Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Продовольственные нормы военных лет

Советское руководство смогло так быстро отреагировать на продовольственный кризис, в частности, потому, что у страны уже был опыт карточной системы. В годы Гражданской войны большевики, столкнувшись с огромными трудностями, ввели не только продразверстку, но и продовольственные нормы, чтобы обеспечить продуктами городское население и Красную армию. В начале 1930‐х годов, на волне коллективизации и индустриализации, государство снова вернулось к карточной системе, стремясь избавиться от частных перекупщиков и создать сеть государственных магазинов розничной торговли[346]. Однако советское руководство никогда не рассматривало карточную систему как неотъемлемую или желательную черту социализма. Ее применение было обусловлено необходимостью обеспечить стабильные поставки доступных продуктов в города в условиях крайнего дефицита[347]. Как только положение налаживалось, государство отказывалось от нормирования в пользу системы, построенной на заработной плате и розничной торговле[348]. В 1939 году страна стала вкладывать больше ресурсов в оборону, дефицит продовольствия усугубился, и государство вновь ввело ограниченную форму нормирования в виде закрытых магазинов для военнослужащих и рабочих, занятых в ведущих отраслях промышленности[349]. В 1940 году дефицит еще более обострился. Хотя Политбюро отказалось от введения карточной системы во всей стране, местные власти нередко по своей воле устанавливали продовольственные нормы, чтобы обеспечить все население хотя бы минимальным количеством хлеба[350].

Вскоре после начала войны советское руководство, принимая во внимание растущие потребности армии и потери на оккупированных территориях, сократило объем государственных запасов продовольствия, чтобы распределить их между магазинами розничной торговли. Новый «Мобилизационный народнохозяйственный план» переводил страну на военное положение, отменяя цифры, предусмотренные третьим пятилетним планом: государственные запасы муки снизились до 70 % и без того небольших объемов 1940 года, зерна – до 67 %, а сахара – даже до 34 %[351]. В середине июля государство ввело нормирование продовольствия, осуществлять которое было поручено Наркомату торговли и которое вскоре распространилось на всех городских жителей и наемных рабочих. Раньше всего – 18 июля – продовольственные нормы были введены в Москве, Ленинграде и прилегающих к ним областях; по карточкам выдавали хлеб, макароны, мясо и рыбу, сахар, конфеты и жиры. Более ограниченный вариант карточной системы, предполагавший нормирование только хлеба, ввели 15 августа во всех городах и рабочих поселках промышленных областей: Свердловской, Челябинской, Молотовской, Горьковской, Ярославской, Тульской и Ивановской, а также в Башкирской и Татарской АССР. Через неделю карточки на хлеб, а кроме того, сахар и конфеты были введены в еще некоторых городах и поселках. 1 ноября продовольственные нормы охватили еще более обширный набор продуктов: теперь они распространялись на мясо и рыбу, жиры, крупы и макароны, действуя в общей сложности в сорока трех городах и рабочих поселках, равно как и на многих предприятиях в областях, где по карточкам выдавали только хлеб и сахар, и для представителей отдельных профессий, включая учителей и медицинский персонал. 10 ноября вышло постановление, объявлявшее выдачу по карточкам хлеба и сахара обязательной для всех городов и рабочих поселков[352]. К концу 1941 года каждому городскому жителю были гарантированы как минимум хлеб и сахар.

А. В. Любимов, нарком торговли, вспоминал, как сотрудники Наркомторга рассчитывали объемы продовольственных норм, сидя ночью в бомбоубежище в Москве:

В этот первый период войны, когда было много неясного в положении дел в прифронтовой полосе, в состоянии запасов, в их переброске и т. п., необходимая информация поступала, как правило, по окончании нормального рабочего дня – вечером и ночью. Откладывать решение тех или иных вопросов было нельзя. <…> По сигналу воздушной тревоги люди с папками, со счетными линейками и арифмометрами спускались в подвальное помещение, оборудованное для работы, – там стояли пишущие машинки, действовала прямая телефонная связь. Наверху рвались беспорядочно сброшенные бомбы, стреляли зенитки. А здесь, под землей, продолжалась работа. Времени терять нельзя было…[353].

Нормирование ограничивало потребление, но главное – обеспечивало каждому фиксированный минимум. По мере того как запасы продовольствия иссякали, а торговля прекращалась, люди, имевшие карточки на рыбу, мясо, макароны, жиры и крупы, оказывались в более выгодном положении, чем те, кто мог получить только хлеб и сахар. Работникам совхозов и тем, кто устраивался на работу в сельской местности, карточки выдавали, а крестьянам нет – предполагалось, что они, состоя в колхозах и имея собственные наделы, в состоянии обеспечивать себя пищей самостоятельно. Основой карточной системы был хлеб. Государство обязалось бесперебойно каждый день поставлять во все города положенное количество свежего хлеба. В отличие от мяса, жиров и других продуктов, хлеб редко чем-либо заменяли. Остановку в работе хлебозаводов государство воспринимало как проблему, требующую немедленного решения. Городские жители приветствовали введение карточной системы. Она положила конец панической скупке продуктов, длинным очередям и спекуляциям – некоторые скупали побольше, чтобы потом перепродать. К тому же крестьяне перестали кормить скот получаемым от государства хлебом, стоившим дешевле фуража[354].

