Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Петр не покидал войск во время этого трудного перехода через степи, деля невзгоды со всеми. Все три корпуса двигались вместе; Петр держался со своими любимыми полками, Преображенским и Семеновским[417], которые чувствовали себя бодрее других, шли впереди других и делали более значительные суточные марши, судя по нескольким известиям о них, какие сообщает Гордон[418]. Гордон неоднократно виделся с царем в пути. 20 октября Петр заходил к нему и закусывал у него. 21-го войско подошло к Северному Донцу; предстояло соорудить мосты для переправы, почему и пришлось сделать двухдневную остановку. Петр воспользовался этой остановкой, чтобы ответить Виниусу на его письма от 1 и 10 октября. В первом из этих писем Вини-ус, пожелав Петру «здравого удовольствия над Азовом во утеху всех православных христиан и счастливого возвращения», сообщал по обыкновению полученные с рижской почтой заморские вести: «что турок, видя немцев в большом собрании, не переправился к ним через реку Саву, а пошел через Дунай на Седмиградскую землю: немцы, то усмотря, пошли за ним, и можно между ними ожидать великого бою. О венетах и поляках не слыхать, чтоб учинили какой знатный промысел; Вильгельм, король английский, поход свой соверша, возвращается во своя страны». Это последнее известие совпадало с обстоятельствами, при которых его прочитывал Петр. «Min Her, — пишет он Виниусу. — Писма твои, октября 1 и 10 дня[419] писанные, мне в 14 и 19 день отданы, и, выразумев, благодарствую. Пожалуй, государем генералисимусам, князь Федору Юрьевичю ниской до лица земного раболепно достойный поклон отдай, а потом Тихону Никитичю (Стрешневу), Гавриле Iвановичю (Головкину), Ермалаю Даниловичю (?), Елизарью Избранту, Iвану Трифоновичю (Инехову) поклон отдан и скажи оным, что писма их до меня по двум почтам дошли; а особых писем, всякому особь, за скоростию и недосужством путным написать не мог. Пожалуй, а катаржных мастерах не забудь. Piter». Последняя фраза этого письма, приписанная Петром собственноручно, показывает, что он занят мыслью о постройке каторг, т. е. галер — гребных судов, для будущей Азовской кампании. Он просит Виниуса позаботиться о мастерах для постройки этих галер[420].

Весь день 22 октября ушел на приготовления к переправе и на самую переправу через Северный Донец. Погода улучшилась, наступили солнечные (красные) дни и тихие ночи. 23-го переправа закончилась, войска двинулись в дальнейший путь. Во время переправы Гордон был у Петра «и имел с ним, — как он записывает в дневнике, — продолжительный разговор о различных предметах». Стали встречаться населенные места. 24-го прошли мимо небольшого, оставшегося слева городка Колударева, куда Гордон отослал нескольких больных. 25-го миновали такой же городок Митякин. С 26-го опять начался снег и морозы, и в этот день, записал Гордон, погибло много людей. Ночь с 27-го на 28-е отмечена им как особенно дурная: «Мы провели дурную ночь: не было ни травы, ни воды, вокруг нас все было выжжено. Не нашел я также и сухого дерева, так что бедные солдаты страдали, также и лошади». 28-го достигли реки Айдара, притока Донца. 29-го, переправившись с ее левого берега на правый, продолжали путь. Сюда, к этой переправе, высланы были 700 повозок со съестными припасами для войск. Переправившиеся раньше получили больше подошедших позже. «Его величество, — пишет Гордон, — велел распределить (эти повозки) между Преображенским и Семеновским полками, часть получил двор и некоторые другие; я ничего не получил». Счастливцы, которым достались припасы, открыли торговлю ими и продавали их пришедшим позже и не получившим. Может быть, эта неудача заставила Гордона на следующий день, 30 октября, выступить очень рано, еще до рассвета, и двигаться параллельно с Преображенским и Семеновским полками. Шли сначала 5 верст по лесистым местам, а затем 10 верст вдоль речки Белой, у которой и сделали обеденный привал. Царь пришел обедать к Гордону. Была холодная погода, падал одновременно дождь и снег. При дальнейшем марше войска страдали от дувшего прямо в лицо ветра. 31 октября ударил сильный мороз. Наконец, 1 ноября войска подошли к городу Валуйки, расположенному на правом берегу реки Валуй, притока Оскола. Это была в XVII в. наиболее выдвинутая «за черту» в южные степи крепость, предназначенная оберегать границу Московского государства от набегов крымцев и ногайцев. «Мы достигли, — пишет Гордон, — города Валуйки и перешли через реку того же имени, которая течет у посада. Услыхав, что его величество находится у воеводы, я поехал туда же и там обедал. Незадолго до вечера пришли полки и мои повозки»[421].

Достигнуты были жилые места. Отсюда начинался непрерывный ряд городов, и дальнейший путь мог считаться не представляющим никаких затруднений. Петр считал себя поэтому вправе расстаться с войском, с которым он в течение 20 дней делил трудности степного перехода, и в ночь на 2 ноября уехал вперед, отправившись на тульские оружейные заводы.

