Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Между тем как Петр летом 1689 г. особенно усердно предавался военным играм с потешными конюхами и новому занятию, всецело его захватившему, — кораблестроению, все более тяготясь московским церковно-придворным ритуалом и все более уклоняясь от участия в его исполнении, царевна-правительница как бы намеренно подчеркивает свое строгое соблюдение этого ритуала и свою преданность святыням и готовность участвовать в церковных торжествах. Вернувшись из Переяславля к 11 июня и побывав на панихиде по царю Федору, служившейся в этот день именно потому, что царь запоздал к 8-му, Петр после панихиды отправился в Преображенское. 19 июня оттуда в Оружейную палату был прислан потешный сокольник Иван Юров, который, «пришед, сказал: сего де вышеписанного числа из села Преображенского великий государь послал его к Москве в Оружейную палату, а указал: пару пистолей немецких со станками шамшировыми, с золоченою медною оправою, которая прислана была из Оружейной палаты к нему, великому государю, в поход сего ж месяца июня, отдать в Оружейную палату по-прежнему, и вместо того взять три пары пистолей немецких же, с станками с синослоевыми»[101]. В то же время в Преображенском заложен был «потешный корабль», крупных размеров баркас, стенки которого строились в четверть аршина толщины. Из Преображенского Петр появился в Москве 24 июня вечером «в отдачу дневных часов», а 25 июня вместе с царем Иваном он после литургии выходил в Успенский собор на торжественное молебствие по случаю дня коронации, совершавшееся патриархом. Затем отметки о выезде Петра из Москвы нет. 28 июня он по обыкновению был вместе с братом в Успенском соборе у малой вечерни и молебного пения, 29 июня, в день своего ангела, в том же соборе слушал литургию. После литургии Петр в верху, в новой Столовой, жаловал сибирского и касимовского царевичей, бояр, окольничих, думных и ближних людей для тезоименитства своего кубками ренского, а после них в той же палате жаловал стольников, полковников, стряпчих походных, дьяков и гостей водкой. В этот день объявлены были производства в чины.

Царский тесть Ф. А. Лопухин был пожалован в бояре, И. И. Нарышкин и П. М. Апраксин из комнатных стольников были произведены в окольничие. 2 июля за 3 часа до вечера Петр отбыл в Коломенское. За описанное время он пропустил целый ряд церковных торжеств, на которых неизменно присутствовала Софья, частью с царем Иваном, частью одна. 14 июня в Успенском соборе царь Иван с царевной Софьей присутствовали на молебствии по случаю полученных вестей о победе Голицына над крымцами. Петр, вероятно, сознательно уклонился от этого торжества, так как вести из Крыма не заключали в себе ничего отрадного. Голицын писал, что при приближении русских к Крыму были бои с крымцами, в которых «ратные люди бусурман многих побили и живых поимали и с поля их сбили», что хан «с своим поганством, видя их, ратных людей, мужественное и храброе на себя наступление, ушли от них в Перекопь и в иные дальние свои жилища». В дальнейшем же извещалось, что когда бояре и воеводы от Перекопи отступили и шли к речке Белозерке, то на них нападали белгородские орды и черкесы и «с теми неприятелями были у ратных людей бои великие, на которых они, ратные люди, того поганства многих побивали». Отступление от Перекопи, укрепления которой Голицын не решился штурмовать, знаменовало собой явную неудачу второго Крымского похода. Так это и поняли при дворе Петра. 14 июня было навечерие памяти Ионы, митрополита Московского. Царевна второй раз в этот день выходила в Успенский собор к всенощному бдению. 15 июня, в самый день памяти митрополита Ионы, она слушала в Успенском соборе литургию, вечером этого дня в канун празднества Тихона чудотворца была у всенощной во вновь сооруженной церкви Тихона в Белом городе у Смоленских ворот, а утром 16 июня, в самый праздник Тихона, присутствовала на освящении этой церкви и слушала в ней литургию. 20 июня царевна «изволила для моления о дожде иттить к церкви пророка Илии, по прозванию Обыденного, что за Пречистенскими вороты близ Москвы-реки, и той церкви слушать всенощного пения»[102]. Утром 21 июня она вместе с царем Иваном Алексеевичем шла в крестном ходу из Успенского собора в эту церковь Ильи Обыденного и была там за обедней. 