Наркомторг, учрежденный изначально для контроля над розничной торговлей, должен был теперь ведать карточной системой и распределять запасы продовольствия на разных уровнях своей организационной структуры: всесоюзном, республиканском, областном и городском. Именно облторготделы и горторготделы в первую очередь занимались поставкой продовольствия на промышленные предприятия, в учреждения и магазины. Государство также направляло запасы продовольствия непосредственно в некоторые учреждения, облисполкомы и райисполкомы, на предприятия. В зависимости от численности каждой группы населения Наркомторг рассчитывал продовольственные нормы. Поначалу республиканские советы народных комиссаров или областные советы печатали карточки, которые затем раздавали на заводах, в школах, учреждениях, среди домохозяев и председателей домкомов. В 1943 году при Наркомате торговли было создано Управление нормированного снабжения, локальные органы которого теперь должны были взять на себя печать и раздачу карточек[355]. С развитием карточной системы постепенно разрастался и аппарат Наркомторга. К январю 1946 года насчитывалось 3100 карточных бюро, где работало более 14 000 человек, причем еще 400 000 человек помогало в распределении карточек[356].

Каждый месяц люди получали продуктовые карточки и талоны, дававшие право купить фиксированное количество хлеба, продуктов и товаров широкого потребления. Однако хлебные карточки печатали разных категорий: суточная норма колебалась от ста до шестисот граммов[357]. Многие также получали в заводских столовых по меньшей мере одну порцию горячей еды в день по талонам, определявшим положенное им количество жиров, мяса, хлеба и т. д. Государство выпускало талоны и на товары широкого потребления, отпускаемые только по норме. На каждый предмет печаталось определенное число талонов: на шерстяное платье – 60, на кожаные ботинки – 50, на детские сандалии – 20[358]. Впрочем, талоны не гарантировали наличия товаров. Так, к началу 1942 года Наркомат резиновой промышленности прекратил производство для гражданского населения, и купить галоши стало невозможно[359]. Очень трудно было достать одежду, обувь, иголки, нитки и многие другие вещи.

В 1942 году немцы захватили новые территории, на фронт отправляли многочисленные пополнения, и запросы армии возросли. Несмотря на героические усилия обеспечить эвакуацию, картина в целом складывалась мрачная. Утрата пищевых комбинатов привела к резкому сокращению запасов повидла, растительного и сливочного масла, маргарина, мясных и рыбных продуктов, консервированных овощей[360]. Плановому отделу опять пришлось сократить объем государственных запасов, предназначенных для тыла: количество муки уменьшилось до половины по сравнению с показателями 1940 года, зерна – до трети, сахара – до 15 %[361]. К весне правительство осознало, что государственных запасов не хватит, чтобы удовлетворить потребность в пище всего городского населения. Тогда оно стало поощрять местные торговые организации и предприятия развивать четыре нецентрализованных источника продовольствия. Во-первых, местным советам поручено было раздать неиспользуемые участки земли всем предприятиям и учреждениям для подсобных хозяйств, чтобы их работники пополняли запасы продуктов для своих столовых. Нередко заводское начальство организовывало разведение свиней, которых кормили помоями из столовой. Кроме того, государство «прикрепило» уже существующие совхозы и колхозы к конкретным предприятиям и промышленным наркоматам, которым они должны были сдавать часть урожая. Во-вторых, государство призывало заводы и горторготделы скупать продукты у тех, кто их производил и перерабатывал. Например, руководство завода могло договориться с местным рыболовным хозяйством, чтобы рабочим разрешили ловить рыбу на его территории и приносить улов в столовую. Заводы оборудовали цеха для производства товаров широкого потребления из ненужных материалов, чтобы торговать с крестьянами. А уполномоченные от профсоюзов оптом покупали продукты на колхозных рынках для заводских столовых. В-третьих, государство поощряло работу на огородах по всей стране, выделяя рабочим небольшие участки земли, инвентарь и семена. Наконец, Наркомторг активно способствовал развитию колхозных рынков, где крестьяне могли продавать продукты, выращенные на собственных участках. Из всех этих ресурсов только на колхозных рынках ценообразование было свободным[362].

Несмотря на поиск альтернативных источников продовольствия, государство на протяжении всей войны продолжало обеспечивать городское население большей частью необходимых калорий (см. Таблицу 2). Именно на централизованные государственные фонды, безусловно, приходилась наибольшая доля получаемого продовольствия: в 1942 году почти 80 % потребляемых калорий, в 1944-м – более двух третей. Подсобные хозяйства поставляли лишь малую часть калорий, потребляемых населением в целом, но играли более важную роль в снабжении заводов, детских домов и других учреждений. На нецентрализованное снабжение приходился лишь 1 % потребляемых продуктов питания, хотя и этот источник существенно облегчал жизнь рабочим отдельных предприятий. В годы войны роль частных огородов и колхозных рынков в обеспечении населения продовольствием постепенно росла. На огородах выращивали картофель – спасительный источник энергии и белка. На колхозных рынках продавались дефицитные продукты, такие как молоко, яйца и мясо, зачастую недоступные по карточкам. Общими усилиями разные государственные организации поставляли как минимум три четверти всех потребляемых калорий.