Хозяйка болот

59

Фил врывается в вестибюль.

– Лони! – Он смотрит на Мариаму. – О, здрасьте, – говорит брат и быстро вздыхает. Он хоть знает ее имя? – Лони, я отведу тебя в безопасное место. – Фил смотрит на меня и моргает. – Пошли. Оставим твое авто на стоянке. Я позвонил Лэнсу, он сказал, что будет наблюдать за этим местом из своей патрульной машины.

Фил наполовину в панике, наполовину возбужден. Я рада, что брат в полной боеготовности сейчас, но он должен был сделать все вчера. Хочу, чтобы Шаппель уже сидел за решеткой.

Фил сжигает резину всю дорогу до своего дома – «безопасного места». Небо прояснилось, и детишки во дворе у залатанного забора. Фил, Тэмми и я сидим в столовой. Мой брат барабанит карандашом по блокноту.

– Теперь мы должны составить план, – заявляет он. – Во-первых, Лони, тебе нужно уехать из города. Ты единственная, кто точно знает всю историю Шаппеля.

– Я, и его бывшая жена, и любая из тех женщин, что сидели в салоне в ожидании стрижки. Они наверняка уже распространили новости.

Фил откидывается на спинку стула.

– Не подумал об этом. Но полагаю, это сыграет нам на руку. Он не может перебить весь город.

– Видишь? Сплетни могут пойти на пользу, – вмешивается Тэмми. – Хотя он всегда может заявить, что ты распустила гадкие слухи.

– Еще бы, сам этим занимался, – подмечаю я. – Но почему полицейские не могут просто арестовать его? Они знают, что он сделал.

– Как объяснил нам с Бартом окружной прокурор, у них нет орудия убийства, а тело пролежало в земле двадцать пять лет. Сейчас все улики – это разговор двух старушек, и одна из них – бывшая жена подозреваемого, которая затаила обиду на мужа. По убийству свидетельств маловато. Но я провел небольшое налоговое расследование. – Он улыбается.

– И?

– Похоже, что Фрэнк и Элберт Перкинс являются партнерами в подставной компании под названием «Инвестмент Инкорпорейтед». Работали довольно тонко, но если я смогу проследить весь путь, подозреваю, мы найдем столько налоговых махинаций, что те двое, вероятно, никогда не выйдут из тюрьмы. Если сможем посадить их в тюрьму прямо сейчас.

– Прости. Я идиотка. – Я глубоко вздыхаю.

– Ладно, вернемся к плану. Как ты думаешь, куда пойдешь?

– Никуда. Он может прийти за тобой, или за мамой, или за детьми, не дай бог! Теперь ясно, откуда взялся аллигатор во дворе. Это наверняка дело рук Фрэнка.

Пот выступает на лбу Фила.

– Давайте не паниковать. Может, дети не походят в школу пару дней, скажем, что у них стрептококк, и нечего бить тревогу. Однако сейчас Шаппель, скорее всего, напуган и может сбежать. Думаю, мама в безопасности. Он предположит, что она ничего не помнит, и это правда как минимум на восемьдесят процентов. Ты разговаривала с ребятами в больнице, верно? И Лэнс сказал, что организует круглосуточное дежурство. Я также говорил с Бартом…

Я закатываю глаза.

– Да, я знаю, что ты не в восторге от Барта, Лони. Но частный детектив его фирмы следит за домом Шаппеля. Ты уже позвонила миссис Шаппель? Ей может угрожать серьезная опасность.

Я киваю.

– Она точно поминает меня недобрым словом.

– Возможно, – говорит Фил. – Но больше всего я беспокоюсь о тебе. Если он и придет за кем-то, так это за тобой.

– Мы должны проводить тебя, Лони. Хочешь бутерброд в дорогу? – Тэмми встает и идет на кухню.

– Что ж, спасибо, Тэмми.

Она на самом деле очень милая. Меня уже давно никто не отправлял в дорогу с бутербродом. Возможно, они правы. Может, мне пора заняться тем, что я умею лучше всего. Побегом.

Фил подвозит меня к моей машине, и мы оба оглядываемся в ожидании засады.