23 июня, в день празднования Сретения Владимирской иконы Богоматери, царевна шествовала в крестном ходу из Успенского собора в Сретенский монастырь, отстояла там литургию, а после литургии вернулась с крестным же ходом в Успенский собор. 26 июня она «изволила иттить для моления» в Новодевичий монастырь, была там у обедни и молебного пения. 27-го прибыл туда царь Иван Алексеевич. Из монастыря царевна с братом вернулись 28 июня на рассвете, 4 июля, в навечерие празднества «преподобного Сергия Радонежского», царевна слушала всенощную на Троицком подворье в церкви Сергия. 5 июля вместе с царем Иваном она была за литургией в той же церкви, а затем оба прибыли в Успенский собор на молебствие по поводу победы над раскольниками в этот день в 1682 г.: «что в прошлом во 190 г. июля 5 дня милостию всесильного Бога за Его святую соборную и апостольскую церковь и за святую непорочную христианскую веру раскольщики и церкви Божии противники распопа Микитка Пустосвят с его советники попраны, и побеждены, и искоренены». 7 июля было празднование московскому митрополиту Филиппу, перенесенное почему-то на этот день с 3 июля. Царевна Софья с братом Иваном — в Успенском соборе[103]. Эти частые выходы царевны, это постоянное появление ее на церковных торжествах среди народа, создавшее царевне популярность, не были по душе царице Наталье и приверженцам Петра, могли казаться им опасными. Можно предполагать, что при дворе Петра шла речь, что надо положить этим выходам конец. 8 июля, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, бывал из кремлевских соборов крестный ход в Казанский собор к литургии. На это торжество рано утром 8 июля приехал из Коломенского в Москву Петр. Оба государя и царевна из дворцовой церкви Спаса, сопровождая иконы, вышли в Благовещенский собор, а оттуда направились в Успенский собор. Против угла «Грановитой палаты шествие встретил патриарх со всем Освященным собором. Приложившись к иконам и преподав благословение государям, патриарх вместе с ними вошел в Успенский собор. В соборе государи прикладывались к иконам и мощам, а хор пел им многолетие. Отсюда крестный ход должен был двинуться дальше. В этот момент и произошло столкновение Петра с сестрой. Царевна взяла образ „О тебе радуется“, чтобы нести его в ходу. Петр потребовал, чтобы Софья не ходила. Царевна возражала, вышел горячий спор. Царевна настояла на своем и отправилась с крестным ходом. Петр, сдерживая гнев, дошел с процессией до Архангельского собора, здесь ее покинул и уехал в Коломенское. После многолетия, читаем в официальной разрядной записке этого дня, ни слова, разумеется, не говорящей об описанном столкновении, о котором нам рассказывает в своих воспоминаниях А. Матвеев, из соборной церкви великий государь Иоанн Алексеевич и великая государыня Софья Алексеевна изволили идти за иконами и за честными крестами в Спасские ворота на Лобное место. А великий государь Петр Алексеевич „изволил святые иконы и честные кресты из соборные церкви проводить до соборные ж церкви Архистратига Божия Михаила и изволил он, великий государь, приттить в тое церковь. И, знаменався у святых икон и у мощей благоверного царевича Димитрия, изволил с Москвы иттить в то же вышепомянутое село Коломенское“[104].

И после происшедшего 8 июля эпизода Софья, совершенно не считаясь с недовольством Петра и вопреки его словам, продолжала выходы на публичные торжества. 14 июля вечером она присутствовала у всенощной в церкви Князя Владимира, что на Кулишках, подле Ивановского монастыря, а на другой день, 15 июля, была на освящении этой церкви. Поводом к дальнейшим столкновениям было возвращение из похода князя В. В. Голицына и прием, оказанный ему Петром. 18 июля полкам князя Голицына, расположенным в окрестностях села Семеновского, на Калужской дороге, велено было идти к Москве. 19 июля царевна устроила своему любимцу торжественную встречу. Рано поутру в этот день царевна прибыла в церковь Тихона, что у Смоленских ворот, и, выслушав здесь молебен, отправилась к Серпуховским воротам, чтобы встретить „животворящий крест“ и иконы, бывшие в полках в походе. За крестом и иконами, сопровождаемыми духовенством Донского монастыря и духовенством, бывшим в походе, шли князь В. В. Голицын и другие воеводы, командовавшие разрядами: командир Новгородского разряда боярин Алексей Семенович Шеин, Рязанского разряда боярин князь Владимир Дмитриевич Долгорукий, командир Низового полка стольник и воевода Василий Михайлович Дмитриев-Мамонов и подчиненные им воеводы.