Пробыв в Валуйках три дня, сделав необходимые распоряжения и приказав полкам идти каким найдут удобнее путем и собраться в Молоди под Москвой к 19 или самое позднее к 21 ноября, 4 ноября уехал из армии и Гордон. Вероятно, то же сделали и другие генералы. Движением войска по населенным областям могли распоряжаться второстепенные командиры. Гордон направился к северу, держась реки Оскола, на Новый и Старый Оскол, затем на Ливны, где переставил свои повозки на сани, далее на Новосиль и Тулу, куда прибыл 13 ноября. Надо полагать, что тем же путем ехал из Валуек в Тулу и Петр. 15 ноября Гордон явился уже на железные заводы. «Я выехал очень рано, — читаем в дневнике, — и до рассвета достиг железных заводов. Я остановился там в доме и отдыхал, пока рассвело. Потом поехал я ко двору, где я был очень милостиво приветствован его величеством, всеми вельможами и также Львом Кирилловичем, хозяином этих заводов. После обеда я поехал с его величеством на заводы, где я выковал широкую полосу». Работая сам над железом, Петр, видимо, приглашал к такой же работе и приближенных. Гордон, вероятно, куя полосу, доставил этим немалое удовольствие царю. 16 ноября Гордон отмечает приезд на заводы «многих знатных, частию из Москвы, частию из похода». 17 ноября, пишет он далее, «было царственное угощение. Вечером в обществе его величества я был у Тихона Никитича Стрешнева, где были очень удовольствованы». Дальнейший путь Гордон совершал, следуя за царем. 18-го после обеда он выехал с железных заводов и вечером приехал в Серпухов. 19-го прибыли в Молоди, здесь с Петром обедали у Соковнина и двинулись дальше в Дубровицы, вотчину князя Б. А. Голицына, где ужинали и ночевали. 20-го после завтрака двинулись дальше и прибыли в Коломенское, где, вероятно, на Петра пахнуло воспоминаниями детства. Сюда к Гордону из Москвы приехал его сын Теодор; Гордон представил его царю, который принял его очень милостиво. День 21-го проведен был в Коломенском в ожидании полков, которые подходили очень медленно. Наконец, 22 ноября состоялось торжественное вступление армии в Москву. Вступление это описывает Желябужский: «Ноября в 22 день, в пятницу, государь царь и великий князь Петр Алексевич всея великие и малые и белые России самодержец изволил из Коломенского идти к Москве с ратными людьми и шел по каменному большому мосту и пришел на дворец (в Кремль) с полками. Перво пришел генерал Петр Иванович Гордон. А за ним государь и весь его царский сингклит. А перед сингклитом вели турченина (пленного) руки назад; у руке по цепи большой; вели два человека. А за ним шли все полки стрелецкие. И пришед, стали строем на дворце. А государь изволил идти в свои царские чертоги, а за ним пошли все генералы и все начальные люди. И всех начальных людей государь[422] пожаловал к руке и службу их милостиво похвалил. А объявлял их, начальных людей, боярин князь Петр Иванович Прозоровский, что генералы Петр Иванович Гордон, да Автамон Михайлович Головин, да Франц Яковлевич Лефорт под Азов ходили и оный с людьми и с пушками взяли (?) и со всяким мелким ружьем». После этой церемонии Петр тотчас же проследовал с полками в Преображенское. «И того же часа, — заключает Желябужский свой рассказ, — государь изволил идти со всеми ратными людьми в Преображенское строем»[423].

Церемонией в Кремле первый Азовский поход был официально закончен. В родные, хотя и немилые, кремлевские хоромы и в любимое Преображенское Петр возвращался уже не тем юношей, каким из них отправлялся в конце апреля. Он нес с собой обильный запас новых и сильных впечатлений, значительный, приобретенный за семимесячную кампанию опыт. Он много видел и многому мог научиться, он близко столкнулся с разнообразными явлениями настоящей, уже не игрушечной, кожуховской войны; ему пришлось живо испытать тревоги и опасности боевой жизни, грозившие от настоящего неприятеля; он должен был решать крупные, задаваемые войной задачи. Вся Азовская кампания, им же самим подготовленная, прошла при его непосредственном и живом участии. Передвижение больших, по тому времени, конечно, отрядов войска на отдаленный театр военных действий со всеми военными грузами по рекам Москве, Оке и Волге, осложняемое пересадками и перегрузками, поход через степь в летний зной от Царицына к Паншину, новое речное движение по Дону, встреча лицом к лицу с сильным противником, вид неприятельской крепости с ее валами и бастионами, бомбардировка, привлекавшая особое внимание Петра, как страстного бомбардира, решение важной стратегической задачи успешной атакой каланчей, в которой он сам принимал активное участие и которую считал началом своей действительной службы; осадные работы, рытье траншей и апрошей, где, по его выражению, надо было ходить всегда наклонясь, взрывы мин, неприятельские внезапные вылазки, беспрестанные вопросы и заботы о продовольствии войска и его снабжении военными припасами, два неудачных штурма, большие потери в войске, гибель близких людей, наконец, тягостное обратное движение через степь поздней осенью при свирепствующих холодах — вот явления, дававшие работу мысли Петра за семь месяцев, вот предметы, на которые устремлено было его внимание, вот впечатления, которые будут надолго, быть может на всю жизнь, воскресать, как воспоминания. Цель, ради которой поход предпринимался, не была достигнута — Азов не был взят. Но неудача нисколько не поколебала Петра. Наоборот, она даже как будто усилила его энергию и увеличила силу его стремления к намеченной цели. Отступление войск от Азова было предпринято с неизменной мыслью вернуться к нему весной. Приготовления к кампании следующего года начались еще под Азовом: укреплены были каланчи, и в них оставлен гарнизон, в Черкасске складываются запасы для будущего похода, с дороги летит письмо о привлечении галерных мастеров. Эти приготовления со все возрастающей энергией продолжаются по возвращении в Москву.