Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

XXX. Приготовления ко второму Азовскому походу

Уже по мере хода военных действий под Азовом для Петра, несомненно, становились все более ясными причины их неуспеха. Они получили, надо полагать, вполне ясное признание на том военном совете — «консилии генералов», — который имел место «по возвращении от невзятия Азова», как писал Петр Апраксину. Этими причинами были, во-первых, недостаток знающих, искусных инженеров для руководства осадными работами, и в частности минеров для устройства мин. Результаты минных работ в первом походе были по большей части неудачны: мины едва ли не столько же вредили своим, сколько неприятелю. Второй причиной можно было считать отсутствие русского флота, который мог бы прекратить подвоз к Азову провианта, снарядов и подкреплений с моря. Наконец, третью причину можно было видеть в отсутствии единства командования войсками осаждающих. Войска эти были разделены на три корпуса под начальством равноправных генералов, которые не всегда бывали между собой согласны и нередко не хотели поддерживать один другого. Сам Петр на себя высшего командования не брал: он держался в стороне, был простым бомбардиром, хотя все же в конце концов последним решающим моментом была его воля. В этих трех направлениях одновременно с обычными мерами по сбору войска и происходит подготовительная работа к новому походу в конце 1695 и в первые месяцы 1696 г. Заботы о выписке инженеров из-за границы возложены были на дипломатическое ведомство. Началась ускоренным, энергичным темпом постройка флота в Преображенском и в Воронеже. Состоялось назначение общего главнокомандующего для будущего похода. Посмотрим, как шли все эти приготовления, приводя с особенной подробностью имеющиеся в нашем распоряжении немногие и отрывочные сведения о деятельности самого Петра.

25 ноября Гордон, отдыхавший в слободе после более чем полугодового отсутствия, был приглашен Петром к обеду, но явиться к царю не мог вследствие болезни, продолжавшейся несколько дней. 27-го был объявлен указ о предстоящем походе и о сборах к нему чинам московского дворянства. Очевидец-современник, сам принадлежавший к составу московского дворянства, Желябужский живо рассказывает об этом объявлении в своих записках: «Ноября в 27 день в среду, в Знаменьев день, слушали мы в Чудове монастыре обедню, и того часу пришел разрядной сын боярской и пошел по церкви кричать, чтоб все шли стольники и всяких чинов люди в верх к сказке. Из Чудова все пошли в верх и с верху сшел на Постельное крыльцо дьяк Артемий Возницын, а за ним подьячий Михаило Гуляев и почал честь: „Стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы! Великие государи, цари… указали вам всем быть на своей, великих государей, службе… и вы б запасы готовили и лошадей кормили. А где кому у кого в полку быть у бояр и у воевод, и ваши имена будут чтены в скорых числах на Постельном же крыльце“. После того тот же дьяк вышел и сказывал: Царицыны стольники! Великие государи указали вам сказать, чтоб вы ехали в Преображенское все и явились декабря в 1 день»[424].