– Не возвращайся в свою квартиру в Таллахасси, – велит брат. – Там он в первую очередь проверит. Куда ты собираешься? Хочешь, я пойду с тобой?

Я выразительно смотрю на него.

– Хорошо, – говорит он и садится в свою машину. – Но куда бы ни пошла, звони мне. И держись в безопасности.

Я выезжаю из Тенетки, но останавливаюсь у дома Адлая.

Снова лежу рядом с ним в его тенистой комнате и рассказываю о том, что произошло с тех пор, как я ушла.

– Просто останься здесь, со мной, – просит он. – Этот парень, Шаппель, плохо меня знает и вряд ли свяжет нас двоих.

– Потому что мы необычная пара?

– А мы необычная?

Я думаю о Нельсоне Барбере. «Ты взяла эту штуку в аренду у сукина сына Адлая Бринкерта?»

Я сажусь.

– Кому принадлежал магазин каноэ до того, как ты его купил?

– Не знаю. Я никогда не встречал хозяев. Имел дело с компанией, «Инвестмент Реал Эстейт» или что-то в этом роде.

– «Инвестмент Инкорпорейтед»?

– Да, что-то такое.

– А сделкой занимался Элберт Перкинс?

– Да, а что?

Я встаю и начинаю одеваться, путаясь в штанинах.

– Черт. Черт, черт, черт.

– Что?

– Элберт, Фрэнк, «Инвестмент Инкорпорейтед». Они связаны друг с другом. Итак, если Элберт знает тебя, а Фрэнк знает Элберта, то они поймут, что ты и я…

Я натягиваю одежду и застегиваю ремень на ходу. Адлай останавливается надеть джинсы, затем следует за мной.

– Я подвергаю тебя опасности, просто находясь здесь, – говорю я.

Добираюсь до своей машины и бросаю то немногое, что у меня есть. Адлай не знает, что в свою толстовку я завернула очень острый кулинарный нож из его кухни. Для защиты.

– Куда ты собираешься? – спрашивает он.

– Лучшее, что я могу сделать, – это отправиться в путь, и пусть весь город узнает, что я уехала. Надеюсь, Фрэнк последует за мной.

– Я думал, ты хочешь спрятаться от него.

– От этого парня не спрятаться. Я не хочу, чтобы он догнал меня, но собираюсь увести его отсюда, чтобы он не причинил вреда никому, кого я люблю.

В основном я думаю о Бобби и Хизер, но брови Адлая выгибаются вверх.

У машины он притягивает меня к себе и целует.

Я мягко отталкиваю его, пока наше прощание не превратилось в еще одно приветствие.

– Я вернусь, – обещаю я.

На заправке я заливаю бак, покупаю большой кофе и несколько банок энергетика и обдумываю свою стратегию.

Моя первая остановка – в агентстве недвижимости Элберта Перкинса, где я сижу в машине и набрасываю дружескую записку, время от времени оглядываясь.

Привет, мистер Перкинс!

Завтра я возвращаюсь в Вашингтон. Но все еще думаю прикупить небольшой участок земли поблизости, поэтому, пожалуйста, звоните, если что-то появится!

Я записываю свой рабочий номер округа Колумбия. Надеюсь, сообщение Элберту – то же самое, что сообщение Фрэнку. Только я еду не завтра, как написала, а через секунду, чтобы фора была хорошая.

Уже затемно я сую записку под дверь и отправляюсь в путь. Не особо люблю это время суток. Но мне не терпится перебраться в Джорджию, потому что тогда, может быть, и Фрэнк увяжется следом, а разве это не федеральное преступление, когда преступник пересекает границу штата? Или, если он найдет меня, возможно, я стану преступницей, если накинусь на него с кухонным ножом Адлая. Чем дольше я езжу, тем больше путаются мои рассуждения.

Возможно, я переборщила с кофеином.

Около полуночи, когда я проезжаю указатель на Вену, штат Джорджия, и холодный кофе почти закончился, я мельком замечаю серебристый «кадиллак» в двух полосах левее и немного позади. У меня учащается пульс.