Встреча состоялась на указанном месте, у Серпуховских ворот. Приложившись к кресту и иконам, царевна жаловала бояр и воевод „к руке“ и спрашивала их о здоровье. От Серпуховских ворот шествие двинулось в Кремль Кадашевским и Всесвятским мостом через Предтеченские ворота. Впереди двигались ратные люди: „ротмистры, и полковники, и стольники, и стряпчие, и порутчики, и хорунжие, и дворяне, и жильцы, и иных чинов по 5 и по 6 человек в ряд в саадаках и в саблях и с иным оружием“. Затем следовало духовенство, Освященный собор с Адрианом, митрополитом Казанским и Свияжским, во главе, а за крестом и иконами шла царевна в сопровождении князя Голицына и других воевод, думных чинов, московского дворянства, дьяков, гостей и приказных людей. У дворца, у Колымажных ворот, встретил процессию царь Иван Алексеевич, а перед Успенским собором, у угла Грановитой палаты, — патриарх, отслуживший затем в Успенском соборе молебствие. После молебна, сопроводив крест и иконы к себе „в верх“, царевна и царь Иван в Передней палате дворца вновь жаловали воевод „к руке“, причем думный дьяк В. Г. Семенов говорил им приветственную речь. А затем государь и царевна жаловали „к руке“ и всех участвовавших в процессии служилых людей[105].

Торжество вышло внушительным. Тем яснее, конечно, замечалось и тем досаднее было для царевны намеренное отсутствие на нем Петра. Голицын и воеводы принуждены были на следующий день для представления Петру отправиться в Коломенское и, по всей вероятности, были приняты весьма сухо. Может быть, в ответ на сухость этого приема Софья устроила в честь возвратившихся воевод новое торжество. 23 июля она была в Новодевичьем монастыре у обедни, за которой велено было присутствовать и Голицыну с воеводами. После обедни отслужено было благодарственное молебствие по случаю победы над их государскими врагами „проклятыми агарянами“. „А после молебного пения изволила она, великая государыня, жаловать их, бояр и воевод, кубками фряжских питей, а ратных людей: ротмистров, и стольников, и поручиков, и хорунжих, и иных московских чинов людей, которые в том монастыре были, водкою“[106]. Между тем заготовлялся манифест о пожалованиях и наградах за Крымский поход. Но тут Софья натолкнулась на категорический отказ Петра утвердить этот манифест. Отношения страшно обострились. В Кремлевском дворце опять пошли разговоры о злоумышлениях со стороны Петра и его приверженцев против царевны. 25 июля, в день именин царевны Анны Михайловны, когда ожидалось появление Петра в Москву, по распоряжению Шакловитого у Красного крыльца поставлен был в скрытом месте караул в 50 человек стрельцов, которым предписано было при первых же звуках набата спешить „в верх“ и хватать кого укажут. Шакловитый опасался какой-либо „хитрости“ над государыней со стороны потешных, которые придут с Петром. Но Петр не явился в этот день ни на богослужение, ни на церемонию пожалования поздравителей водкой в Передней палате, вероятно, избегая встречи с сестрой. Он прибыл из Коломенского только „за 3 часа до вечера“, часов около пяти пополудни по нашему счету, заехал поздравить тетку и в тот же вечер отправился к себе в Преображенское. Только после многих просьб, с большим трудом, по свидетельству Гордона, удалось уговорить Петра утвердить манифест о наградах. Согласие его было дано 26 июля, а 27-го список наград был прочтен боярам с товарищами во внутренних покоях дворца, а прочим чинам на верхней лестнице. Награды заключались в пожалованиях вотчин и поместий, в обращении части поместий в вотчину, в денежном жаловании, в подарках кубками, мехами и материями. Розданы были также золотые медали с изображениями государей и царевны. Но, дав согласие на награды, Петр сорвал свое раздражение, отказав в приеме Голицыну с товарищами, когда они явились было в Преображенское его поблагодарить. „Все поняли, — пишет по этому поводу Гордон, — что согласие младшего царя было вынужденное с великим насилием, что возбудило его еще больше против военачальника и против главнейших советников при дворе из противной стороны“. Оскорбленная отказом в приеме Голицыну, Софья не могла скрыть своего раздражения. В тот же день, 27 июля, вечером в Новодевичьем монастыре после всенощной по случаю празднования 28 июля Смоленской иконы Богоматери царевна, жалуясь на царицу Наталью Кирилловну, говорила провожавшим ее в походе в монастырь стрельцам: „И так беда была, да Бог сохранил; а ныне опять беду зачинает. Годны ли мы вам? Буде годны, вы за нас стойте, а буде не годны, мы оставим государство“[107]. Атмосфера насыщалась электричеством: чувствовалась неизбежность грозы. „Все предвидели ясно, — записывает Гордон в своем дневнике под 28 июля, — открытый разрыв, который, вероятно, разрешится величайшим озлоблением“. Пыл и раздражение, — говорит он под 31 июля, — делались беспрестанно больше и больше, и казалось, они должны вскоре разрешиться окончательно».