Утром 29 ноября Петр посетил Гордона, глядел, как его сын Теодор размахивал знаменем и упражнялся с ружьем, к великому удовольствию царя[425]. Одним из главных предметов бесед Петра с его генералами в это время, конечно, должны были быть приготовления к новому походу. Среди этих забот царя особенно занимала мысль о постройке флота. Флот должен был состоять, главным образом, из судов двух главных видов: из морских судов — галер, вооруженных артиллерией для действия на море против турецкого флота и для блокады Азова с моря, и из речных стругов — для перевозки войска Доном к Азову, подобно тому как это было в первый поход. Постройку галерного флота решено было начать в Преображенском. Вероятно, галера, заказанная для Петра в Голландии через амстердамского бургомистра Витзена, о которой царь переписывался с Виниусом в июле[426], должна была послужить образцом для постройки русских галер. Галера эта была прислана в Архангельск летом 1695 г. на одном из голландских кораблей в сопровождении особого «нарочного человека». Доставлена была также сделанная Витзеном роспись разных принадлежностей к ней, из которой видно, что при галере были присланы все снасти, 2 мачты и 2 райны, бочка с железными принадлежностями, 2 паруса и шатер парусный (тент?), разные ящики с деревянной резьбой, которой галера была украшена по бортам[427], фонарь, флаги, компас, якорь, 3 мортиры, 11 бомб и пр. Из Архангельска галера отправлена была в Москву в разобранном виде, и, как припомним, в упомянутой переписке с Виниусом Петр настаивал, чтобы присланный с нею голландец был удержан и послан также в Москву для сборки галеры. Надо полагать, что именно эта галера перевозилась в Москву среди тех «водяных заморских судов», о перевозке которых шла речь в царской грамоте на Вологду, полученной там 15 ноября 1695 г. Грамота предписывала сделать на Вологде для перевозки этих судов 20 дровней и затем везти суда на дровнях, отпустить с ними для наблюдения подьячего доброго из приказной избы, сопровождающим суда иноземцам Яну Питер-сену с товарищами выдать на корм деньги, взяв необходимые на постройку саней, на наем 100 ямских подвод и выдачу корма иноземцам средства у вологодских таможенных и кабацких голов. Подьячему приказывалось суда везти с великим бережением, над ямщиками надсматривать накрепко, чтоб тех судов не переломали и иных частей из них не растеряли, а довезли б до Москвы в целости[428]. Еще с пути от Азова в письме к Виниусу Петр наказывал ему позаботиться о каторжных, т. е. галерных, мастерах[429]. 30 ноября он пишет в Архангельск к Ф. М. Апраксину о присылке находящихся там корабельных плотников, которые в Архангельске зиму будут жить без дела, а в Москве могут поработать с большой пользой и к началу навигации будут отпущены обратно в Архангельск. «Міn Неr Gubernor Archangel. По возвращении от невзятия Азова, — иронизирует Петр в этом письме, — с консилии господ генералов указано мне к будущей войне делать галеи, для чего удобно, мню, быть шхип-тимерманом всем от вас сюды, понеже они сие зимнее время туне будут препровождать, а здесь могут тем временем великую пользу к войне учинить; а корм и за труды заплата будет довольная и ко времени отшествия кораблей возвращены будут без задержания; и тем их обнадежь и подводы дай и на дорогу корм»[430]. Распоряжения о присылке корабельных плотников посылались и в другие места. Из Воронежа были вытребованы находившиеся там 24 человека вологжан, бывших в первом походе под Азовом и собиравшихся зимовать в Воронеже; вызваны были плотники из Нижнего. Одновременно с приказом о высылке из Воронежа плотников велено было доставить оттуда же три двоеручных больших пилы корабельного дела[431].

Заботы о делах не мешали Петру отдаваться иногда веселью. 3 декабря был большой обед у Лефорта. «В прошлый вторник, — писал об этом празднестве сам хозяин своим родственникам за границу, — его царское величество Петр Алексеевич оказал мне честь обедать у меня со всеми знатными господами. При этом усиленно стреляли пушки и играла музыка всех родов. После ужина много танцовали»[432]. 7 декабря Гордон ездил куда-то с Петром и на пути разговаривал с ним, как он записывает в дневнике, о разных предметах. 9 декабря вечером царь посетил патриарха Адриана: «изволил быть и сидеть со святейшим патриархом в Столовой (патриаршей) палате с начала 5 часа ночи до 8-го часа». Когда царь встал и прощался с патриархом, тот благословил его образом Владимирской Божией Матери[433]. Очень возможно, что в связи с разговорами с Гордоном 7 декабря стоит в дневнике его заметка под 13-м числом о том, что он писал к воеводам в Новгород и Псков, передавая царский приказ выслать в Москву прибывших в эти города офицеров, инженеров и фейерверкеров. 14-го после обеда Петр зашел за Гордоном и повел его к Лефорту, который был тогда нездоров. Туда же собрались генерал А. М. Головин и др. Происходил совет о выборе генералиссимуса и адмирала. Выбор был, рассказывает Гордон, преднамечен заранее, и было решено назначить генералиссимусом боярина князя М. А. Черкасского, а если бы болезнь — он был в то время болен — помешала ему принять такое назначение, то боярина А. С. Шеина[434].

