Хозяйка болот

12

Похоже, Тэмми вовсе и не собиралась пропускать ужин, только процесс приготовления. Она и ее подруга Джорджия выходят из-за раздвижного стекла. Будь Джорджия птицей, стала бы перепелом Гамбеля – немного неуверенной в том, что делать, но полной решимости следовать к цели. Ее скругленная прическа довершает сходство, ведь по правилу Тэмми стиль должен отвечать внутреннему состоянию клиента.

– Ужин готов? – спрашивает невестка, и они с Джорджией хихикают, как будто интересоваться подобным у мужчин – жуткая глупость.

Я встаю с горки и иду к ним.

Джорджия чуть удивленно смотрит на меня, но просто приглаживает свои карамельного цвета волосы.

– Привет, Лони.

Я хватаю полотенце, и после очередного обмена любезностями Барт и Джорджия прощаются, заявляя, что и не собирались оставаться на ужин.

– Просто зашел попить пива, – смеется Барт.

Когда я достаточно обсохла, мы с Филом накрываем стол внутри, чтобы спастись от комаров. Хизер сидит напротив меня, сильно напоминая фотографию мамы с вырезки: чуть вздернутый нос, россыпь веснушек. Сегодня утром этот ребенок позвонил мне на мобильный и оставил голосовое сообщение, неуверенное, но четкое: «Гм, тетя Лони, это Хизер. Эм, ты можешь принести свои книги о птицах?»

– Принесла? – громко шепчет племянница через стол.

– Не сейчас, юная леди, – говорит Тэмми и склоняет голову для молитвы.

Я подмигиваю Хизер, затем следую примеру ее матери. Пока мы едим, Тэмми то и дело одергивает детей: «Хизер, никаких локтей на столе». Бобби ерзает, и она говорит: «Мистер, ты не можешь посидеть смирно? Крутишься так, будто вот-вот взлетишь».

Я смеюсь.

Невестка смотрит на меня и сердито сводит брови.

Я поворачиваюсь к брату.

– Фил, ты все еще бегаешь?

– Конечно. А ты?

– Я тоже. – Вообще-то, только во Флориде.

– Надо нам как-нибудь побегать вместе, – говорит брат. Пустая вежливость. Он никогда не выполнит обещание.

Невестка переводит взгляд с меня на Фила, ожидая, когда ее подключат к беседе.

– Хочешь присоединиться к нам, Тэмми? – спрашиваю я.

– О нет. Вы не вытащите меня на улицу в такую жару. – Рада, что спросили, и рада отказать.

После ужина Фил идет наверх, чтобы выкупать Хизер и Бобби, а я помогаю Тэмми убрать со стола. Я пообещала детям, что почитаю им, поэтому мне не терпится закончить поскорее. Ставлю последнюю тарелку и стакан на стойку, но Тэмми преграждает мне путь. Она указывает на доску на стене.

– А теперь, Лони, я хочу составить с тобой график. Так как ты задержишься на некоторое время…

– Я не…

– …Я буду ходить по понедельникам и средам, ты можешь по вторникам, четвергам и субботам, а Фил – по пятницам и воскресеньям.

Я смотрю на часы над дверью.

– И куда же мы будем?..

– В дом, дорогая. – Я пробираюсь мимо нее в столовую. – Не уходи от меня.

– Я помогу тебе убрать со стола! – Я слышу, как дети топают наверху. Беру заправку для салата, хватаю матерчатую сумку с книгами о птицах и вешаю ее на плечо. Если не поднимусь в ближайшее время, упущу шанс почитать ребятне. Ставлю бутылку «Тысячи островов» в холодильник.

– График, Лони.

Я закрываю холодильник и оборачиваюсь.

– Что ж, Тэмми, я и правда не задержусь здесь надолго. Так почему бы мне просто не ходить каждый день? – Хочу убраться из этой кухни.

Невестка упирается костяшками пальцев в бедро.

– О, так ты снова на минутку заскочила?

– Извини?

– Я думала, ты приехала помочь. А будет как обычно. Ты прилетаешь, играешь на чувствах матери, а потом убегаешь и оставляешь нас подтирать ей задницу.

– Играю на чувствах матери? Тэмми, ты не можешь говорить о моей семье.

– О, твоя семья. Та самая, про которую ты обычно и не помнишь?

Я моргаю. «Не срывайся».

