Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

* * *

9 мая 1945 года, в День Победы, мало кто из советских граждан проснулся в той же постели, в какой спал в ночь накануне войны. Тыл, который часто рисуют как статичный незыблемый бастион, на самом деле состоял из масштабных потоков мобилизуемых групп. Не только красноармейцы тосковали по оставленным домам и семьям, но и миллионы гражданских, мобилизованных на работу в отдаленные города и регионы. В годы войны существовал не один, а два обширных фронта, оба находились в движении, оба жили по законам военной дисциплины, обе группы кормило, обеспечивало жильем и одевало государство. Трудовая мобилизация, распространившаяся почти на все население, стала важнейшим орудием войны. Она позволила советскому руководству и рабочим обеспечить трудовыми резервами эвакуированные предприятия, выстроить новую промышленную базу на востоке и восстановить освобожденные территории. Однако в 1943 году Комитету пришлось превысить свои изначальные полномочия, дававшие право мобилизовать только безработных горожан и только по месту жительства. Военкоматы, ГУТР и Комитет черпали рабочую силу на Крайнем Севере и в Средней Азии, среди оленеводов и кочевников, в колхозах и глухих деревнях. В 1942 году лишь 23 % мобилизованных набрали в сельских районах, но к концу 1944 года их доля выросла до 62 %[897]. После освобождения оккупированных территорий сотни тысяч выживших мобилизовали для работы на промышленных предприятиях на востоке и восстановления разрушенных городов на западе. Мобилизация и текучесть кадров были тесно взаимосвязаны: неспособность руководства предприятий создать рабочим нормальные условия заставляла многих бежать, что, в свою очередь, порождало новый спрос на трудовые ресурсы.

Комитет превратился в машину нескончаемой мобилизации, перед которой стояла задача найти новые трудовые резервы, чтобы восполнить потерю бежавших, заболевших и умерших. Но ресурсы эти не были неистощимыми. Неспособность областей и республик удовлетворить запросы Комитета выливалась в массовые недоборы. Чиновники на местах постоянно занимались мобилизацией, но люди, отправленные ими на предприятия, все чаще оказывались слишком старыми, слишком юными, слишком больными или слишком слабыми для работы. Тяжелое положение рабочих из среднеазиатских республик и выпускников ремесленных училищ – только крайние случаи, отражающие лишения, с которыми столкнулись рабочие всех национальностей и возрастов. Мобилизация в стране зашла в тупик: все трудоспособные граждане были заняты либо в промышленности, либо в сельском хозяйстве, а то и в обеих сферах.

Комитет играл роль своего рода deus ex machina, вкладывая огромные усилия в решение самой, вероятно, трудной военной задачи: обеспечить Красную армию всем для победы над нацистами. Государство обладало возможностью призвать миллионы, разослать распоряжения о массовой мобилизации по областям и республикам, отправить людей туда, где в них особенно нуждались. Мобилизованных граждан не просили выполнить ту или иную работу, а, как солдат, призывали и отправляли эшелонами, так что от них не зависело, куда их пошлют и какое задание дадут. В тяжелейших условиях они брались за работу, отправляли на фронт танки и вооружение, восстанавливали разрушенные города. Но даже «всесильный» Комитет оказался не в состоянии контролировать трудовые ресурсы. Хотя большинство мобилизованных рабочих оставались на своем месте, бежавших и уклонившихся от мобилизации было столько, что суды не справлялись с рассмотрением их дел. Мощное государство совершило невероятный рывок, но в конце концов натолкнулось на препятствие, которое не устранить приказами и увещеваниями: пределы того, что способны вынести обыкновенные люди, зачастую всего лишь дети.