Из этих двух лиц князь Михаил Алегукович, или Михаил Алегук-Мурзин, Черкасский был старше, потому, вероятно, его имя и было поставлено в первую очередь. Шеин родился в 1662 г., а князь Черкасский был в 1665 г. уже пожалован в стольники. Но оба они сделали почти совершенно одинаковую придворную, административную и военную карьеру. Оба начинали службу при дворе стольниками и ближними людьми, исполняя обязанности, которые вообще входили в круг обязанностей ближних стольников. Князь М. А. Черкасский осенью 1667 г. встречал у дверей Грановитой палаты польских послов, приезжавших для ратификации Андрусовского договора, при представлении их царю, за торжественными обедами во дворце «наряжал про государя вина», дежурил с другими стольниками в Архангельском соборе у гроба царевича Симеона Алексеевича в 1669 г., участвовал в числе поезжан в свадебном поезде царя Алексея в 1671 г. С 1674 по 1676 г. в том же чине стольника был на воеводстве в Великом Новгороде, куда, кажется, ехал не с большой охотой. По крайней мере, пришлось посылать к нему на двор из приказа Новгородской четверти старого подьячего торопить его с отъездом, причем он опоздал в Новгород к сроку своего назначения. В конце 70-х гг. он в чине боярина получил поручение военного характера: был назначен воеводой большого полка, командиром московских войск, отправленных в 1679 г. в Киев. Что делал на Украине корпус, предводительствуемый Черкасским, видно из той речи, которая была произнесена дьяком Разрядного приказа Василием Семеновым на приеме воевод у государя 30 сентября 1679 г. по возвращении войск с Украины. «А великому государю их, бояр и воевод, объявлял розрядной думной дьяк Василий Семенов, а речь говорил такову: По твоему, великого государя царя и великого князя Федора Алексеевича… указу Большого полку боярин и воевода князь Михайло Алегукович Черкасской с товарищи в прошлом 187 (1678–1679) году посланы были на вашу, великого государя, службу в Малороссийские городы; идучи на тое вашу, великого государя, службу полков своих, с вашими государевыми ратными людьми в указных местех собралися вскоре и в Малороссийские городы и к Киеву шли с поспешеньем. А пришед к Киеву, городовых и около Киева и Печерского монастыря всяких крепостей и рвов осматривали сами, и крепости довелись починить и вновь сделать; и то дело, росписав на себя и на ратных людей, учинили крепости многи, как вашим государевым ратным людем, будучим в Киеве, в приход неприятельских людей быть бесстрашно и надежно; да по их же, бояр и воевод, рассмотрению под Киевом на реке на Днепре для переправы ратным людем сделан мост на стругах, и по тому мосту ратным людем под Киевом через Днепр переправа была скорая и безопасная: да они ж, боярин и воевода с товарищи своими, будучи в походах в Малороссийских городех и у Киева, про всякие неприятельские замыслы проведывали со всяким тщанием, и что у них каких было о том ведомостей, и о том о всем писали они, боярин и воеводы, к вам, великому государю; а сами они, боярин и воевода, на отпор к неприятельскому приходу были во всякой готовности». Царь Федор, выслушав это перечисление заслуг князя М. А. Черкасского с товарищами, пожаловал их «к руке», спрашивал их о здоровье и за службы удостоил их своим милостивым словом[435]. Итак, отряд князя Черкасского, своевременно собравшись, пришел в Киев, исправил киевские укрепления и принял меры к обороне города, навел мост через Днепр, проведывал про неприятелей и о вестях исправно доносил в Москву. В этом и заключались все заслуги Черкасского как командира. В сражениях он не участвовал и пороховым дымом окурен не был. В 1681 г. он посылался на воеводство в Казань, а затем с 1683 г. он живет в Москве, и мы его постоянно видим на первом месте в той свите придворных чинов, которая сопровождает Петра в его беспрестанных загородных походах. Видно, что князь Михаил Алегукович пользовался расположением Петра. В молодости близкий к царю придворный, затем воевода-администратор в двух крупных областных центрах, наконец, воевода-полководец, но совсем не боевой генерал — в таких чертах рисуется служебный путь князя М. А. Черкасского.