Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Железнодорожные вагоны: непреодолимое препятствие

Главное препятствие, с которым столкнулся Совет по эвакуации, заключалось в нехватке товарных вагонов. Помимо регулярного транспортного сообщения, обеспечивавшего функционирование единой системы промышленных предприятий, поезда требовались для отправки людей, оружия и продовольствия на фронт. Из документов Совета по эвакуации видно, что недостаток вагонов быстро стал наиболее серьезной помехой для эвакуации. Рассматривая запросы тысяч организаций и предприятий, Совет по эвакуации пытался заставить Наркомат путей сообщения придерживаться четкого плана, чтобы предприятия смогли вывезти всё, что было намечено. В период с июля по декабрь 1941 года Совет организовал и зарегистрировал отправку не менее 1,5 миллиона вагонов, объединенных в 30 000 составов, заполненных эвакуируемой техникой, продовольствием и людьми[215]. Однако бросается в глаза и заметная разница между числом вагонов, выделенных Советом по эвакуации почти всем предприятиям, и числом вагонов, которое те в действительности получили, погрузили и отправили.

Первоначальный план эвакуации любого предприятия был основан на подсчетах его директора, оценивавшего количество вагонов, необходимое ему для эвакуации людей и техники. Директор направлял эти данные в соответствующий наркомат, тот передавал их в Совет по эвакуации, а Совет, в свою очередь, в Наркомат путей сообщения. 1930‐е годы приучили директоров завышать цифры, когда они просили о выдаче тех или иных материалов, в надежде получить как раз нужное количество. Такая тактика, которой придерживались служащие на всех уровнях системы, составляла часть процесса планирования в условиях дефицита. Однако значительный разрыв между запрашиваемым количеством вагонов и количеством, фактически выделенным Наркоматом путей сообщения, показывает, что их нехватка была не просто следствием «игры», предусмотренной подобным принципом планирования. Более того, разрыв оказался настолько существенным, что многие станки, уже разобранные и упакованные, так и не добрались до железной дороги. Нередко предприятия не получали даже половины запрошенных вагонов. В случае авиационных заводов и производителей боеприпасов, входивших в число приоритетных для эвакуации предприятий, разница между запрошенным и полученным особенно велика: некоторым выделили менее 20 % требуемого количества[216]. Ленинградскому орудийному заводу № 232, например, требовалось 2950 вагонов для погрузки оборудования; отправлено в результате было только 503 вагона[217]. Зазор между запросами и реально имеющимися ресурсами сделал полную эвакуацию намеченных предприятий невозможной[218].

Когда началась спешная эвакуация Украины, Наркомат путей сообщения не смог вовремя предоставить нужное количество вагонов. В Полтаве, к северо-западу от Днепропетровска, ожидали погрузки тонны продовольствия и техники, но, несмотря на отчаянные телеграммы местных партийных работников Совету по эвакуации, все это досталось немцам[219]. Повсюду ответработники и руководители сталкивались с одинаковыми трудностями[220]. К концу сентября со всех территорий вдоль Южного и Западного фронтов поступали тревожные обращения с просьбой выделить вагоны[221]. На станциях по всему Орловско-Курскому направлению собирались толпы людей и лежали горы вещей[222]. 8 октября председатель областного совета в Курске отправил Совету по эвакуации умоляющую телеграмму, где сообщал, что из‐за решения эвакуировать детский дом и ремесленные училища толпы детей и подростков стоят на платформах под немецкими бомбами. Среди детей, писал он, есть жертвы. Он просил Совет по эвакуации немедленно вмешаться и добиться того, чтобы к станции Белгород подогнали состав[223].

Серьезная нагрузка ложилась и на речной транспорт. Были задействованы все баржи и пароходы, любые суда, способные передвигаться по воде. В конце августа Совет по эвакуации отдал Наркомату речного флота распоряжение эвакуировать более 17 000 людей и текстильные фабрики из Калинина, одного из крупнейших портов на Волге, в 160 километрах к северо-западу от Москвы. Однако у Наркомата речного флота не оказалось достаточного количества лодок, уровень воды опустился слишком низко для крупных судов, а шлюзы ограничивали загруженность транспорта[224]. К середине октября, когда немцы подошли к окраине города, людей и предприятия удалось эвакуировать лишь частично. Более 20 000 солдат и тысячи мирных жителей погибли в боях за Калинин, и Красной армии пришлось отступить. Немцы оставались в городе до 16 декабря, когда советские войска, перешедшие в наступление в ходе обороны Москвы, отбили Калинин. Но большинство текстильных предприятий города было разрушено. Последствия этих потерь, как и многих других, сказывались на протяжении всей войны – в недостатке белья, теплой верхней одежды и постельных принадлежностей в госпиталях, детских домах и общежитиях.

По словам Погребного, его коллеги из Совета по эвакуации жаловались на организационные промахи Наркомата путей сообщения. Тем не менее он признавал, что наркомат сталкивался с объективным и непреодолимым препятствием – нехваткой подвижного состава, а железнодорожники работали в крайне напряженных условиях, когда с транспортом было очень нелегко[225]. В августе потребность в вагонах в прифронтовой зоне обострилась настолько, что Совет по эвакуации временно разгрузил эшелоны, еще не прибывшие в пункт назначения, и сразу же отправил порожние составы обратно на линию фронта[226]. У временной разгрузки были свои издержки: откладывалось возобновление производства на новом месте, возрастал риск потерь, тысячи людей бездействовали в вынужденном ожидании[227]. Хозяйственный отдел НКВД периодически давил на Наркомат путей сообщения, чтобы вынудить его выполнять определенные требования[228]. Однако количество вагонов было ограничено, и если какая-либо отрасль получала больше, то только в ущерб другим[229]. Наркомату путей сообщения не хватало подвижного состава на 1600 километров линии фронта, где шло отступление. Через 2 недели после «большого драпа» из Москвы начальник местного отделения НКВД сообщил о миллионах гильз, мин, снарядов и тысячах тонн пуль, свинца, технических алмазов и разных видов стали, по-прежнему лежащих у вокзала и ожидающих погрузки[230].

К декабрю бешеная спешка предшествующих месяцев пошла на спад. Погрузка значительно замедлилась, число эшелонов в пути сократилось: если в июле по железным дорогам двигалось 300 000 вагонов, заполненных эвакуируемыми грузами и людьми, то в декабре – всего 71 000. Пик загруженности железных дорог и эвакуации пришелся на июль и октябрь. После октября число эшелонов уменьшилось более чем вдвое. В основном задача была решена[231]. 25 декабря ГКО расформировал Совет по эвакуации и передал его организационный аппарат Комитету по разгрузке транзитных грузов, функционировавшему еще 4 месяца. Его обязанности сводились к уборке: расчистке складов, а также сортировке и отправке потерянных грузов.