Хозяйка болот

– Так надо сообщить в полицию! Мы должны поймать этих гадов!

Барт вернулся к столу, и я смотрю на него, потом на Фила.

Их спокойствие говорит мне, что они уже подали заявление и мы вряд ли поймаем воров.

Я откидываюсь на пластиковый стул. Деменция – отстой. Представляю, как мама разговаривает по телефону с мошенниками, как ее запугивают и сбивают с толку.

– Однако, – говорит Фил, – у нас с Бартом есть план.

Я смотрю на широкое лицо адвоката. Он, может, и юрист, но это действительно не его дело. Барт вертит в руках бутылку с пивом и самодовольно улыбается.

– Пока ваш умный брат Фил штудировал пенсионные пособия для государственных служащих, он наткнулся на примечательный факт.

Мой брат открывает упаковку булочек.

– Дети! А ну марш из воды! – Они подбегают, и Фил взъерошивает мокрые волосы Бобби полотенцем, затем проводит тканью между пальцев ног Хизер, чтобы рассмешить ее. Удивительно, откуда взялась эта отцовская нежность, если у Фила не было образца для подражания. – Теперь идите переоденьтесь в сухое, – велит он. – И не бросайте мокрые купальники на ковре!

Дети бегут внутрь. Брат с улыбкой поворачивается ко мне. Я не улыбаюсь в ответ.

– Ты как раз подробно описывал наш финансовый крах.

– Ну вот что я пытаюсь тебе сказать. Я провел небольшое исследование по государственным пособиям, и штат Флорида все еще должен нам приличную сумму.

– Неужели?

– Видишь ли, папа был сотрудником правоохранительных органов, его работа относилась к категории высокого риска. Вдобавок к проценту от его зарплаты, который мама получала от страховой, департамент должен был отдавать ей еще двадцать пять процентов, так как несчастный случай произошел при исполнении служебных обязанностей. Кроме того, полагается единовременная выплата в размере трехсот тысяч долларов для офицеров, погибших на посту. А мы ее не получали.

– Погоди-погоди, Фил, это… нет. Ты… остановись. – Вспоминаю отца в тот день на пристани, утяжеленный рыболовный жилет, массивный ящик для снастей.

– Почему?

Я могла бы сказать ему. Сказать правду, но только наедине.

Голос Барта Лефтона царапает мои барабанные перепонки.

– Мы просто подадим ходатайство через суд…

– Барт, ты нас не извинишь? – говорю я и не двигаюсь с места.

– Да, конечно! – Он смотрит на меня, потом на Фила. – Я только… Мне нужно… э…

Он открывает стеклянную дверь, затем задвигает ее за собой.

– Фил… Папа не был на дежурстве в день своей смерти.

– О да, был. – Брат постукивает по столу. – Я видел документы. Там написано: «При исполнении служебных обязанностей».

– Какие документы?

– Отчет об инциденте.

– Что за отчет об инциденте? – Я стараюсь говорить ровно.

– Лони, не заводись.

– Я не завожусь. – Несмотря на то что солнце вот-вот сядет, влажность поднялась и на деревьях зажужжали цикады. – Я просто хочу посмотреть эти «документы», о которых ты говоришь. В глаза не видела никаких «документов».

– Потому что ты никогда их не искала, а мы – да. – Фил почти незаметно качает головой.

– Так почему бы тебе не показать их мне? – Мой голос не громче, чем прежде.

Он смотрит на меня сверху вниз и произносит так, как будто я несмышленыш.

– Потому что у меня их нет. Они в моем офисе.

– Что ж, я хочу их посмотреть, – говорю я. – Все знают, что папа погиб не при исполнении служебных обязанностей! А в «болотное время». – Держусь, стараюсь не сорваться.

– «Болотное время»? Что это за фигня? И чем это отличается от «на дежурстве»? Отец патрулировал болото. И почему ты так злишься? Ты вся красная.

– Это было его время. Нерабочее, отдых.

Пронзительное «Ю-ху!» доносится из дома. Тэмми вернулась до срока. Я закипаю изнутри. Нужно остыть, прежде чем иметь дело с невесткой. Фил сказал, ее здесь не будет, и солгал. Он так и уходит, бормоча ерунду. Вода из разбрызгивателя, падающая каскадом на траву, барабанит по длинному синему пластиковому листу. Я разбегаюсь, ныряю, точно выдра, и останавливаюсь; мое лицо и одежда мокрые, как и трава на уровне глаз.