Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Приговоры за трудовое дезертирство в годы войны

Несмотря на суровость наказаний за трудовое дезертирство, миллионы людей игнорировали закон и нелегально уходили с работы. Как свидетельствуют отчеты Прокуратуры СССР, в период с 1 января 1943 года по 30 ноября 1944‐го почти 1,3 миллиона человек, в основном рабочие, оставили работу на предприятиях, связанных с обороной. За «дезертирство» и «самовольный уход с работы» в совокупности было вынесено много приговоров: за первые восемнадцать месяцев с момента выхода указа от 26 июня 1940 года – чуть менее 3,9 миллиона, за полные три года войны (1942–1944) – 4,7 миллиона (см. Таблицу 12). В период с 1941 по 1945 год почти каждый второй приговор по уголовному преступлению в Советском Союзе был вынесен по одному из этих обвинений, чаще за прогул, чем за дезертирство. Вне зависимости от серьезности совершенного человеком проступка 28 % всех занятых в государственном секторе из‐за этого закона встретили окончание войны с судимостью[917]. Наказания за прогулы нельзя назвать мягкими. Потеря 25 % заработка на срок до полугода сама по себе наносила рабочему серьезный ущерб, но с октября 1942 года государство наложило на прогульщиков дополнительные взыскания, сократив им хлебную норму: на 200 граммов тем, кто получал 800 граммов хлеба, на 100 граммов – тем, кто получал меньше[918]. За шесть с половиной лет, пока действовал декабрьский указ 1941 года, за трудовое дезертирство осудили 1 157 992 человека; 74 % из них – за 1942–1944 годы. В 1943–1944 годах осудили приблизительно каждого восьмого рабочего, занятого в оборонной промышленности[919]. К приведенным цифрам следует прибавить уголовные дела и приговоры по закону от 13 февраля 1942 года – за отказ от мобилизации на промышленное или строительное предприятие или попытку ее избежать. Получив повестку о трудовой мобилизации, человек должен был явиться, как военнообязанный в военкомат. За 1942–1945 годы по такому обвинению осудили 21 786 человек; почти все были приговорены к исправительно-трудовым работам на предприятии или получили условный срок; к тюремному заключению приговорили только 113 человек[920].

Таблица 12. Число осужденных за самовольный уход с работы и прогулы. 1940–1952 годы

Источник: ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 6. Д. 14. Л. 7, 11. Благодарим Питера Соломона, предоставившего нам эти данные.

Примечания: * Общее число осужденных включает тех, кому обвинительный приговор вынесли «линейные суды», работавшие на железнодорожном и водном транспорте. Земсков (Указ от 26 июня 1940 года. С. 145) приводит данные по промышленности и транспорту отдельно; его данные немного отличаются от указанных в документах ГАРФ.

** В 1941–1945 годах 81,7 % всех обвинительных приговоров вынесли гражданские суды, в 1946–1952 годах этот показатель составил ровно 90 %. Помета указывает, что цифры исправлены из‐за недостаточности данных.

Осужденных за трудовое дезертирство было много, но эти цифры создавали ложную картину мощи и всесилия государственной машины. Подавляющее большинство тех, кто бежал с рабочего места, так и не предстали перед судом или не были признаны виновными, а если и были, то так и не понесли наказания. Законы применялись безрезультатно и непоследовательно, и за годы войны хаос только усиливался. Значительная часть «трудовых дезертиров» и вовсе избежала ареста. Прокуроры располагали столь скудными сведениями о них и их местонахождении, что не могли провести суд даже заочно. Дела против многих дезертиров аннулировали еще на стадии досудебного разбирательства в силу смягчающих обстоятельств или допущенных в ходе расследования ошибок; небольшое число дел кончилось оправданием. За два года с января 1943 по декабрь 1944 года Прокуратура СССР зафиксировала 1 334 246 случаев трудового дезертирства, из которых обвинительный приговор был вынесен лишь в 52 %. К тому же со временем и общее количество дел, и доля осужденных сокращались. В 1943 году было зарегистрировано 532 891 дело, из которых 386 846 случаев, то есть 72,6 %, закончились обвинительным приговором. В 1944 году число зарегистрированных случаев выросло на 50 %, до 801 355 дел, однако доля обвинительных приговоров снизилась, составив всего 38,7 %, или 310 258 случаев. Если в 1943 году осуждения избежало немногим более четверти предполагаемых нарушителей, то в 1944 году таких оказалось более 60 %[921].

Впрочем, сам по себе обвинительный приговор необязательно означал, что человек отбывал наказание. Наоборот, на удивление значительная доля осужденных не несла наказания и дня. Властям не удавалось либо установить их местоположение, либо вернуть их, поэтому их судили и приговорили заочно. Будучи формально осуждены, они лишь пополняли статистику бессмысленных приговоров, свидетельствуя не столько о силе государства, сколько о неэффективности системы надзора за правопорядком и судебной системы. В период с января 1942 года по март 1944‐го только 40 % осужденных были действительно задержаны и отправлены отбывать наказание. Остальные 60 % так и остались на свободе[922]. Из 386 846 человек, осужденных в 1943 году, арестованы были всего 154 738 человек, то есть 40 % осужденных, а из 532 891 человека, первоначально обвиненных в дезертирстве, – только 29 %. В 1944 году, если допустить, что доля задержанных сохранялась на уровне 40 % в марте и далее, власти арестовали лишь 124 103 человека из 310 258 осужденных за этот год, то есть всего 15,5 % из 801 355 зафиксированных случаев дезертирства[923]. Иначе говоря, доля задержанных в 1944 году составила чуть более половины аналогичного показателя 1943 года. Многие рабочие понимали, что вероятность быть пойманным, осужденным и реально наказанным невысока, чем отчасти объясняется их готовность идти на риск при столь суровых наказаниях (см. Таблицу 13). Наконец, в число зарегистрированных случаев попали далеко не все бежавшие рабочие. Руководители скрывали, что им известно о беглецах, так и не замечали их отсутствия или просто не сообщали о них, что было особенно заметно в 1944 году, когда неисполняемый указ окончательно лишился смысла, что в декабре привело к объявлению амнистии.