– Так разве люди в больнице не вытирают… если потребуется…

– А откуда тебе знать? Ты врываешься, жалуешься на все новые «картонные» домики в городе, такие как наш, а потом улетаешь. Пусть мать думает, будто ты добилась такого успеха, что не можешь провести ни минуты в захолустье.

Я горько смеюсь.

– О, Тэмми, ты немного отстала от жизни. Моя мать никогда не считала меня успешной.

– Я отстала? Думаю, это как раз ты отстала, мисс Смитсоновский институт. Именно я заметила, что твоя мать сходит с ума!

Ужин застыл в моем желудке твердым, легковоспламеняющимся жирным комком.

– Вот что я думаю о твоем графике, Тэмми. Какой-то он скучный. Как насчет граффити? – Я беру маркер и крупными буквами пишу: «Тэмми – с…» Сумка падает с моего плеча на локоть пишущей руки, отчего та дергается. Если допишу мысль, то выйду в жаркую ночь, хлопнув за собой дверью. Дети пойдут спать без книг о птицах, без чтения, без тетушки.

Вешаю лямку на плечо и продолжаю писать.

К «с» я добавляю «свирепый торнадо!» и рисую за восклицательным знаком бурю, капли дождя летят во все стороны, гася мой огонь. Закрываю ручку и поворачиваюсь к своей невестке.

– А теперь прошу извинить, у меня встреча с любителями естествознания.

Я поднимаюсь по лестнице, все еще шатаясь. Хизер и Бобби подпрыгивают в своих пижамах и скандируют мое имя:

– Те-тя Ло-ни, те-тя Ло-ни!

Фил, не подозревая о моей ссоре с Тэмми, проходит мимо меня в коридоре, касается моей руки и говорит тихим голосом:

– Начни с Бобби.

Несмотря на недавние прыжки, племянник, должно быть, вымотался на горке, потому что Очень Голодная Гусеница даже сливы доесть не успела, а мой юный слушатель уже прикрыл глаза и засопел.

Когда я захожу в комнату Хизер, она сидит в постели.

– Ты их принесла?

– Ой, наверное, забыла, – говорю я.

– Неправда.

– Точно, вот они! – Я достаю из сумки несколько книг.

Хизер выбирает один из полевых журналов дедушки Тэда и расспрашивает меня о фотографии черного водореза, чайке с красными ногами и явно выраженным прикусом.

– Они черпают рыбу нижней частью клюва, – говорю я племяннице.

Она переворачивает страницу, и я читаю: «Кубинская колибри-пчелка – самая маленькая птица в мире».

– Очень круто. – Еще страница. Сна ни в одном глазу.

– Хизер, я должна уложить тебя спать.

– Хорошо, – говорит она и ложится, рядом с ней лежит открытая книга ее прадедушки, где изображены птица-ткачик и ее гнездо-мешок.

– Ты можешь мне спеть? – просит Хизер. Она тянет время, но, черт возьми, у меня вряд ли когда-нибудь получится ей отказать.

– Баю-бай, Хизер, спи ты на ветке… – завожу я, и племянница смеется. Она уже большая для детской колыбельной. Но я смягчаю голос и замедляю темп, пока личико Хизер не разглаживается. – Ветер подует – люльку качнет… – Смотрю на книгу. Замысловато сплетенное гнездо свисает с ветви. – Ветку сломало – все и упало… – Только сейчас я понимаю смысл песни, это про упавшее птичье гнездышко. – Люльки и птички больше там нет.

– Не птички. Хизер, – тихо поправляет меня племянница, не открывая глаз.

– Точно, Хизер. – Я целую ее в лоб, беру книгу и крадусь прочь из комнаты. – Спокойной ночи.

Фил провожает меня до входной двери, за ним быстро идет Тэмми.

– В смысле я – свирепый торнадо? – спрашивает она. – Так мы договорились? Ты придешь в назначенные дни?

Фил мягко уводит меня от ответа.

– Лони сказала мне, что записала график, и да, она сможет. – Он безмолвно просит меня не устраивать ссор в этом доме. – Да, Лони, я буду держать тебя в курсе по поводу подачи документов. – Он выразительно наклоняет голову.

Брат имеет в виду суд с государством, обман…

– Фил, нет.

– Спокойной ночи, Лони. – И мой глупый младший брат закрывает дверь.