена…

– Товар номер один по прибыльности во Флориде.

Я жду.

– Знаешь, о чем я, не так ли?

– Эм, туризм?

– Наркотики! Контрабанда! – плюется он. – Элберта и его партнера никто не осмеливается тронуть, эти ребята и их многочисленные приспешники… а знаешь кто еще? Фрэнни и Пит – кодовые имена Ф и П, – они пытались отравить меня своей противной едой! Мало того, дантист пытался вырвать мне все зубы! Я говорил тебе это? А твой брат, который даже не настоящий бухгалтер, получил степень по почте, ему лучше шевелить задницей и передать мою жалобу в налоговую! Это они заставили дантиста вырвать мне все зубы. Этого шарлатана надо обмазать дегтем и вывалять в перьях! Отрезать ему яйца! – Внезапный ветерок поднимает прядь с макушки Нельсона.

Я щурюсь и надеюсь, что у старика нет ножа. Не хочу, чтобы кто-то что-то отрезал.

– Простите, мистер Барбер, но мне нужно кое-куда, а я уже опаздываю. Пока! – Я отворачиваюсь от него и смотрю на тротуар, но сама оглядываюсь, не следует ли Барбер за мной.

Он бормочет и движется в другую сторону, мимо новой постройки за библиотекой и через поле к лесу. Кажется, что Барбер мгновенно появляется и исчезает, вероятно, потому, что знает все маленькие водные пути и то, как они связаны. Ручей за этими деревьями должен вести к большему болоту.

Мистер Барбер думает, что против него все, вплоть до моего брата. Старик угрожал половым органам Фила или дантиста?

Он даже параноит из-за двух самых милых людей в городе, Фрэнни и Пита. И имеет зуб на меня, точно. «Янки, проваливай восвояси!» Это был он? А голуби? Возможно, старик не врет, что Элберт Перкинс загоняет людей в непосильные ипотечные кредиты, но агент не в одиночку разрушил экономику.

Ну, это не мое дело, и янки действительно пора домой. Я проезжаю мимо здания ратуши и останавливаюсь у Музея науки Таллахасси. Я все еще спорю с Эстель из-за последних четырех рисунков, но могу сдать те, что у меня есть.

Она сидит за столом в корпоративной форме – темно-синем жакете и серьгах в тон. Юбка и туфли под столом точно такого же темно-синего цвета. Я швыряю на ее стол рисунки зимородка, ночной цапли с желтой короной и змеешейки.

Подруга осматривает их внимательно, критически, и я стараюсь не отвлекаться на выражение одобрения на ее лице. Когда она поднимает глаза, я говорю:

– Насчет последних четырех. Я почти закончила желну и посадила ее на мертвое дерево, где ей и место.

– Хорошо и…

– Дальше рисую орлана. Он гнездится на живых деревьях, а не на мертвых.

Эстель встает.

– И что, он никогда за всю жизнь даже не присаживается на сухое?

Я рычу и собираюсь уйти.

– Куда это ты?

– В студию Бриджит. Помнишь ее? Бриджит? Свою штатную художницу? Дождаться не могу, когда она родит ребенка, вернется и отчитает тебя. И пока я сижу там, притворяясь Бриджит, будут тебе три другие птицы! – Я выхожу из ее кабинета, иду по коридору и поднимаю римскую штору.

Белоголовый орлан, белоголовый орлан. Я пытаюсь нарисовать его на дереве с дятлом. Но просто не могу. Поэтому я запускаю птицу в воздух вообще без окружения.

Из-за своего статуса национальной иконы орлан всегда рискует стать клише. В то время как его изображение пропагандирует патриотизм и американский образ жизни, настоящее животное из мяса и костей обладает абсолютной свирепостью, которая не имеет ничего общего с символом. Его перья часто скрючены, а маленькие глаза будто обвиняют тебя в чем-то. Пока я рисую мертвую птицу, то пытаюсь изобразить живую, которую однажды видела плывущей по совершенному небу.

Солнце светило мне в глаза, а орлан парил далеко над нами, но он врезался в ярко-голубой карман, издавая пронзительный крик.

Папа положил весло на колени.

Не опуская глаз, я спросила:

– По-твоему, как высоко он может подняться?

– Так высоко, как только захочет. – Отец запрокинул голову. – Я завидую ему, Лони Мэй. Он может уйти от чего угодно.

– Хотела бы я так же летать, – призналась я.

– Но возвращалась бы?

Я отвела взгляд от птицы.

Папа не улыбался, не смеялся.

– Потому что мама и папа будут скучать по тебе, если ты улетишь и забудешь нас. – Его взгляд поймал мой.

Я откладываю карандаш. И что, черт возьми, ты сам сделал?

Мой отец понимал меня как никто другой. Так почему же я его не поняла? От чего он хотел уйти? И почему не мог остаться со мной?

Телефон вибрирует. Наверняка Эстель решила подонимать меня из дальнего коридора.

– Что?

– Привет. – Мужской голос. Адлай.

Надо было глянуть на экран, прежде чем отвечать. Я знала, что, когда мы, наконец, поговорим, придется сознаться, сказать ему, что дальше дело не зайдет. Пикник был веселым, но не более того. Я здесь не живу, не буду здесь жить, так что все бессмысленно.

– Чего не отвечала? – спрашивает он.

– Ой, да так, занята была.

– Я просто надеялся снова попасть с тобой в непогоду.

Черт, а парень хорош.

– Пикник был отличным, – признаю я.

– Ага. – Он замолкает, давая мне договорить, насколько именно отличным.

Но я молчу. Пытаюсь представить, куда могли бы завести меня такие отношения, каково это – в кои-то веки открыться чему-то неизведанному.

– Знаешь, – начинает Адлай, – за последние пару дней стоимость аренды лодок сильно упала.

– Пытаешься намекнуть, что тебе требуется мой вклад?

– Можно и так сказать.

Симпатичный парень приглашает меня покататься на каноэ, а я пытаюсь загнать четырех дурацких птиц на одно дерево. Что это за выбор? Я хватаю ключи, игнорируя здравый смысл, и направляюсь в магазин каноэ.