Перестраиваюсь и держусь на осторожном расстоянии, пропускаю «кадиллак», но не становлюсь прямо позади него. Окна не вижу и надеюсь, что и водитель меня не рассмотрел. Он останавливается, а я продолжаю движение. Если это был Фрэнк, он, похоже, меня не видел. Я нажимаю на газ.

Последние полтора часа мне хочется в туалет, да и вообще просто нужно остановиться, хотя это даст ему шанс наверстать упущенное. Я брызгаю водой в лицо. От плохого сна и слишком большого количества кофе у меня галлюцинации. Шаппель может быть где угодно. Хоть прямо сейчас ждать возле женского туалета, чтобы кинуться и задушить меня. Или он сидит где-то в Северной Дакоте, считает свои деньги и посмеивается. Я смотрю на себя в кривое зеркало. Если ублюдок все еще рядом, если он меня догонит, придется использовать нож для самообороны. А что потом?

Вернусь ли я к нормальной жизни? Я закрываю кран и тащусь к своей машине.

Надо мыслить рационально. Я работаю в Смитсоновском институте, и мой восьминедельный отпуск почти на исходе. Я не хочу терять работу, я не хочу умереть от рук известного убийцы и, если это возможно, не хочу сама ею становиться. В Мейконе я направляюсь по шоссе I-20, которое выведет меня на север по шоссе I-95. Я буду в Вашингтоне через десять часов. Я могу оставить этот бардак позади и вернуться к своей жизни.

Иными словами, я убегу, как и всегда. Я сбежала от отца в последний день его жизни, когда он попросил меня пойти с ним.

Я бежала от матери, от ее горя, от своего собственного. Я убегала от своего младшего брата, от его привязанности, его любви ко мне, когда он поднял глаза и сказал: «Я не хочу, чтобы ты уезжала». Я бежала от всех романтических отношений, которые казались хоть немного серьезными, и убегу от Адлая. Я буду бежать от своей семьи, от своего родного города, от убийцы моего отца.

Недалеко от Огасты я понимаю, что лучше снять номер в отеле, потому что мне только что померещилась гладильная доска, переходящая дорогу. Я засыпаю за рулем. Высокий знак у шоссе гласит: «Мотель», и я сворачиваю. Нахожу парковку, но неясно, где офис. Проезжаю пару двухэтажных домов. На втором этаже сквозь кривые занавески пробиваются лучики света. Многие разбитые окна заклеены картоном. Ржавые машины заполняют парковочные места. Каким бы убогим ни выглядело это место, оно, кажется, заполнено до отказа. Сейчас середина ночи, свет горит, но царит странная тишина.

Наконец я подъезжаю к зеркальному окну с нарисованной дугой надписью: «ОФИС». Я, конечно, не хочу здесь оставаться, но мне снова нужно в туалет. За столом никто не сидит. Я рискую пройти мимо него на площадку и замечаю дверь с надписью: «Женский». Толкаю дверь, и меня встречает резкий запах дерьма. Заглядываю в первую кабинку, но унитаз не только полный, но и заделанный. В следующей кабинке – почище, но трубы, которая должна соединять унитаз со стеной, нет.

В третьей кабинке туалет вообще отсутствует. Что это за место?

Я выхожу и вижу человека, бродящего по большой комнате. Он поворачивается и улыбается мне. Почти все его зубы выпали, а те немногие, что остались, коричневые.

– Не работает, – говорит он.

Я киваю и очень стараюсь не бежать к своей машине.

Быстро возвращаюсь на шоссе. Что это за ужасное место? Там были люди. «Свободных номеров нет». И тут до меня наконец доходит: я наивная дурочка, и моя обычная жизнь далеко не так плоха, как могла бы быть. То была последняя остановка на пути в наркотический ад. У такого места есть название. Я видела в журнале. Абандоминиум. Там живут люди, отравленные такими, как Фрэнк Шаппель. Для него их горе – просто деньги, за которые он готов убить. Но для людей в этих комнатах и многих подобных им – его собственного сына – это жизнь в конце пути.

На следующем съезде я включаю аварийку, выхожу и поворачиваюсь.

Хватит бегать. Пусть все знают, что сделал этот урод, кто на самом деле «выдающийся» Фрэнк Шаппель. Я заставлю его заплатить.