Том 3. Русская поэзия

10

Техника описания настоящего у Маяковского допускает различные степени четкой расчлененности. Так, в «МЮДе» выделяются борьба за рабочее дело «на международном фронте и на внутреннем фронте» (строфы 3–4 и 5–6). В заключительной части «Не юбилейте!» детализация дробнее: «и на Западе, и на Востоке, и на внутреннем фронте» (подробно — со строфы «Зорче глаз…», потом повторно и суммарно — в строфе «И как ни тушили огонь…»). Участки внутреннего фронта перечисляются в «Первомайском поздравлении» (беспризорщина — взятки — прогулы — растраты — и все недочеты), во «Вперед, комсомольцы» (по общежитиям — по бухгалтериям — по библиотекам — против брани, водки, бога), во «Всесоюзном походе» (против пьяных песен — дырявых домов — мусора — ругани — драки). Мы видим, что логика перечисления теряется довольно быстро. Так же хаотично перечисляются и приметы прошлого в «Короне и кепке» (трон — бразды — корона — орел…) и черты социального строя в «Было — есть» (царь — полиция — чиновники — священники — кулак — помещик — фабрикант), и черты революции в «Двух маях», и ужасы войны в «Долой!». Это как будто вереница иероглифов без всякой синтаксической связи, напоминающая ряды условных фигур в карикатурах того времени. Набор этих картинок, видимо, плохо укладывался в исчерпывающую логическую рубрикацию: в «Нашем новогодии» фигурируют темы «провинция» (но не «столица»), «деревня» (но не «завод»), «поэзия» (лишь с большой натяжкой сопоставляемая с «жизнью»); композиционно они симметризованы (см. выше), но логически — вряд ли. В «Октябрьском марше» можно выделить сложную и стройную композицию строф 2–8 (А-1, А-2, В-1, В-2, С, В, А) — «непрерывка, ускорение; промышленность, сельское хозяйство; партия; экономика; темп», — но трудно отделаться от впечатления, что это случайность.

Более ощутимо организуется материал описаний не статическими приемами (полнота перечисления), а динамическими (последовательность нарастания). Так, в «Долой шапки!» центральная часть (строфы 3–6) построена: «враг умен — в броне — в дредноутах и танках — и с газом!». В «XIV МЮДе»: «боевые ряды — защищайтесь — наступайте!». В «Парижской коммуне»: «мы помним — мы учимся — мы победим!». В «Двух культурах»: «наш труд — для себя — в нем все равны — в нем мы обновляемся — и правим». В «Разговоре с товарищем Лениным»: «мы делаем наше революционное дело — но рядом с хорошим есть еще и дурное — много мерзавцев — таких-то и таких-то — и с ними трудно». В последних примерах нарастание в собственном смысле слова даже почти отсутствует, но ощущение сцепленности логических звеньев, при котором каждое четверостишие опирается на предыдущее, остается. Это и придает стихотворениям ту связность, которая так плохо давалась Маяковскому при его обыкновении складывать текст из готовых строф-кирпичей. Но, по-видимому, такая организация была трудна, и у Маяковского она в меньшинстве: только пять описаний из 17.